Январь 1944 года, отчаянные бои под Ленинградом. Наступательная операция Ленинградского и Волховского фронтов называется «Январский гром». У немцев мощная артиллерийская группировка (свыше 4000 орудий и минометов). Ширина проволочных заграждений, заборов, спиралей доходила до 400 метров! Были и двухъярусные препятствия из положенных поверх рогаток спиралей Бруно.
Владимир был на передовой! В самом центре адского пламени!
Впереди шли наши саперы, делая проходы в минных полях, разрушая проволочные заграждения. Он шел сразу за разрывами своих артиллерийских снарядов! Он шел первым с оружием в руках, как и все предыдущие два года войны. Он преодолевал эти преграды, штурмовал дзоты! Он был очень храбрым воином, умным и добрым человеком!
Были освобождены Красное село, Пушкин, Красногвардейск (Гатчина), Слуцк, Ропша.
Еще совсем немножко и он дома, там ждет его любимая женщина. Когда уходил на фронт, оставив кисти, краски и замыслы, еще не воплощенных скульптурных композиций, заполнял анкету. В одной графе надо было указать контактное лицо. Он написал: «Жена — Евгения Васильевна Рыжикова, г. Ленинград, улица, дом, квартира». Они не успели пожениться, помешала война.
***
В канун Великой Отечественной войны Владимир поступил в Академию художеств на факультет скульптуры. На фронт призван с третьего курса, девятого января 1942 года. В Академии художеств учился и его старший брат Александр Колобов, мой дедушка. Александр Иванович Колобов — член Союза художников СССР, скульптор.
Было четверо братьев: Александр, Владимир, Анатолий, Борис. Они родились в Саратове в семье еврейского художника. Владимир некоторые навыки работы перенял у отца, некоторые у брата. Ему было легко и интересно учиться. Хотя его товарищи подчас не понимали его, удивлялись тому, что он подолгу сидит на стуле и сосредоточенно смотрит на обыкновенный кусок мрамора. Потом переставит камень, повернет его, снова присядет поодаль, смотрит на него. Некоторые даже посмеивались: гипнотизирует камень! А он перенял это от Александра. Старший брат всегда перед тем, как приступить к работе долго сосредоточенно смотрел на камень, словно беседовал с ним.
О чем можно разговаривать с камнем? Разве камни умеют говорить, чувствовать? С точки зрения скульптора, умеют, только очень тихо. Надо собраться, сконцентрироваться, чтобы услышать голос камня, чтобы увидеть скульптурную композицию в еще не обработанной глыбе.
Скульптурные композиции Владимира отличались одухотворенностью, они завораживали, казались живыми. Теперь уже никто не посмеивался над ним. И преподаватели, и студенты, рассматривая его работы, понимали, что конкурентов нет. Он участвовал во всех студенческих выставках, его имя было на слуху. Ему нравилось учиться, нравилось ходить по музеям Ленинграда, ходить по улицам, подолгу беседуя с каменными сфинксами и львами.
Однажды он встретил девушку с мальчишеским именем Женя, она была моложе его на 11 лет. И вот они уже вместе ходят по музеям, вместе разговаривают с каменными сфинксами и львами. Евгения тоже понимает язык камня, знает, что камень умеет разговаривать и чувствовать.
***
Это был отнюдь не первый бой Владимира, он уже два года на передовой. Это был не первый, это был его последний бой.
Холодный зимний день, под ногами снег, но почему-то не белый, а красный. А небо голубое, солнце яркое. Такая ясная морозная погода редко бывает в этих местах. Обычно над Ленинградом низкое нависшее небо и холодный злой ветер. Ветер шевелил черные волосы человека, лежащего на снегу. Как будто боец спит и видит сон.
Дворовая команда играет в хоккей. Братья Колобовы — это уже целая команда! Рядом их друзья по двору. Мама зовет их домой:
— Вы же озябли! Сегодня очень холодно!
— Мы не зябнем! Мы не зябнем!
И они продолжают с азартом гонять шайбу.
Заходит солнце, сгущаются сумерки, вдали все еще продолжается бой, только уже без него. Санитары уносят раненых, подходят к нему. К ночи крепчает мороз. Застывшая кровь на снегу уже привычна санитарам, но к смерти привыкнуть нельзя. Тем более к смерти своих товарищей. Только что обедали вместе, радовались, что подошли к самому Ленинграду. Только что он смеялся и шутил. Оптимист и душа компании, но в то же время очень строгий командир.
