Рабочий день давно кончился, я вышел из клиники. Куча писанины навалилась, пришлось сидеть.
– Паша, ты чего черный такой? – спросил коллега.
Он открыл капот своего автомобиля и что-то там выкручивал.
– Да так. Не могу больше, ужасно все надоело. Лица пациентов сливаются в одно, и это лицо все время бубнит одно и то же. Ты их лечишь, а они потом все равно приходят, потому что никого нельзя вылечить навсегда. Особенно одна парочка достала, мать и сын!
Он посмотрел на меня с сочувствием.
– В отпуск тебе надо, – сказал он, – а то возненавидишь работу. Подвезти?
– Нет, пройдусь.
Я ее уже возненавидел. Когда-то ведь так мечтал всех спасти! Наивно верил, что человечество нуждается во мне. Но уже столько лет после интернатуры вкалываю с утра до вечера, а человечество что-то не меняется. Почему я выбрал специализацию позвоночника и опорно-двигательной системы? Тут у меня способности выше средних: я руками все чувствую, не случайно так быстро обзавелся клиентурой. Но с утра до вечера одно и то же – радикулиты, остеохондрозы, травмы! И эти двое действительно достали. Сложный случай: сколиоз со смещением, почти безнадежная деформация, осложненная атрофией мышц.
– Вы же специалист! – со слезами на глазах говорила мать.
– В сотый раз повторяю: я не всесилен. Тут только операция поможет, а у нас таких не делают.
– Но у нас нет денег на поездку в Германию! Тем более на операцию!
– Сочувствую, но что вы от меня хотите?
Она смотрела на меня умоляюще. Я снова укладывал мальчика на стол, вытягивал, массировал, разжимал, делал уколы в шею и спину тонкой инсулиновой иглой. На время ему легчало, боль отпускала.
Но главное, мне самому больно, когда они приходят: моя жена погибла в автомобильной катастрофе несколько лет назад, а эта женщина мне ее чем-то напоминает. Какими-то мелкими жестами, уголками губ. Как назло! И сын у меня такой же мог быть, если бы мы успели.
Я сидел дома, смотрел в окно на непрерывный дождь и погружался в ад. Боль потери не становится слабее со временем. Время не лечит, оно только задвигает вглубь. Как жить и зачем, если нет смысла? Вот коллега сказал – в отпуск. А я не хочу. Денег накопил, хватает, но мы с женой почти весь мир объездили. Теперь никуда не сунешься, каждый камень в каждом городе будет о ней напоминать!
Я швырнул подушку в сторону, с полки попадали книги.
– Не пора ли с этим покончить? – спросил я у отражения в зеркале. – Надо вырваться из капкана под названием жизнь, хватит терпеть! Я доктор, значит, сумею уйти так, чтобы быстро, а больнее, чем сейчас, вряд ли будет.
Перебрав пару вариантов, я придумал, как умереть, и тут – звонок в дверь.
– Извините, – пролепетала гостья, придерживая сына.
Опять эта Ольга со своим Ромой!
– У него приступ! Помогите, умоляю!
Она то ли плакала, то ли дождь стекал по ее щекам. Я выдохнул, сжал зубы, чтобы не вырвались злые слова, и пригласил их войти. Делать нечего – уложил мальчика на кушетку, начал делать все, что положено.
– Ну что же это такое, – бурчал я сквозь зубы, – уже и домой приходят. Я же вам объяснял!
Вдруг женщина положила мне ладонь на плечо и чуть погладила.
– Простите, что побеспокоила дома, я не знала, что делать.
Я замер. Это ведь жест моей жены! Что за мистика, в самом деле, за что это мне?!
Рома встал, легко выпрямился.
– Уже не болит? – спросила его мать.
– Не. Прошло.
Они смотрели на меня одинаковыми глазами, мать что-то говорила, рылась в сумочке. А меня пронзила мысль: а что, если эти двое – ангелы, присланные ею? Чтобы меня удержать, спасти! Желание умереть испарилось: в ладонях, которыми я только что массировал парнишку, трепетала жизнь.
– Что с вами? – спросила она. – Вы как будто привидение увидели. Это я виновата, да? Заставила вас работать.
Я смотрел на них, как будто впервые увидел. Типичные ангелы, только без крыльев. Не знаю, кем они посланы, не верю я в это все, но...
– Знаете, что, – сказал я, – давайте-ка завтра начнем оформлять документы для поездки в Германию. Операцию я вам оплачу.
Почему нет. Попробую тоже побыть ангелом. Вдруг удастся спасти хотя бы кого-то одного.