Ковальчук очень давно не был в Киеве, хотя любил этот удивительный город с его своеобразной архитектурой, прохладой прекрасного ботанического сада и бесчисленных скверов, парков, с золочёными маковками Лавры и цветущими каштанами на Крещатике, однако он прекрасно понимал, что если бы всего этого и не было , он все-равно бы обожал этот бывший центр российской купеческой жизни, потому что именно здесь встретил свою Наташу и полюбил её на всю оставшуюся жизнь. Но сегодня, проходя по Крещатику а затем поднимаясь по Институтской улице, Ковальчук не узнавал ни город, ни его жителей. И не потому, что многое в них сейчас изменилось. Просто Михаил шёл и ловил себя на мысли, что и город и люди не просто изменились, а стали совсем другими: без всегда присущего Киеву лоска и купеческой размеренности, без широких улыбок и приветливых взглядов киевлян, даже без блеска в их глазах и какого-то особого киевского обаяния…
- Да, времена не выбирают, -грустно подумал Ковальчук, подходя к довоенной «сталинке», на последнем этаже которой располагался офис Игоря Николаевича. Осмотревшись по сторонам, Михаил нашёл нужный подъезд и зашёл. Встреча была назначена ровно на час дня, до неё оставалось не более пяти-шести минут, поэтому Ковальчук, не желая опаздывать, широким шагом поднялся на четвёртый этаж и позвонил в дверь.
- Здравствуйте, Михаил Викторович! А Вы, как всегда, пунктуальны, -приветливо поздоровался референт Игоря Николаевича, открывая дверь и помогая посетителю снять пальто. Потом референт проводил Ковальчука в приёмную, оставил одного, а через несколько минут вернулся и сообщил, что шеф уже поднимается по лестнице и будет с минуты на минуту.
Не хочется утомлять читателя описанием того, как встретились старые знакомые, почти боевые друзья, а сразу перейдём к существу их более чем серьёзного полуторачасового разговора. Следует отметить, что Ковальчук был предельно искренен и не скрывал от бывшего директора Службы «Н» причину своей личной заинтересованности в поиске «белых» пятен давно преданной забвению и отправленной в архив спецоперации двух «партнёрских» спецслужб при участии Интерпола. Помнил её и Игорь Николаевич, но Михаил в ходе беседы довольно подробно восстановил весь ход разработки и реализации оперативных материалов, упустив некоторые личные моменты, связанные с Шемякиным и Наташей. Ковальчук говорил чётко, почти по-военному, периодически заглядывая в свой рабочий блокнот, который прихватил с собой на встречу.
Бывший директор Службы «Н», а сейчас руководитель крупной консалтинговой структуры, очень внимательно слушал Михаила, периодически кивая головой, как бы подтверждая слова своего бывшего подчинённого.
Когда Ковальчук закончил, Игорь Николаевич встал, медленно прошёлся по кабинету, вероятно, что-то обдумывая, но не спеша поделиться своим мыслями с собеседником. Потом он вернулся, снова сел напротив Ковальчука и неожиданно спросил:
- А Вы, Михаил Викторович, действительно считаете, что результат этих поисков поможет решить проблему с Вашим младшим сыном?
- Не считаю, а почти уверен в этом, Игорь Николаевич, -поспешил ответить Ковальчук, опасаясь, что не услышит в беседе то, за чем приехал сегодня в Киев, -Я понимаю, что эти поиски будут трудными, возможно даже опасными, но я и мои люди готовы к любому развитию ситуации.
- Во как! -восторженно улыбаясь, заметил Игорь Николаевич, -у Вас уже и команда есть. Браво! Узнаю «Мангуста». Вас, кажется, именно так называли за глаза и коллеги, и недруги.
- Именно так, Игорь Николаевич, -с заметной грустью заметил Ковальчук, -Хотя, наверное, хватка уже не та.
