Я сидел в очереди на прием к нотариусу. Хотел оформить доверенность на
старшего сына, чтобы всю эту юридическую муть, вроде оформления страхования и
тому подобных иезуитских изразцов, он взял на себя. Ему, человеку новой формации,
это все даже нравится, а у меня, мезозойского совка, вызывает лишь скорбную
чесотку.
Очередь была небольшая.
Звучала американская музыка в стиле кантри. На стенах были развешены
картины с пейзажами среднерусской полосы. На экранах с номерами посетителей
журчали явно японские водопады. Судя по цветущим сакурам. Нормальный
постмодернистский интернационал.
Впереди меня сидел явно никакого не постмодернистского, а отчетливо местно-
почвеннического вида мужчина лет шестидесяти с очень красным курносым носом и
очень голубыми глазами. Под номером посетителя В004.
Мой номер был В006. Я скромно поинтересовался:
- Извините, а вы не знаете, после вас кто-нибудь стоит?
Мужчина шмыгнул носом, отчего нос стал еще более курносым и багровым,
почесал сальными манжетами пуховика глаза, отчего глаза стали синими, и ответил:
- Ни разу.
В это время в приемную нотариуса по-хозяйски, как в собственную кухню,
вошла женщина, очень похожая на Валентину Ивановну Матвиенко. Она властно
посмотрела на синеглазого:
- Сашок, ты что ли?
- Ух ты, Валюха! Надо же... Ты чего тут?
- Доверенность оформляю на своего оболтуса. А ты?
- Та же тема. Номер у тебя какой?
- А у тебя? – прямо как Жеглов Кирпичу.
- Ну, какой...В004.
- Правильно. Значит, я за тобой.
- Можем вместе зайти.
- Тут не баня, чтоб вместе пускали.
- А я бы, Валюх, с тобой вместе, ей-Богу, ой бы как попарился... Как тогда, в
Сочах, в 2015... Помнишь?
- Размечтался, падишах чертановский.
- Уж и помечтать нельзя... Кстати, ты когда зайдешь моего кота помыть? Он уже
два года не мылся.
- Как же он еще жив-то?
- Сам удивляюсь. Из последних держится. Есть, конечно, звери-хозяева, которые
котов вообще не моют, но этих всех я бы на Колыму лет на семьсот, как Трампа...
Синеглазый скорбно вздохнул:
- Ты уж, Валюха, приди, пожалуйста, помой моего Кекса. Очень тебя прошу.
Тебе-то все равно, ты ему диаметрально чуждая личность, а вот если я его помою,
Кекс меня, боюсь, навек разлюбит. Я, бывает, на него шампунью котячьей слегонца
побрыжжу, так он со мной потом неделю не разговаривает. Полный бойкот. А у меня
ж сердечко-то стонет...
- Нет, брызгать на них нельзя. Это им лютый стресс. Мыть так мыть.
- Вот и я про то же. Так зайдешь? Заодно и меня помоешь.
- Опять он про свое... Ты тоже, что ли, свинтус пепе, два года не мылся?
- Нет, я себя регулярно, как машину.
- Вместе с ней, что ли, в автомойке паритесь?
- Шутишь. Так зайдешь?
- Ладно, не рыдай, Доронина. Зайду. Вот отмою твоего Кекса, и оформишь на
него доверенность. А то, небось, на перхотных-то доверенность не оформляют в
Российской Федерации. А? Агнесса Ивановна?..
- Язва ты сладостная, Валюха... Не зря я на тебя тогда в Артеке запал. Какой при
Леониде Ильиче Брежневе была, такой и осталась.
- Так закалялась сталь, Сашок. Советская закваска.
Раздался нежный женский голос:
- Посетитель номер В004, просьба зайти в кабинет номер шесть.
Красноносый:
- Это меня. Пойду доверенность моему Федьке оформлять.
- Как он?
- Нормально.
- Работает?
- Работает.
- Кем?
- Банщиком в Сандунах.
- Вот чесоточные...
Через полчаса я тоже все оформил. Чтоб не быть чесоточным.
Кстати, своих котов я ни разу не мыл, наверное, как Трамп.
Они сами себя вылизывают. А заодно и мои уши. Шершаво, но приятно.