Я уже много написал о том, как любил ездить на автомобилях за рулем. Особенно за городом, где не такой напряженный трафик. За рулем я отдыхал, в первую очередь мои мозги. Я по гороскопу Близнец, а у это знака слабое место - голова. Они никогда не отдыхает. Я полностью с этим согласен. Всегда в моей голове вертятся какие-то мысли, в первую очередь, не решенные вопросы по работе. Если не они, то я шел и считал деревья, пролеты забора и т.д.
Поэтому за свою жизнь у меня было три дела, которые позволяли сосредоточиться на них и отключить мыслительную работы «серых клеточек», как говорил знаменитый детектив Пуаро. Первое увлечение – раскладывание пасьянса. Оно требует особого внимания. Пропустишь возможный вариант, и пасьянс не сойдется. Поэтому я любил складывать пасьянс, особенно, когда ждал, как жена соберется пойти со мной в гости или в кино.
Второе увлечение – вырезание экслибрисов или каких-нибудь штампов. Их я вырезал из просвинцованной резины, она лучше крошится. Но там ты вырезываешь зеркальное изображение слов или фигур, и, если чуть ошибся, все, можно выбрасывать. Ведь удаленный фрагмент назад не вернешь. Вырезывая из резины глазным скальпелем, я давал отдых своей голове.
Третье увлечение – езда за рулем на автомобиле. Первый автомобиль, подержанная «японка» с правым расположением руля, появилась в нашей семье, когда мне было уже 47 лет. Но до этого я много ездил с водителем, присматриваясь к манере вождения, и лучшее перенял. Тем более что первый автомобиль «Ниссан Скайлайн» был с коробкой-автоматом. Мне не приходилось вручную переключать скорости, и ничто не отвлекало от дороги, где надо следить и за своим автомобилем, и за другими участниками
дорожного движения.
Купил в Японии автомобиль я во время командировки в префектуру Аомори в конце 1993 года за сущие гроши – 1000 долларов США за автомобиль и 400 долларов за доставку из Аомори до Хабаровска. И по тогдашнему закону не платил таможенные пошлины ни в Японии, ни в России. Но это был последний год, с 1994 года Таможенный кодекс ужесточили. Автомобиль «Ниссан Скайлайн», как тогда говорили – класса «Волги». В то время подержанная «Лада-07» стоила на вторичном рынке 6 тысяч долларов США.
А вот права на вождение автомобиля я получил уже весной 1994 года и с тех пор постоянно ездил за рулем, меняя только автомобили на такие же поддержанные, только более свежего года выпуска. Это были «Тойота Кроун», «Тойота Марк-II”, и все с правым расположением руля и коробкой-автоматом. Пока жил в Хабаровске, каждый год с женой ездил в Приморье отдохнуть и покупаться в море на своем автомобиле. Возвращаясь в Хабаровск, я всегда жалел, что поездка завершается и надо ждать целый год, чтобы снова поехать в Приморье за тысячу километров. Поэтому я любил ездить и в другие города Дальнего Востока в выходные дни. Комсомольск-на-Амуре, Амурск, Биробиджан, куда были проложены хорошие дороги, я посетил и не по одному разу.
Но в 2003 году моя семья перебралась в сибирский город Нефтеюганск, тогдашнюю неофициальную столицу компании ЮКОС, куда меня пригласили работать директором местной городской больницы. Но об этом у меня есть отдельная заметка. http://proza.ru/2024/01/15/395.
Объем моей работы в больнице, имеющей стационар на 900 коек, четыре поликлиники, женскую консультацию, врачебную амбулаторию и три филиала поликлиник, разбросанных по всему стотысячному городу, требовал иметь персональный автомобиль, чтобы везде успевать. Но три года такого автомобиля мне выделить не могли. Поэтому я пользовался услугами автомобиля, выделяемого для нужд стационара. На нем возили документы, анализы, консультантов и всех сотрудников, которым требовался автотранспорт. Так что мне выделяли автомобиль лишь когда не было других заявок, или я пользовался автомобилем главного врача, если он был свободен.
