Глава 14 Брат и сестра
Замок Желтой Горы, словно остров на реке, был окружен, как волнами, войсками, прибывшими со всех концов степи. Степь вокруг замка переливалась кострами и гудела голосами степняков. Если бы Ара не знала того подземного хода, который когда-то показала ей ее мать, королева ныне покойного степного короля, ей и Зоркому никогда бы не пробраться в замок незамеченными. Подземный ход начинался на кладбище за замком, и это было единственное место, где не было солдат.
Когда они вышли из потайного хода в одном из самых темных уголков замка, пришла пора проститься и им. Зоркий отправится к дому своей матери на одной из замковых улиц. Сама Ара займется поисками Стерха.
— Ну что, взял какую-нибудь вещь малыша? — шепотом спросила Зоркого Ара.
— Кораблик. Он его сам вырезал, — таким же шепотом ответил Зоркий.
Ара взяла маленькую деревянную вещицу и стала осторожно поглаживать ее пальцами.
— Нити жизни какое-то время живут на вещах их владельцев, — объяснила она. — Если их связать между собой, они проживут дольше. Твоя мать почувствует их, когда ты дашь ей кораблик. И не забудь вернуть его малышу.
Оба улыбнулись.
— Берегись своего отчима. Лучше дождись, когда войска уйдут к полю боя, и он покинет замок. И не забудь, где начинается подземный ход.
Зоркий исчез, и Ара осталась одна в замке, который она ненавидела и очень хорошо помнила.
«Прошу тебя, постарайся узнать, что случилось с Лионной», сказала ей на прощание Ива. «В последний раз Зоркий видел ее где-то у гостевых покоев принца. Понятия не имею, где это, но, наверное, недалеко от тех мест, где живет сам принц».
А где он живет?
Чутье вело девочку к бывшим покоям ее матери. Ей казалось, что Стерх должен был поселиться именно там после смерти королевы, поэтому она шла, закрыв голову капюшоном, именно туда.
По тому, сколько ей встретилось пьяных, по помостам с цветами и флагами, по пьяным песням и выкрикам Ара поняла, что церемония возложения королевской короны состоялась днем раньше, но празднование продолжалось всю ночь и весь последующий день. Можно было надеяться, что крайне уставший от двух дней и ночей пьянства Стерх будет в спальне.
То крыло замка, где были бывшие покои ее матери, охранялось, но она вспомнила об отодвигающейся панели за старинным гобеленом в одной из арок, которой они со Стерхом пользовались когда-то, будучи детьми, чтобы незамеченными проникать в ту часть замка. Лаз был совсем узким и длинным, и она выбралась прямо перед дверью, ведущей в покои матери, вся в пыли и паутине.
Десять лет она хранила ключ от этой двери. С той самой ночи, когда ей пришлось бежать из замка. Был ли там принц или нет, она должна побывать за этой дверью.
Дверь была тяжелой и толстой, с резьбой. Памятная дверь, страшная дверь. Ара отогнала готовое возникнуть воспоминание в самый потайной угол сознания. Закрыла дверь за собой и ступила в темноту.
Все ее чувства были обострены, она впитывала одновременно знакомый и незнакомый запах комнат.
Потом, в почти полной темноте она стала двигаться в сторону бывшей спальни матери. В самую первую комнату были стащено огромное количество оружия, развешенного по стенам. Если Стерх и не жил здесь, то совершенно очевидно, что он сделал эту комнату своей парадной оружейной. Наверняка хвастался здесь своими достижениями и победами, которые сам же себе и придумал.
Во второй комнате было светлее. Это был кабинет ее матери, кабинетом он и оставался. Окна пропускали немного света с замковых улиц, освещенных факелами. Здесь, сидя под столом, спрятанная покрывалом, которое вышивала мать, перекинув его через стол, она десять лет назад услышала о том, что она не родная дочь королевы, и что король не желает ее удочерения.
— Не понимаю, почему ты вцепилась в эту оборванку, — шипел в тот памятный вечер король. — Видеть ее не могу. Она даже не степнячка. Такой помеси я вообще никогда не видел. Мало ли детей умирает в степи. Почему именно в эту ты так вцепилась? Я ее никогда в жизни не удочерю, даже не надейся. Надо отдать ее колдунам, как говорит Варак. Или, если ты боишься отсылать ее далеко, отдай ее самому Вараку. Он хочет ей заняться, и я ему доверяю.
— Колдунам? Вараку? — голос ее матери дрожал от ужаса, и она сама тогда от страха чуть было не разревелась под столом. — Только через мой труп! Если я ее когда-нибудь кому-нибудь и доверю, так только Иве из Домашнего Леса.
Ара тогда на всю жизнь накрепко запомнила это имя, Ива из Домашнего Леса. Только оно и помогло ей пережить кошмар, который случился позже. А Варака стала с того дня бояться, хоть он и притворялся, что любит ее. И правильно делала, что боялась.
Ара немного постояла около старого массивного стола, который служил многим поколениям королев. Дети играли на нем и под ним в игры, женщины вышивали и читали, иногда писали письма. Дотронулась до гладкой теплой поверхности, которая всколыхнула столько воспоминаний.