- Ладно, -вновь усмехнулся генерал, устало встал и пересел за свой рабочий стол, -вижу я какая у Вас хватка. Меня за горло своим напором и то взяли. Но, раз Вы уже здесь, отступать мне действительно некуда, а значит тряхнём стариной и начнём работать.
Сказав об этом, Игорь Николаевич позвонил своему референту и попросил занести в кабинет известные документы. Получив их, генерал раскрыл увесистую кожаную папку с лаконичной надписью «Для доклада», нашёл нужную ему подборку и снова подсел к Михаилу:
- В деле Ахмеда Рехван-Заде действительно есть «белые» пятна. Более того, их там очень много, но в самом архивном деле по данной спецоперации они навряд ли отражены. Насколько я информирован, это дело по разным причинам очень хорошо «зачистили», но уже после моего ухода из Службы. Если спросите кто, то я отвечу так: влиятельные покровители нашего Ракова или Аслана Байракова, кем он оказался на самом деле. Помните такого, Михаил Викторович?
- Обижаете, Игорь Николаевич. Конечно помню, такое не забывается, - кратко, но довольно пафосно ответил Ковальчук.
- Ладно, Миша, не кипятись, -вдруг по-отечески сказал бывший директор Службы «Н», -а лучше наберись терпения и слушай дальше. Архивное дело, насколько ты понимаешь (Игорь Николаевич окончательно перешёл в их разговоре на «ты», чтобы лишний раз подчеркнуть доверительность самой беседы) я после увольнения и «подчисток» не видел, да мне его сейчас никто и не покажет. Ситуация не та, как ты надеюсь понимаешь, да и лишний раз официальный интерес к этому архивному делу проявлять не стоит, потому что много вопросов возникнет. Так что здесь по твоей просьбе я полный «пас».
- Здесь нет проблемы, Игорь Николаевич, -осторожно перебил собеседника Ковальчук, -Я нашёл возможности. Сделаем всё сами, конспиративно, Вас не подставим, обещаю.
- Хорошо, -продолжил генерал, -на том и порешим. Однако для тебя и твоих ребят может быть интересно не само дело, а совсем иное. Это иное заключается в следующем. Во-первых, исходя из той информации, которой я обладаю, могу с полной ответственностью сказать, что стопроцентной гарантии того, что Ахмед Рехван-Заде погиб, нет. Во всяком случае, его останков наши «партнёры» не нашли, хотя они там каждый сантиметр грунта через сито просеяли.
На этих словах Ковальчук заметно побледнел, что не осталось незамеченным. Увидев это, Игорь Николаевич встал, достал из серванта бутылочку минеральной воды со стаканом и поставил перед Михаилом, настояв, чтобы Ковальчук выпил и немного успокоился. Дождавшись, когда собеседник залпом опорожнит стакан с тёплой, но приятной на вкус водой, генерал продолжил.
- Я понимаю, Миша, твое негодование, но факты вещь упрямая, а выдавать желаемое за действительное не научен, не наш профиль. Кстати, следов термопенала, который был у Ахмеда и с которым он никогда не расставался, тоже не нашли, а это дополнительный аргумент к тому, что с его исчезновением не всё так просто.
Игорь Николаевич сделал паузу, снова встал, прошёлся по кабинету, а потом подошёл к своему сейфу, набрал код на электронном замке и, открыв сам объёмный металлический ящик, достал из его потайного отделения небольшой по размеру, но весьма толстый блокнот, изрядно потрёпанный временем.