У главного врача был персональный автомобиль «Тойота Круйзер». Когда-то он был выделен для больницы компанией «Юганскнефтегаз», получившей из Японии десяток таких автомобилей. Один из них в виде платы за налог в местный бюджет и был выделен больнице. К моему приезду автомобилю было десять или одиннадцать лет. Все его товарищи по доставленной из Японии партии уже не эксплуатировались, пришли в негодность и были списаны. А наш джип был еще живой и активно использовался. Это был полноприводный автомобиль с дизельным двигателем, в 80-м кузове, с большими колесами и объемным салоном. Конечно, не более современные «Круйзеры» в 100-м или 200-м салонах, которые уже эксплуатировались в компании «Юганскнефтегаз», самого большого подразделения компании ЮКОС, но вполне удовлетворяли главного врача, самая дальняя поездка которого была в столицу Ханты-Мансийского округа за 80 км на всевозможные совещания в окружном департаменте здравоохранения.
В то время, когда я приехал, одним из заместителей главного врача был Миллер, заместитель по району. До этого городская больница была с функцией районной, и Миллер занимался организацией оказания медицинской помощи в Нефтеюганском районе. Но к моему приезду в поселке городского типа Пойковский была построена своя районная больница, и Миллер перешел работать в районную администрацию. Но пока он был замом главного врача по району, он имел персональный автомобиль «Мицубиши Паджеро», более свежего года выпуска, чем наша «Тойота», и с бензиновым мотором, с кожаным салоном. По всем параметрам более престижный, чем наш дизельный джип с матерчатой обивкой сидений и салона. Поэтому, когда Миллер ушел от нас, его машину взяла себе главный врач, а мне предложила «Тойоту», но без персонального водителя.
Меня это вполне устраивало, ведь я за рулем уже был более десяти лет и намотал на спидометр своих автомобилей не одну сотню тысяч километров. Одна меня смущало – механическая коробка передач и левое расположение руля. Я же все время ездил с коробкой-автоматом, где не надо думать, какую передачу включить, автомат сам переключает. «Но не боги горшки обжигают,» - подумал я и решил осваивать «механику». Попросил водителя главного врача показать, где какая передача. Вообще в автошколах этому учат, но я же там не учился, права получил по блату, с инспектором на своем автомобиле проехал всего сотню метров, а потом строго следовал его совету – чаще ездить, до автоматизма закрепляя навыки вождения. За субботу-воскресенье в первые месяцы освоения своего автомобиля накатывал по 200-300 км по дорогам вокруг Хабаровска.
С водителем главного врача мы после работы поездили и по городу, и по окрестностям Нефтеюганска. Мне повезло. Дизельный двигатель джипа тяговитый и прощал мне включение не той передачи, что надо. К тому же в городе почти нет подъемов, ведь тронутся с «механикой» после остановки на подъеме – целая проблема. Надо играть педалями газа и сцепления, чтобы мотор не заглох, чувствуя обороты двигателя. И со временем навык пришел. Я научился разгонять тяжелый дизельный автомобиль до приличной скорости и в потоке машин за городом не уступал шустрым легковушкам.
Научившись правильно переключать передачи, я стал ездить по территории стационара от хоздвора до ремонтируемого здания инфекционного отделения. Была зима, но дороги внутри территории больницы были хорошо расчищены. А заехать в снег на полноприводном джипе я не боялся. Для меня важно было правильно включать скорости вперед и заднюю передачу, и за те полчаса, что я тренировался почти каждый день, это делать приходилось несчетное количество раз.
Когда я осваивал вождение, главному инженеру больницы Фоминову, который был в моем подчинении, сделали в Сургутском кардиоцентре АКШ – аорто-коронарное шунтирование. Жена Фоминова работала в нашей больнице начальником юридического отдела. Она попросила меня свозить её в Сургут проведать мужа. Нефтеюганск и Сургут разделяют всего 40 км хорошей автострады, но вот где кардиоцентр в Сургуте, я не знал. Поэтому решил взять в поездку водителя главного врача, который там уже бывал. С нами решила поехать начмед больницы Ковалева, она хорошо знала семью Фоминовых.