Потом двинулась дальше. Спальня была освещена светом нескольких свечей, кто-то был там. Комната была разделена шпалерами на две части. Одна была гардеробной, заваленной одеждой, другая собственно спальней. Увидев нагромождение вещей, Ара покачала головой. Если это была спальня Стерха, то он не изменился. Когда-то королева или она сама наводили порядок в его комнате. Служанок он к своим вещам не любил подпускать. Кавардак в гардеробной был страшный.
Сквозь шпалеру сочился тусклый свет. Она ждала этой встречи, но все-таки не ожидала, что так вздрогнет, когда увидит его лицо.
Он повзрослел, но все-таки это было то же самое, бесконечно знакомое лицо.
Стерх не спал, он сидел в кровати и рассматривал какую-то карту в свете свечи. На полу перед кроватью стояла почти пустая бутылка вина.
Она смотрела на это лицо и не могла оторвать глаз. Красивое, капризное, сердитое лицо. Маленькой девочкой она привыкла всматриваться в это лицо, ловя малейшие изменения его настроения. Он и был-то всего на три года старше, но казался невероятно важным, сложным, непонятным, единственным в мире. Только образ матери он не мог затмить.
После бегства из замка Ара много лет каждый день думала о нем. И в конце концов пришла к выводу, что ее детская одержимость Стерхом была замешана на постоянном страхе. Страхе перед изменением его настроения, перед теми моментами, когда он становился страшным, злым. Даже ласковые объятья бесконечно доброй королевы не могли ее тогда утешить.
А, впрочем, по-своему Стерх любил ее. Иногда, в слезах, рассказывал ей о своих бедах и горестях. Именно ей, не матери. И еще ему нравилось, что она, как привязанная, везде ходила за ним. Он дразнил ее за это, но обижался, когда она иногда вдруг забывала о нем и заигрывалась где-нибудь в покоях королевы. Тогда он ей мстил.
Она смотрела на его лицо, склоненное над картой, и думала о том, как мало он изменился. Как сложились бы их отношения, если бы десять лет назад не случилось то, что случилось?
Стерх, казалось, почувствовал чье-то присутствие в комнате. Он тревожно обежал комнату глазами и положил руку под подушку. Ну, конечно. Еще в детстве он под подушкой прятал деревянный нож. Интересно, что он прятал теперь?
Она не стала испытывать его терпение и шагнула в спальню. На его лице отразилось изумление.
— Лионна? Ты? А я-то все гадал, как ты смогла выбраться из комнаты. Кто тебя выпустил?
Ара не сразу нашлась, что ответить. Она настолько не ожидала услышать то, что услышала, что на секунду потеряла дар речи. Стерх принял ее за Лионну. Неужели он настолько пьян? Да, конечно, они были чем-то похожи, но не настолько же …
И тут же возникла еще одна мысль. Из его слов следовало, что Лионна была заперта в комнате. Но почему? Однако, теперь ее там нет, опять же, судя по его словам. Тогда, где она? Где Лионна?
— Стерх. Это я, Ара. Твоя сестра.
Он рассмеялся.
— Знаешь, я долго думал. Тебя ведь подослали ко мне из Домашнего Леса, так? Потому ты и знаешь так много, про город колдунов, например. Твои хозяева волхи рассчитывали, что я приму тебя за Ару, ведь вы похожи. Но Ара давно уже умерла, а я не такой дурак.
Ара на какое-то время потеряла дар речи. Все, что угодно, она думала о Стерхе. О его жестокости, подлости, равнодушии, которые были видны уже в раннем детстве. Об одном она не думала никогда. О том, что он мог быть попросту сумасшедшим.
Но … в его сумасшествии просматривалась определенная логика. А что, если его безумие имело под собой те же корни, что и ее? Что, если все упиралось в тот день, который сломал их жизни?
Ара сделала еще один шаг в комнату. Он смотрел на нее, не отрываясь. Ей вдруг так захотелось обнять его, прижать к себе, как ребенка, который десять лет назад заблудился в глухом лесу.
А его лицо вдруг расползлось в странной, гадкой ухмылке.
— Я знал, что ты рано или поздно придешь. Тот, кто открыл дверь в твою комнату, еще за это поплатится, но ты … ты поступила правильно. Ну конечно ты хотела сбежать. Но ты вернулась. Сама. Ты должна была ко мне прийти. Должна. Я ждал тебя. Подойди, не бойся.
Ара едва сдержала себя, чтобы не сделать шаг назад. Не сделала усилием воли. А воля говорила ей, что для выполнения ее плана ей требуется подойти к нему как можно ближе. Иначе у нее не будет доступа к его волнам жизни, к тому, что позволит ей надолго погрузить его в сон. Ведь, в итоге, для этого она и пришла в ненавистный замок. Чтобы дать время Ивиному плану сработать. Чтобы дать время Селене добраться до Земель Валги.
Она присела рядом с ним на кровать и спросила:
— Так ты, получается, совсем ничего не помнишь?
— О чем?
— О том, что случилось десять лет назад. В тот день, когда погибла наша мать.