Сначала всё оступалось, карабкалось снизу вверх и сверху вниз, пронизывалось звуками автомобилей, просачивалось сквозь приоткрытое окно, постепенно успокаиваясь, опускаясь на пол, на стол между стаканом аргентинского и куском недоеденного грейпфрута, и наступала она, та самая тишина, нарушаемая, или дополняемая скрипом ночного кузнечика. А сверху падал снег, или тополиный пух, сгущавший тишину до вязкого, почти плотного состояния. И ничего не оставалось, как лечь, или проснуться, пытаясь различить границу сна, набрать полные легкие тишины, не раскрывая глаз, определить время года, или его отсутствие, пытаться найти себя, и ничего не находить, да и не пытаться вовсе.*
*Если кому что не понятно, не расстраивайтесь, я сам ничего не понял, просто сидел и отдыхал.