Поехали мы вчетвером уже после 16 часов. В тех краях это уже ночь, не полярная, конечно, но темень приличная. Правда, все города в Ханты-Мансийском автономном округе хорошо освещены, да и вдоль автострады есть ориентиры. Пока мы ехали между городами, за рулем сидел я. Но, когда въехали в Сургут, уступил свое место водителю, который без проблем доехал до здания кардиоцентра. Да там было сложно заблудиться, везде были указатели, впрочем, как и в Нефтеюганске.
Фоминов после операции уже вставал и вышел к нам в больничном халате немного похудевший. Женщины его расцеловали, а я пожал руку. Мне было приятно, что была сделана сложная операция АКШ и где, в далеком Сургуте. Десять лет назад такую операцию делали в Москве президенту Ельцину. Делал наш кардиохирург Акчурин, но под присмотром американского хирурга Дебейки. Прошло не так много времени, и вот в ХМАО уже освоили и АКШ, и протезирование суставов, и это меня радовало. Тогда я еще не знал, что мне самому поставят протез тазобедренного сустава в Сургуте, в травматологическом центре, а позднее сделают более сложную, чем АКШ, операцию на сердце в Новосибирске, в НИИ имени Мешалкина.
Проведав главного инженера, мы поехали обратно. На этот раз за рулем всю поездку сидел я, прислушиваясь к разговору женщин на заднем сиденье. Вел я машину довольно уверено, все же тренировки сделали свое дело.
Не знаю, почему, но я человек трудолюбивый и организованный, никогда не любил на завтра переносить то, что можно сделать сегодня. К тому же трижды учился на курсах по менеджменту – в Москве, в Токио и в Хабаровске на выездном цикле Калифорнийского Университета. Так что умею организовать свою работу правильно. В основе этого лежало планирование работы на день. Да и вся неделя у меня была распланирована. Ведь в больнице завершалось строительство новой взрослой поликлиники, после чего начался ремонт старой взрослой. Эти работы выполнялись за бюджетные деньги под контролем УКС города, который раз в неделю проводил планерки с моим участием. Позже началось строительство новой детской поликлиники и её оснащение. И туда мне тоже приходилось ездить.
В самой больнице проводился ремонт восьмиэтажного лечебного корпуса, по завершению его начался ремонт дневного стационара и детского отделения. Для контроля за ремонтами на деньги больницы мной проводились строительные планерки в больнице. Летом на территории заменялись трубы отопления и водоснабжения, за качеством которых также требовался контроль. За те пять лет, что я проработал в больнице, проще перечислить объекты, где не было ремонта, чем те, где он был. И везде я успевал, потому что у меня теперь был персональный автомобиль.
Однажды мое умение водить автомобиль пригодилось. Когда я исполнял обязанности главного врача, пришлось ехать в департамент здравоохранения в Ханты-Мансийск. Поехали на машине главного врача. Выехали рано утром. Я позавтракал, а вот водитель, как он мне признался, не успел этого сделать. По пути нам нужно было заехать в пгт Пойковский, в больницу, что-то передать. Пока я ходил в больницу, водитель купил в киоске большую бутыль «Кока-колы», и чтобы утолить голод, почти всю её выпил. Когда мы поехали дальше, на неровной дороге, видимо, кока-кола в желудке вспенилась, и у водителя открылось кровавая рвота. Не чисто кровью, конечно, а кока-колой со сгустками крови. Я сел за руль, водителя положил на заднее сиденье и вернулся в Пойковский, откуда мы не так много отъехали. Там сдал водителя врачам, а сам поехал дальше. Конечно, немного опоздал, но, когда объяснил, по какой причине, меня поняли – причина более чем уважительная. На обратном пути я забрал водителя, которого обследовали, убедились, что признаков продолжающего желудочного кровотечения нет, и я отвез его домой.
