- Нашла время для Никольского - могла найти его и для домашней работы... - обиженно пробурчала мать.
- А тебе, мать моя, не приходило в голову, что я тоже могу кое-что посчитать? - с обидой и вызовом поинтересовалась Елена.
- Что именно? - надменно поинтересовалась Зинаида Васильевна.
- Например то, что дежурство по совершенно пустой, запертой изнутри, школе в дни школьных каникул вдвоем с лучшей подругой за рюмкой горячительного напитка, тяжелой работой не назовешь, даже если оно заканчивается так поздно...
- Ты что себе позволяешь? - вмешалась в разговор Савельевых госпожа Яковлева, даже при всей своей природной тупости сообразившая, что именно сейчас заявит матери Елена.
Но девушка проигнорировала провокацию соседки...
- Такие посиделки, какие были у вас сегодня, работой называть вообще грех... - недобро усмехнулась Ляля.
- А как назвать - не грех? - еще сильнее растерялась мать.
- Отдыхом на рабочем месте... - ответила Елена. - А если учесть еще и то, что в учительской стоят целых два дивана, а ты, мать моя, сегодня прихватила с собой подушку с того дивана, который стоит в твоей комнате, то, я так думаю, что вы обе во время своего дежурства еще и подремать успели...
Зинаида Васильевна виновато захлопала ресницами...
Поняв, что этот раунд она проиграла, Альбина Петровна встала и с гордо поднятой головой направилась к себе.
Дождавшись ухода подруги, Савельева-старшая молча отправилась на кухню...
По звукам, доносившимся оттуда, можно было понять, что она самостоятельно готовит какие-то закуски...
Приблизительно без четверти двенадцать Зинаида Васильевна выложила на стол гору разнообразных бутербродов, и Савельевы сели за стол провожать старый год.
Наступил январь 1993 года.
Как и предчувствовала Елена, ее борьба за справедливость только начиналась...
Третьего января Альбина Петровна и Зинаида Васильевна начали подготовку к празднованию дня рождения Александра Мироновича...
Никакой круглой даты у соседа не было - ему исполнялось 64 года, но его дни рождения традиционно каждый год отмечались с размахом...
Погрузившись в предпраздничные хлопоты, женщины, казалось, на время забыли о существовании Елены, которую это вполне устраивало...
Елена находилась в очередном отпуске и собиралась высыпаться и наслаждаться отдыхом, не отвлекаясь ни на какие хлопоты, кроме жизненно необходимых, и ни на какие гадости, из чьих бы поганых ртов они ни вываливались...
При этом на дачу она не поехала исключительно из-за того, чтобы за ней не потащились мать и соседи...
Представив себе, как они втроем не просто испортят, а окончательно изгадят ей отпуск, да еще и банкет закатят там же, на даче, а ее сначала заставят готовить, а потом скормят своим гостям половину оставшихся у Савельевых закруток, Елена Гурамовна благоразумно отказалась от зимнего отдыха на даче...
Отдых в городе оказался тоже весьма и весьма проблемным...
Удовольствие от отдыха девушке удалось сохранять только до второй половины дня шестого января, когда Зинаида Васильевна, на которую Яковлева взвалила обязанности чистить овощи, мыть испачканную посуду и крошить большое количество лука, рухнула от усталости...
Дочери было действительно жаль ее, невообразимо глупую, не в меру эгоистичную, наглую, взбалмошную, самодурную, страшно стервозную, давно запутавшуюся в своих хотелках недалекого ума женщину, добровольно поставившую свою жизнь и жизнь своей дочери с ног на голову ради своей дружбы с подонками, и теперь страдающую от непосильной нагрузки, которую на ее плечи взвалили соседи...
Тем не менее, будучи человеком достаточно опытным и знающим, что стоит только пожалеть мамашу вслух, как та непременно расценит слова дочери, как предложение помощи, и обязательно воспользуется якобы представившимся случаем скинуть всю свою нагрузку на плечи Елены, и дочку свою при этом пожалеть не удосужится, девушка вслух своего сочувствия матери не высказывала...
Перспектива дать матери отдохнуть, взяв, как обычно, все хлопоты и тяготы на себя, Лялю вполне устроила бы, если бы праздник намечался в доме Савельевых и к Яковлевым отношения не имел бы...
Но расшибаться в лепешку для Яковлева, особенно после весьма бурно проведенной по его вине осени, Ляля не собиралась...
Итак, Зинаида Васильевна отдыхала, лежа на диване, подготовка к банкету застопорилась, а Елена спокойно сидела в кресле и смотрела телевизор...
Семейную идиллию разрушила, как и следовало ожидать, Альбина Петровна, пришедшая посмотреть, как продвигается работа...
Обнаружив свою подругу лежащей на диване, она опешила от неожиданности...
Зинаида Васильевна попыталась объяснить ей, что прилегла отдохнуть всего на несколько минут, но понимания у Альбины, как обычно, не нашла...
Пришлось ей срочно подниматься и вновь включаться в работу...
Когда недовольная соседушка благополучно отбыла домой, госпожа Савельева-старшая запросила помощи у дочери...
- Доченька, я так устала...
- Ложись и отдыхай... - посоветовала Ляля.
- Не могу... - со слезами в голосе ответила Зинаида Васильевна. - Алечке нужна моя помощь...
- Твоя Аля вполне может позвать на помощь дочерей своего мужа. - напомнила ей дочь.
- Она не хочет этого делать... - расстроенно ответила Зинаида Васильевна.
- Это ее проблемы, - ответила Елена, - и ты имеешь полное право не делать их своими, тем более, что сидеть за их столом тебе не придется...
Закончить фразу девушка не успела...
- Почему? - прозвучал недоуменный вопрос родительницы.
От этого вопроса Елена оторопела...
Все еще надеясь на то, что она чего-то не понимает, девушка задала матери следующий вопрос:
- Ты что - собираешься идти к ним на банкет?
Продолжение следует...