- Второе, Миша, заключается вот в этом, -просто и убедительно сказал генерал и положил блокнот на стол перед Ковальчуком, -Его изъяли, когда после самоубийства Ракова проверяли наличие в его сейфе служебных документов, которые он получал в «секретке». Слава Богу, всё оказалось на месте. Среди документов в отдельной коробке был этот блокнот и несколько ампул с каким-то лекарством. Установить, что это было за лекарство, не удалось, потому что ампулы странным образом после экспертизы пропали, а блокнот я забрал к себе, потому и удалось его сохранить. Кстати, как потом оказалось, у Ракова было редкое и странное заболевание головного мозга. Возможно, это были последствия афганского плена, не знаю, но сам факт своего заболевания он довольно успешно скрывал, и не только от меня или своих сослуживцев, но и от семьи. А на утверждение о болезни Ракова навели его записи в этом блокноте. Скорее всего, это личный дневник, который Раков тайно вёл многие и многие годы. О чём все эти записи, в полном объёме не знаю, потому что прочитать их, за исключением нескольких страниц, невозможно: так применён какой-то шифр. Мои доверенные «спецы» пытались их раскодировать, частично даже что-то смогли сделать, но только в середине блокнота и то самую малость. Потом началась чехарда с моим выдавливанием из Службы и было уже не до чужих секретов. Так что, Михаил Викторович, отдаю его в твои надёжные руки, может у тебя что-то получится с его расшифровкой, тогда и мне расскажешь над чем наш Раков так упорно и негласно трудился все эти годы. А теперь третье «блюдо», Миша, точнее «десерт», которое на сегодня будет последним…
Игорь Николаевич в очередной раз встал, подошёл к окну, открыл его на проветривание, вдохнул свежего воздуха, который уже пах первым месяцем долгожданной весны, и, стоя у окна, но вполоборота повернувшись к Ковальчуку, продолжил их беседу:
- Для начала повторюсь, что о болезни Ракова нам поведали записи в его блокноте. Лекарством, возможно, это были те самые ампулы, которые обнаружили у Ракова в сейфе после его самоубийства, снабжал его известный нам обоим Ахмед. Раков об этом так прямо и пишет, потому что «Реванши» этим лекарством его шантажировал и фактически держал на коротком «поводке». Но я хочу сказать не об этом, а том, что там, в Афганистане, а потом в Пакистане Ахмед Рехван-Заде проводил на пленных, в том числе своих единоверцах, какие-то опыты. Так, во всяком случае, мои «спецы» перевели. Схема была такая: сначала Ахмед у всех пленных делал забор крови и всевозможных мазков, потом через несколько дней, вероятно после получения результатов анализов, он делил задержанных на две группы. Одну из них моджахеды расстреливали, а потом отрезали головы и уносили в медицинский блок (или палатку). Что там дальше с ними делали, неясно, потому что Раков об этом не пишет. Но вот здесь, -Игорь Николаевич закрыл окно, подошёл к приставному столику, за которым сидел Ковальчук, взял блокнот и, перелистав его, нашёл нужное место, в которое бережно ткнул указательным пальцем, -Раков указывает, что однажды видел, как головорезы Ахмеда сбрасывали головы наших бойцов и своих единоверцев в ущелье. Почти у всех за ушами имелись отверстия, которые не были следами пуль. Раков предполагает, что это следы каких-то исследований…
- В общем так, Миша, -неожиданно подытожил Игорь Николаевич, - забирай этот блокнот и дерзай. Уверен, что у тебя получится гораздо лучше, чем у моих «спецов», потому что неоспоримая мотивация есть. Одно прошу: о нашем разговоре и этом блокноте никому ни единого слова. Даже своей команде. Поверь, это очень опасно, а ты мне дорог и потерять раньше времени тебя, как Сергея Ивановича, я просто не хочу и не имею на то право.
Игорь Николаевич снова подошёл к окну и уже оттуда сказал:
- Поверь, Миша, только на тебя после смерти Костянова и могу положиться. Время сегодня такое: продажных много, а непродажных почти не осталось или цену достойную им ещё не сложили.