Вообще езда на полноприводном внедорожнике, на больших колесах, с хорошими грунтозацепами на покрышках, высоким дорожным просветом, дает ощущение полной уверенности. Мне всего раза три пришлось подключать передний привод, чтобы выбраться из трудного положения в снежном сугробе или в песке. До этого я всегда ездил на седанах с задним приводом, и такой уверенности в автомобиле у меня не было. А в условиях севера это очень важно.
Еще во времена, когда «Тойота» была машиной главного врача, кто-то затемнил её стекла сверх положенной нормы. На заставке, на фотографии джипа это можно увидеть. Однажды, когда я возвращался из-за города, на въезде в Нефтеюганск меня остановил патруль ДПС Нефтеюганского района. То ли они не знали, что это машина из больницы, то ли решили проявить принципиальность, но придрались ко мне по поводу темных стекол. Но когда я показал свои документы – удостоверение директора больницы, они не стали писать протокол, зная, что с такой мелочевкой при обращении в ГАИ никто не станет наказывать директора единственной в городе больницы.
Зима в Нефтеюганске 6 месяцев в году, один месяц лето, а пять месяцев – межсезонье. Так что перемещаться по городу без автомобиля весьма затруднительно. Зимой дизельный джип стоял в гараже больницы, ездил на нем я в рабочее время. Чтобы дизтопливо не замерзало зимой, мне посоветовали заливать в бак с бензином канистру дешевого минерального масла. Говорили, что мотор работает более ритмично, и лед в топливном баке при морозе не образуется. Вообще считается, что у нас дизельное топливо невысокого качества, потому что на АЗС его «бодяжат», т.е. разбавляют водой. Потребителями дизтоплива являются огромные грузовые фуры, которые зимой обычно не глушат, чтобы не было проблем с запуском на морозе, а для них качество дизтоплива не так критично, как на дизельных джипах.
Когда теплело и проблем с запуском двигателя уже не было, я ставил машину на стоянке у дома, где жил. В это время мой рабочий день продолжался все время, пока было светло и где выполнялись какие-то работы. Да и бумаг мне приходилось писать изрядное количество. Выручал компьютер и мое умения печатать быстро. В свое время, еще в Хабаровске, я учился печатать без зрительного контроля, в компе был «тренажер клавиатуры», и на нем я печатал до 200 знаков в минуту. Сейчас я печатаю медленнее, возраст сказывается, да и думать приходится, прежде чем набрать текст.
Когда уволилась главный врач Петрухина, и я исполнял обязанности главного врача, я смог отпустить в отпуск водителя главного врача, у которого накопилось немало отгулов. А когда у моей «Тойоты» прогорел радиатор и потребовалось время на его замену, я пару недель ездил на «Паджеро». К этому времени я уже уверенно ездил на машине с коробкой передач, и более чувствительный к ошибкам водителя бензиновый мотор у меня не глох ни разу.
Потом мне пришлось уехать из Нефтеюганска (об этом можно узнать из заметки о моей работе директором), то в первый же день по приезду в Тюмень мы купили паркетный внедорожник «Тойота RAV-4», на котором я ездил несколько лет. Это был чистый «японец», с правым расположением руля, коробкой-автоматом, с тремя дверями, т.е. с короткой базой. И хотя ему было уже больше 10 лет, пока я на нем ездил, он меня не подводил. По моему мнению, это самый лучший городской автомобиль. Небольшой, шустрый (мотор в 140 л.с.), в большим дорожным просветом, большими колесами и полным приводом, он позволял влезть на любой бордюр, в грязь на обочине, не отставать от легковушек в потоке на автостраде.
Вот уже шесть лет я не вожу автомобиль. Некуда ездить, да и давать отдых «серым клеточкам» мозга не требуется. Но вот о том, как ездил в свое время на большом полноприводном джипе «Тойота» я вспоминаю с ностальгией. Ко всем своим машинам я относился с любовью, и они меня не подводили. Хотя это были не новые машины, но чисто японской сборки, где за качеством в ХХ веке следили особо. Ведь даже автомобили для США «Лексус» собираются только в Японии, хотя в США есть автозаводы «Тойота». Но на них работают американцы, и качество сборки хуже. Впрочем, как и в Европе.