- Так, давай, успокойся, заходи. Сейчас расскажешь.
- Да некогда рассказывать, блин. Они пошли клад искать на остров, к Шаманке. Они её убьют, Пал Иваныч, я знаю.
- Так, погоди. Ты с чего это взял? Расскажи толком.
- Блин, я в аптеке стоял, за лекарствами, как ты просил. Передо мной мужик рассчитывался, я заметил краем глаза нечто странное, но как-то не сориентировался сразу. Закупился, вышел, а они впереди меня чапают. Ну, он, значит, с тёткой и девочкой какой-то. Я прохожу мимо, а они в машину садятся. И я вижу, что у него ногтей нет!
- Погоди, Вадь, у физкультурника нашего нет ногтей…
- Тихо, Тань, что про Шаманку?
- Ну, там пацаны, на углу стояли, я спросил кто это. Они сказали физрук, Одинцов. Я им говорю, а меня к ним послали, а я прозевал, потому что в лицо не знаю, они подсказали, где живёт.
Пока я туда добрался, с сумками этими, гляжу, он с пацаном, длинным таким, в гараж пошёл. Ну, я обошёл его сбоку в проулок, гляжу, а там под крышей вентиляция. Покрышки навалены, я влез на них и слушаю.
Они всё про остров, остров. Я потом понял, что за остров, когда они про шаманку сказали. Сказали, что надо торопиться, потому, что ты из-за собаки теперь можешь догадаться и первым забрать. Понимаешь, значит, это они Колчака…
Я дальше даже слушать не стал, побежал сюда сразу, только далеко очень. А они там готовили карабины и ещё что-то. Надо быстрей, Пал Иваныч, пожалуйста. Может мне отцу позвонить?
- Так, подожди. Отец твой ничем сейчас не поможет, далеко. К острову им наверняка придётся ехать с трассы, потом пешком немного, здесь-то ближе, но снегу много. Так что, если я сейчас на лыжи, то доберусь даже раньше их.
- Погоди, Паш. Я с тобой, я на лыжах хорошо хожу. – Вскочил Эдмунд:- И ружьё у деда было. Я мигом.- Никто не успел возразить, как его вынесло из дома.
- Пал Иваныч…
- Ты, благодарю, конечно, но… - Кадавр поднял палец: - Прошу тебя, сиди дома, пожалуйста. Без самодеятельности. Эти люди – убийцы. Отцу пока ни слова. На твоей совести женщины. Охраняй их.
Потом всё закрутилось как в дурном сне. Через несколько минут Кадавр загрохотал в сенях. Ещё через несколько минут, торчавшая в окне троица увидела, как к Кадавру и Колчаку присоединилась ещё одна фигура, и они быстро скрылись в лесу. На землю спускалась длинная, безлунная ночь.
Время текло невыносимо долго. Казалось, стрелки часов просто издеваются над ними, топчась на одном месте. Вадик несколько раз хватался за телефон, но под взглядом Маши, клал обратно на стол.
Танька сидела на Кадавровом топчане с Тигрой, вид у девочки был сонный, словно отрешённый. Вадик разобрал покупки, снял с плиты начавшую подгорать картошку. Свет не зажигали – так лучше наблюдать за улицей.
Сыпал небольшой, тихий снежок, и вдруг, темноту прорезал свет фар. Затем послышался шум двигателя. Вадик включил свет и, накинув пуховик, вылетел на крыльцо. Перед домом лихо кружился снегоход.
У парня отлегло от сердца – дед. Недаром бабушка, да и мама с отцом, называли его старым чёртом. И за глаза и в глаза. Данилов старший, не смотря на то, что всю жизнь в органах, по сравнению с тестем был тютей. Хотя работал тот – крановщиком.
Машина остановилась, и с заднего сиденья свалился отец, со странным, большим горбом на спине. Вадик, по колено в снегу, подскочил к нему, помог встать,стащил с него горб-рюкзак, и отчаянно жестикулируя, стал обоим что-то доказывать.
Потом забежал в дом, быстро влез в стоящие под вешалкой унты, натянул шапку, обернулся.
- Они там одни, отец – следак, а дед – терминатор. Сидеть дома!
Через минуту снегоход скрылся. Недавний лыжный след пока прорисовывался довольно чётко, но ветер со снегом начали игру в догонялки.
Дед, от возбуждения, периодически стоя на педалях, гнал с предельной скоростью. Вот проскочили прислоненные к сосне волокуши.
Вадик, зажатый между дедом и отцом, прочувствовал все прелести куска мяса, побывавшего в мясорубке. Данилов старший, притёртый к заднику, мысленно прощался с поясницей.
Но вскоре впереди сильно посветлело, точнее, в небе появилось нечто, напоминающее размытый световой столб, по которому, пульсируя, поднимались вверх колечки некой субстанции. Похоже, кто-то закурил огромную сигарету, и балуется дымом. По мере продвижения, свет сгущался, колечки ускорялись.
Данилов чувствовал, что они уже рядом и, правда, показался просвет между деревьями. Он ткнул тестя кулаком, куда-то в зад и заорал. Вадик поддержал.
Снегоход остановился прямо перед гатью. Ещё немного, и они вместе с безбашенным дедом, и его машиной, опускались бы на дно трясины, если таковое вообще имеется.
Спешились, увидели брошенные лыжи. Следы свежие, значит, пришли тоже только что. Данилов, бегло провёл строгий инструктаж, и гуськом все двинулись к острову, напрягая слух.
Никаких следов к избушке не было. Дверь закрыта, из трубы – лёгкий дымок. Светло, почти как днём. Дед не умел прятаться, поэтому зашагал, но на третьем шаге почувствовал, что прямо у избы, в шею упёрлось что-то холодное и твердое.
- Пал Иваныч, свои. – Того, кто это сказал, легко выдернули за шкирку из-за спины деда и поднесли прямо к очень недобрым глазам. - Все, в курятник. Быстро. Ни шороха. Удавлю. Понятно?
Даже деду-терминатору не нужно было повторять дважды. Они протиснулись в узкую нору и застыли. Данилов старший ещё успел заметить, как, словно по волшебству, притоптанный ими снег вновь вспушился. Ни единого следа не осталось.
Сколько они так простояли, не понять. Но вдруг дверь в избу заскрипела, и что-то прошуршало по косяку…
http://proza.ru/2024/01/29/989 28.01.24