Наступила ночь, зажглись звезды.
Мальчишки сидят во дворе своего дома, смотрят на звезды, щелкают семечки.
— Я вчера видел, как падает звезда, — говорит Володя, — но она упала очень быстро, не успел загадать желание.
— А что тут загадывать, — удивляется его друг, — увидел падающую звезду, сразу скажи: «Хочу машину!»
Все смеются. Володя смотрит на звезды. Машина? Нет, он мечтает не об этом. Он только что прочитал «Таинственный остров», он мечтает о путешествиях, о подвигах!
Яркие звезды гаснут одна за другой. Начинается восход. Продолжается жизнь города, в котором он жил и учился, но уже без него. 27 января 1944 года просыпаются люди, идут по улицам, по набережной. Мимо каменных изваяний, мимо львов. Они не замечают, что каменные львы плачут. Камни умеют плакать.
27 января 1944 года по радио зачитывают приказ Военного совета Ленинградского фронта о полном освобождении Ленинграда от блокады. Салют в 24 артиллерийских залпа.
Евгения слышит их, радуется вместе со всеми! Она еще не знает о героической гибели Владимира, она все еще ждет его. Она верит, что он скоро вернется домой.
Евгения после войны встретила другого, вышла замуж, родила дочь. Жизнь продолжается. В семейном альбоме письма-треугольники, несколько фотографий, похоронка… Всего лишь один год! И победа! Владимир вернулся бы домой! Он героически погиб 27 января 1944 года. До победы дожить не успел.
Прошло 80 лет. Если кто-то скажет, что все давно отплакано и забыто, не верьте! Время не властно над подвигом! И пока есть на Земле хоть один человек, который помнит и любит героя, то он тоже продолжает жить! Я переписываюсь с Любовь Борисовной Ляминой: внучкой Александра Ивановича Колобова, с Никой Павленко (Вашакидзе): внучкой Евгении Васильевны Рыжиковой:
— … Владимир Колобов, — пишет Ника, — был первым мужем бабушки (неофициально). Я знаю по рассказам мамы, что он очень ее любил. И несмотря на казалось бы отсутствие кровного родства, его образ всегда был в нашей семье…»
Художница Любовь Борисовна Лямина тоже училась в Академии художеств. Дедушка в это время жил в Сочи, где сейчас живет и работает и она. Александр Иванович всегда просил ее почаще покупать цветы, класть их у Стены, где выбиты имена студентов, погибших во время Великой Отечественной войны. Цветы своему брату Владимиру.
Память о Владимире Колобове сохраняется в наших сердцах, в семейных альбомах. Есть герои и в нашем роду! Человек, которого я никогда не видела, вошел в мою жизнь как друг, наставник, духовный Учитель.
У меня бывают минуты уныния и даже отчаяния. Лишения и страдания имеют огромную силу. В моей упрямой душе возникают жалобные нотки, дескать, чему радоваться, когда столько неразрешимых проблем разом? В эти минуты я вспоминаю его. Он погиб, чтобы продолжалась жизнь. И моя жизнь тоже. Тогда мне становится неловко за уныние и малодушие, словно он смотрит на меня. Ничего не говорит, просто смотрит, заражая оптимизмом, жизнелюбием, радостью. Ведь он жил и умер не напрасно! И снова любые трудности мне по плечу, и снова я готова все преодолеть и всего добиться. И верить в это мне помогает мой Учитель — Колобов Владимир Иванович.
***
Колобов Владимир Иванович. Место рождения: Саратов;год рождения: 1910 г.; воинское звание: старший сержант; последнее место службы: 122 стрелковый полк 201 стрелковой дивизии (II), художник-скульптор, кандидат ВКПБ. Дата выбытия: 27.01.1944; причина выбытия: убит. Место захоронения: Ленинградская область, Гатчинский район, село Воскресенское.
***
Фотографии Владимира Ивановича Колобова предоставлены Л.Б. Ляминой;
фотография Евгении Васильевны Рыжиковой предоставлена Никой Павленко (Вашакидзе).