Приглашению на вечеринку с обменом «тряпками» я отнеслась с настороженным любопытством. Представить себе примерку одежды непонять каких размеров в обществе незнакомых друг другу женщин на очень ограниченном пространстве отдельной квартиры я могла с трудом. Вернее, я себя, участвующей в таком мероприятии, представить не могла. Я и на рынках и барахолках-то никогда ничего не покупаю. Но чисто посмотреть на такое экзотическое действо хотелось.
Хозяйкой торжества была моя знакомая, учительница начальной школы, уже полтора года находящаяся на больничном вследствие эмоционального выгорания. Насчет выгорания я ее, с одной стороны, понимаю. Вряд ли есть более нервотрепательная профессия, чем учитель. Но, признаюсь, что когда она мне рассказывает о потере вкуса, смысла и удовольствия в работе, я ей немного завидую. Завидую тому, что она может себе позволить полтора года искать себя и смысл жизни, получая до 90% оклада. В моем окружении есть сейчас несколько человек, финансирующих лечение от выгорания на средства медицинской страховки. Не хотелось бы ни на кого наговаривать, но отдыхают они на эти деньги по полной и растягивают больничный на максимальную длину. Может быть, конечно, оно и правильно, и в этом и есть цель такого больничного – расслабиться и отдохнуть. Но по мне, так возможность делать это – привилегия и крутой ништяк.
Вернусь к вечеринке. Приглашенным нужно было принести с собой какие-нибудь предметы одежды и чего-нибудь утоляющего жажду и голод. Насчет напитков я сразу уточнила, имеется ли в виду алкоголь. Выяснилось, что сама хозяйка алкоголя не пьет совсем, но тем, кто его пьет, не запрещалось им самих себя обеспечить. Я взяла с собой бутылку глинтвейна (зимняя погода всё еще к тому располагала) и коробку ароматных мандаринов. В качестве барахольного вклада от себя я принесла майку а ля джаз-дэнс, которая, будучи купленной по интернету, оказалась мне мала.
Квартира находилась в двух шагах от меня, на чердачном этаже сооруженного в ГДР-овскую эпоху дома. Надо отдать должное немецким строителям и архитекторам: стандартной планировкой квартир они занимаются в очень редких случаях. А город Веймар даже в эпоху развитого социализма сопротивлялся панельной застройке. И в старом центре города это сопротивление имело успех. Квартира моей знакомой впечатлила малюхонькой прихожей и бесконечно длинным коридором. У меня плохо с глазомером, но метров восемь в коридоре было, это как минимум. Конструкция сильно напоминала букву L: с трудом протиснувшись в прихожую, человек попадает в тянущийся вправо к линии горизонта туннель, в конце которого, по традиции, горит свет. Свет в конце туннеля – это гостиная. Как потом оказалось, огромная «американская гостиная» с обширными углами для кухни, столовой и, собственно, гостиной. Очаровательного в комнате было много: хиппи-богемные цвета и предметы мебели, большое количество живых цветов (в том числе и высоченных кактусов), окна в пол с одной стороны и огромный балкон за ними. Слегка озадачила меня полка с книгами. Книги были все современные, в мягких переплетах, и по содержанию я их про себя маркировала как фэнтэзи. И расставлены по цветам. Одна полка книг с красными переплетами, одна – с синими и одна, если я правильно помню, с зелеными. Мне почему-то сразу представился магазин, где книги продаются килограммами. Можно купить килограмм зеленых, килограмм желтых и прихватить еще, разойдясь, с полкило оранжевых по акции.
Огромный дубовый стол, в повседневной жизни выполнявший, видимо, роль обеденного, был завален шмотками и обувью в несколько этажей. Рядом располагалась небольшая стойка для одежды, на ней висело то, что подлиннее: плащи, пальто, платья.
По окончании вечеринки я увидела, что некоторые из ее участниц принесли свои шмотки в чемоданах. В че-мо-да-нах. Не знаю, как у кого, но я не держу ненужную одежду дома. И если да, то недолго и не чемоданами.
В том, что ненужная одежда килограммами залеживается в шкафу, есть отпечаток «высокого уровня жизни». В условиях развитого капитализма покупается не только необходимое, но и необдуманное.
Одна моя знакомая, находясь в кризисе отношений с мужем, сетовала на то, что тот не лезет из кожи вон, чтобы зарабатывать деньги. Обеспечение семьи главным образом лежит на ее плечах. Она жаловалась, что однажды при заказе одежды в интернете, задумалась над кофточкой, которая стоила 20 евро: покупать ее или нет. То, что она задала себе этот вопрос, повергло ее в уныние. «Почему я должна думать, могу ли я себе позволить кофточку?!?», возмущалась она.
Покупать, не задумываясь ни о чем – вот это «норм». В том числе и не задумываясь о том, надо ли оно тебе на самом деле. А потом отправляться на вечеринки для обмена одних ненужных вещей на другие.