- Зачем Вы так, Игорь Николаевич? -Ковальчук резко вскочил, хотел что-то ещё добавить, но генерал медленно подошёл к нему, по-отцовски похлопал Михаила по плечу, искренне улыбнулся и негромко сказал:
- Не обижайся, Михаил Викторович. Это я так, пошутил немного. Просто один известный анекдот вспомнил про английскую королеву. А вот про твою личную безопасность я говорю вполне серьезно. Поберегись, Миша, когда начнёшь с дневником Ракова работать. Ты уже имеешь печальный образ со своей Наташей, больше тебе такого не надо. Не заслужил ты такого, Миша. Ни ты, ни твоя дружная семья…
Полтора часа, которые были выделены для Ковальчука в плотном графике встреч Игоря Николаевича, пролетели быстро и незаметно. Когда беседа закончилась, собеседники пожали друг другу руки и крепко обнялись. Жаль, но никто из них даже не подозревал, что в этот раз они прощаются навсегда…
Оказавшись в гостиничном номере, Михаил снова и снова прокручивал в голове тяжёлый, но предельно доверительный разговор с Игорем Николаевичем, стараясь выделить в нём главное. Многое из того, что бывший директор Службы «Н» рассказал Ковальчуку, было для него в новинку, но главное, наверное, было именно в этом личном дневнике Руслана Ракова, который сейчас находился в руках Михаила. Это ощущение причастности к какой-то большой тайне было двояко. Вполне понятно, что нашему герою было тревожно, особенно после тех предупреждений, которые прозвучали из уст Игоря Николаевича, но, с другой стороны, профессиональный интерес и личная мотивация, которой руководствовался Михаил, дарили те ощущения, которые в последний раз пришлось испытать много-много лет назад при реализации известных нам оперативно-розыскных материалов.
Ещё раз проанализировав ситуацию и придя к выводу, что в настоящее время изучение архивного дела по Ахмеду Рехван-Заде, пусть даже и негласное, ничего, кроме возможных неприятностей, не принесёт, Михаил принял решение заранее оговоренную встречу с Моряевым и его сыном отменить, найдя для этого какой-нибудь благовидный предлог. Ковальчук так и сделал. Перезвонив Сергею Борисовичу, он сослался на усталость и необходимость срочно вернуться домой, что само собой подразумевало отмену их «рандеву». Моряев не возражал, пожелал Ковальчуку хорошей дороги, а Михаил, положив трубку телефона, быстро собрал личные вещи, вызвал свой служебный «Туарег» и покинул небольшую частную гостиницу, не забыв при этом поблагодарить администратора за гостеприимство и уют.
Наш герой уже садился в машину, когда на его мобильный телефон позвонил Игорь Николаевич и слегка приглушённым голосом спросил:
- Михаил Викторович, есть минутка?
- Для Вас есть всегда, товарищ генерал, -быстро ответил Ковальчук, показав рукой водителю, чтобы он заглушил мотор и вышел из машины.
- Тогда ещё раз напоминаю тебе: будь предельно осторожен. Всё гораздо сложнее и опаснее, чем ты себе представляешь. Мне это Вершинин сегодня подтвердил. Он жив и здоров, всё там же и тем же, ну, ты, надеюсь, понял меня. Привет тебе передавал. Говорит, что помнит «Мангуста» и его железную хватку, которая может скоро понадобиться.
- Я всё понял, Игорь Николаевич, -радостно произнёс Ковальчук, -Огромное Вам спасибо. Вы даже не представляете, как Вы меня сейчас поддержали.
- Не спеши пока благодарить, ещё успеешь, -продолжил генерал тем же приглушённым голосом, -Через неделю-другую я, возможно, его увижу, тогда тебе и детали нашего предварительного разговора поведаю. А пока, на всякий случай, сброшу тебе его мобильный и рабочий телефоны. Не знаю, пригодятся они или нет, но пусть они лучше у тебя будут. Мне так спокойнее. А теперь всё, обнимаю!
Михаил ещё раз поблагодарил Игоря Николаевича за приятное известие, отключил телефон, радостно улыбнулся и облегченно произнёс: «Домой, Миша, домой!».
Мощный «Туарег» громко зарычал, рванул с места и уже через полчаса, после немыслимого «слалома» по центральным улицам Киева, выехал на широкое шоссе, чтобы через положенные три с половиной часа оказаться в уютном солнечном городе у самого синего моря…