МАРКСИЗМ И ПЛОДЫ РЕЛИГИОЗНОЙ КАСТРАЦИИ
Подобно тому как для раба такие предметы как астрономия, физика и биология могут казаться лишь некими атрибутами роскоши господина и он может считать своё пренебрежение названными предметами не результатом подавленности своих интеллектуальных потребностей, а лишь результатом презрения к господину и той легкомысленности, неоспоримые факты которой имеют довольно широкое распространение у людей не отягченных потребностью долгой и трудной работы для обеспечения своего организма лишь самым необходимым,- аналогично указанным выше предметам дела у рабов находятся в отношении к теологии.
Никакой раб не может иметь представления о теологии как науке, кроме как в самых общих чертах, только абстрактно и в силу трудозатратной заботы о самом необходимом, лишь самым призрачным образом в виде таких обрывочных знаний, которые очень легко предаются огню и совершенному отречению от таких знаний, посредством лишь самых грубых манипуляций,- сведения этих знаний к формам абсурда или высмеивания этих знаний со стороны сколько ни-будь представляющего непосредственный интерес авторитета. Так же как в случае с высшей теоретической физикой, кибернетикой или генетикой раб полагает, что пренебрежительное отношение к теологии есть результат пробуждения в нем мысли о совлечении со своего позвоночника рабского ига и низложении вместе с неистовым господином, всех остальных, обретаемых на его теле теоретических атрибутов. Раб таким образом в первый момент появления этой мысли может не достигать того понимания, что подобно тому как принадлежащие господину производящие средства могут служить к уничтожению рабства и диктатуре освобождающей мысли, так и такие предметы как «кибернетика» и «теология» могут служить и придавать ещё большую силу процессу освобождения.
Поскольку тем самым в истории появляются две разновидности рабского отношения к теологии, первую из которых можно определить как совершенное исключение теологии из теории освободительной революции в качестве положительного элемента, как оскопление пробужденного организма и отсечение от него того теоретического «состава», который обозначается именем «теология», а более осторожную или вторую из двух разновидностей как «обрезание» некоторых элементов внутри теологии и понимание в том числе благотворности теологии на процесс экономического и интеллектуального становления общества.
И так как освободительная революция есть всякий раз преодоление отчуждения от результатов всеобщего производства и в том числе от предметов теоретического наслаждения господина, то в результате включения в свой умственный рацион благоухающих и очень сильно пропитанных теологическим элементом плодов литературного творчества, живописи и скульптуры,- раб, в результате реэкспроприации этих плодов и обретения этих плодов,- восстанавливает, первоначальное, призрачное и только абстрактное знание о теологии, но, не в соотношении этого знания с господином, а как свободно приобретённое им в процессе самостоятельного приобщения к историческим и культурным пластам цивилизации.
Поскольку приобретенное таким образом знание, в качестве мыслимого и сознаваемого есть более твердое и прогрессирующее в своём расширении знание, то, связанное с политическим элементом оно производит во первых,- «новых господ» с презрением относящихся к бывшим рабам, во-вторых, «христианствующих социалистов» с восторгом и некритически часто воспринимающих экономические изыскания атеистических революционеров и в третьих, если назвать три обособленных группы, «либертарианствующих христиан», относящихся с некоторым пренебрежением к социалистическим христианам в силу взаимности этого чувства.
И так, в силу того что образованная субъективность всегда есть более сильная субъективность, а у рабов, как говорит Аристотель, большие проблемы с согласием, происходит новый переворот, который со стороны его внешнего проявления есть обращение «оскопивших» себя в теологическом отношении революционеров в новых рабов, а со стороны более внутреннего созерцания есть ситуация при которой теологический элемент получил весьма крепкую связь с политической экономией и таким образом освободительная теория, разорвала сам разрыв с теологией и, осуществляет себя самым существенным образом как диалектика лишь политических богословов: «новых господ», «христианствующих социалистов» и «либертарианствующих христиан».
Высшая, освободительная теория, таким образом, в силу того что она требует высшего богословского образования с целью установления истинной корреляции между политикой и теологией и лишь таким способом устранения деспотического и всякого одностороннего отношения к обществу, есть в то же время теория полного преодоления отчуждения от такого предмета довольства и наслаждения в доме у господина как «теология», есть экспроприация «теологии» из руки господина и явное установление как антитеологичности образа действий его самого так и односторонности мысли обособляющихся и пререкающихся друг с другом социалистов и либертарианцев от теологии.
Поскольку в истории выяснилось, что «теология» неистребима и пренебрежение к теологии есть в большей степени результат отчуждения от культуры нежели мысли о низложении господина с его легкомысленными атрибутами, то диспозиция атеистических и богословствующих революционеров есть в то же время деление каждой из двух вышеуказанных политических «супергрупп» на коррелятивные между собой группы «господ», «социалистов» и «либертарианцев» с тем только учетом, что абсолютное разрешение противоречия между «шестью» вышеуказанными предполагает познание факта этой «неистребимости», преодоление отчуждения от «элемента» высшего теоретического наслаждения в комнате у господина и лишь таким образом окончательное уничтожение истинно рабского по своему мыслегенезису, то есть всегда подчиненного отношения к названному «предмету» со стороны первой группы.