И вот эти ненужные, надоевшие, случайно купленные вещи возлежали теперь штабелями на том дубовом столе. Робкие, как щенки в приюте животных, в ожидании, чтобы кто-то забрал бы их к себе домой и любил.
Как только последняя приглашенная появилась на мероприятии, примерка началась. Кружение пятнадцати дам вокруг одного стола, копошение в вещах, раздевание-одевание прямо тут же – это, я вам скажу, зрелище еще то! Я оказалась единственной, кто в этом пире переодевания участия не принимал. Я чувствовала, что смотрюсь белой вороной, но поддаться стадному инстинкту не могла по двум причинам: во-первых, я не люблю переодеваться в обществе других людей, а, во-вторых, я видела, что одежда мне будет не по размеру.
Возрастом присутствовавшие девушки были младше меня лет на десять, а объемами меньше размера на два.
Я давно уже стала наблюдать, что в компаниях всегда есть некая монолитность. Противоположности, возможно, и притягиваются, но ненадолго. В компаниях близких друзей люди, скорее, похожи друг на друга. Они примерно одинакового достатка, одинакового образа мыслей и даже одинакового роста и веса.
В той компании, где я оказалась, женщины были похожи на хозяйку квартиры: им было в среднем лет по сорок, выражение лиц выказывало высшее образование, профориентацию в гуманитарной, творческой или административной области и политические воззрения левацко-зеленого крыла. Они выглядели мило, миниатюрно и безгрудо.
Одна из девушек отличалась от остальных удивительной ладностью сложения. Мальчишеского покроя, но тонкая и дугообразная, фигура смотрелась очень женственной. Девушка обладала какой-то особенной, одновременно и благородной, и порочной красотой. В ней было что-то от обаяния Дамиана Давида, солиста группы M;neskin: фарфоровая кожа, крупные, густые кудри, и какой бы наряд она не надевала, всё смотрелось на ней удивительно стильно и оригинально.
На вечеринке присутствовала еще одна девушка, которая была не такая, как все. Хозяйка «вытянутой» квартиры сдает одну из комнат студентке из Парагвая. Ей тоже – хотела она того или нет – пришлось участвовать в вечеринке. Черноволосая и черноглазая, она и округлостью форм, и каким-то менее пресыщенным этой жизнью взглядом прямо-таки благоухала свежестью «иного» мира, очаровывала искренней застенчивостью. Поначалу она, как и я, не решалась подойти к барахольному столу, под конец всеобщей вакханалии с переодеваниями и ей, однако, удалось померить и присвоить себе пару предметов одежды.
Вечеринка называлась «Duggeln und Dancen» («обмениваемся и танцуем»), сначала предполагался обмен одеждой, а потом – танцы. Я уже сто лет не участвовала в танцевальных вечерах на дому. Последний раз это случалось минимум лет двадцать назад, еще до моего отъезда из России. И в танцевальном действе я, проведшая всю переодевальную часть вечера на диване за бокалом вина и на кухне за разговорами о политике, оттянулась по полной и показала всё, что могла.
Про выбор музыки стоит вообще сказать отдельно. У меня есть такое понятие «немецкая музыка». Она не обязательно должна быть made in Germany или исполняться на немецком языке. Она по какой-то своей сути должна быть «немецкой». Я – не музыкант, не могу объяснить словами ритмический рисунок. Но мне кажется, что всё, что любит и всё, подо что может и хочет танцевать немец, имеет структуру марша. Группа Rammstein не даром является самой популярной в своей стране и самой популярной немецкой группой в мире. Они, в числе прочих своих талантов, являются квинтэссенцией немецкой среднестатистической музыкальности. Они прекрасные мелодисты, мастерски облекают свои мелодии в тяжесть электрогитарных риффов. И под любую их песню можно маршировать. Не просто маршировать, а чеканить шаг.
И мне кажется, что из всей мировой поп-музыки немцы выбирают точно такие же конструкции: четкий ритм, электронный стиль. Музыку, в которой всё ясно, профессионально, но сдержанно и слегка напряженно, без разгула эмоций.
Вот под такого порядка музыку предлагалось танцевать на той вечеринке. Я не могу сказать, что то была плохая музыка. Она была хорошая и качественная. Но я бы никак не могла назвать её танцевальной! Под нее можно бежать кросс, шпаклевать стены, запускать в небо космические корабли, но не танцевать! Девушка из Парагвая придерживалась, судя по всему, аналогичного мнения, танцевать она вставала тоже в те моменты, когда среди этой электронно-маршевой «экзекуции» звучали сальса, бачата, меренге или подобные им.
Вечер, в целом, удался, я впервые в жизни увидела, как в одном помещении может одновременно примерять одежду целый женский отряд, я познакомилась с новыми людьми, понаблюдала за иными мирами, приятно напилась и эффектно натанцевалась.
Разве можно ожидать большего от посещения вечеринки в моей возрасте? ;)