(Ангельское пение)
В моём подъезде поселилась красавица…
Ребята так и сказали (а они преувеличивать не будут):
– В твой подъезд въехала красавица! Юля зовут…
В мой подъезд… Да, так говорят – «мой подъезд» – потому, что в этом подъезде из наших дворовых ребят (шестого-седьмого класса школы) проживал только я, остальные парни жили в других подъездах нашего шести подъездного дома. Наши парни хитрецы – говорят, а сами ухмыляются, и имя вот сразу её узнали – Юля. А вообще, есть такое понимание в обществе, что поэты предчувствуют грядущую историю, так вот у нас во дворе (я думаю) такие же пацаны…
Я сам не захватил момент, как происходил переезд (поскольку был на занятиях в футбольной секции), но ребята рассказали, что отец у неё майор танковых войск (он руководил грузчиками при выгрузке мебели). А квартира в нашем подъезде на пятом этаже (в которую въехала эта красавица), освободилась ещё месяц назад.
То, что она была непременно красавица, наши ребята привирать и сюсюкать не будут («носик» там – сю-сю-сю! «глазки» там – тю-тю-тю! «роскошные кудряшки русых волос» – сю-сю-сю!), сказали «красавица», значит, так оно и есть!..
А на счет того (это сразу надо сказать), что я сам назвался «чудищем» (и буду так себя называть в этом рассказе далее), так ведь любому же, нормальному пацану не очень же нравится (а то и абсолютно не нравится!) его личное отражение в любом зеркале (поэтому-то такие парни, как я, и не любят заглядывать в зеркала!) – это раз. А второе, – если вспомнить русскую сказку «Аленький цветочек» (а этот фильм все смотрели!), то там тоже был «чудище» (который сам стеснялся себя, своего страшного вида, как он это объяснял девушке Настеньке, попавшей в его дворец, и поэтому-то он и не стал показываться ей в своём обличии «чудища», чтобы не напугать её, – а его, ещё в детстве заколдовала быть в таком отвратительном виде злая волшебница, но на самом деле он был нормальным, хорошим и добрым человеком, как оказалось, и Настенька, полюбив его за дружелюбие, за ласковое и заботливое отношение к ней, тем самым смогла его расколдовать), и вот, все настоящие пацаны (на уровне, наверное, инстинкта!) также считают себя «чудищами» (или около того?), до поры до времени, – пока их не полюбит красивая девчонка (а это же, всё равно должно когда-то непременно случиться, так?), а пока они верят в это и ждут…
Я, конечно, не считал себя (таким уж, на сто процентов!) «чудищем», но (с другой стороны, если честно!) кто ты тогда есть (и какой ты?), если тебя ещё не полюбила красавица?..
А у нас в подъезде стали происходить (после этого?) какие-то «интересные вещи» (происшествия ли, сказать)… Как-то, среди недели (а продолжалось ведь летнее прекрасное каникулярное время!), часов около десяти утра, я услышал как в подъезде, вдруг, раздалось «ангельское пение» (а при одно дверных входных дверях в квартиру, всё ведь, что происходит во вне – на всех лестничных площадках подъезда, – ведь всё же это очень даже преотлично слышится!). Конечно, по праву надо сказать, что «ангельское» это «пение» не было как бы отрывками какими-то из арий, или опер, или песен – просто, это были отдельные напевы или даже пропевание некоей череды нот (говорят вот – гамма нот, хотя тут я не силен в музыкальной науке, которая называется сольфеджио, поэтому «скромно» умолчу). И это «ангельское пение» шло (и спускалось) сверху вниз по всему подъезду и исходило явно от человека (голос-то был девчоночий!), спускающегося вниз. Так это было в первый раз, когда я услышал (как я это назвал) «ангельское пение»…
А во второй раз, – я как услышал это «ангельское пение», так сразу ринулся на кухню (а окно нашей кухни на втором этаже, расположено наискосок над входом в подъезд – и всё видно), чтобы посмотреть – кто же, выйдет из подъезда…
Конечно, как я и предполагал (а кто там мог ещё появиться, если ранее таких «концертов» в нашем подъезде вообще никогда не было?!), это была, естественно, она, – наша сногсшибательная красавица, Юля (ребятам я верил, но тут увидел её впервые сам)!..
Я её не буду расписывать (а она, когда вышла, немного ещё полуобернулась, показав – кратко-кратко! – свой «ангельский (как говорят поэты) профиль»), я и так верил нашим дворовым ребятам (на них можно было положиться в любом вопросе и в любое время!), что она – непременно! – красавица. А тут убедился… Потому, что настоящую красавицу нельзя перехвалить, и наши ребята её только похвалили. А похвалить красавицу – не значит, преувеличить…
Вот так… А я, значит, с этого самого момента, можно сказать, «рухнул»…Ранее-то я не считал себя «чудищем» – совсем-то уж! Ну, скажем, только процентов, может, на тридцать… А тут, смотрю, «проценты» мои резко вдруг «подтаяли», и «брякнулись» – с тридцати на все сто процентов!
Я, вдруг, стал (ощутил себя) самым полноценным «чудищем» (в своих, пока ещё ясных и не очень затуманенных, очах)!..
А это тяжело, ребята! Да…
Вот такие дела… Но надо (скажем) как-то жить (ведь так?)…
Вот, говорят, влюбился… А, что это? Как это бывает?.. В книгах пишут, в кино показывают… Вот, я сказал Юля, назвал её имя, а она даже ещё и не знает меня, и не видела никогда, и не знакома со мной… а я (а это называется запанибрата! и это в общем-то подло!) уже разглагольствую о ней, как о своей наипервейшей знакомой…
Прошло какое-то время (а я ведь не всегда был с утра дома – три раза в неделю у нас проходили тренировки в футбольной секции), и вот я снова слышу (как я уже это назвал) «ангельское пение»… Конечно, это была она – наша красавица! – Юля (но почему у меня замерло сердце от произнесенного в уме её имени?). И, что теперь делать? Я как-то (скажем) замешкался… Что делать (в глубине сознания пробивалась правильная мысль)– надо это заранее было уже обдумать, а не сейчас вот срочно размышлять…
Ну ладно – буду (все-таки!) размышлять (примусь вот сейчас же, усиленно размышлять!)… А пока я (в тяжелом каком-то ступоре) начал (или продолжил?) размышлять, она уже прошла мимо двери вниз (её шаги я слышал, находясь по эту сторону входной двери)…
Мыслей не было никаких… Или я уже совсем отупел, или что это со мной?..
Через два-три дня – тоже самое: слышу – вот она вышла (вот, раздается в подъезде наверху «ангельское пение») и вот она идёт, и проходит уже рядом с нашей дверью… А меня, как чурбаком огрели – стою в каком-то оцепенении…
Так… Я уже и забыл, о чём мне надо было «усиленно» размышлять, и всё вот уже – путалось-путалось и запуталось вконец в моей голове… И тут меня неожиданно осенило (если правильно не сказать, огорошило!), что вот сейчас, наконец, я и стал – полностью! – походить на то самое «чудище» из «Аленького цветочка», которое боялось показаться девушке Настеньке… Но там-то было другое, там он (чудище) боялся показаться потому, что стеснялся своей внешности, а я-то чего боюсь? А я (оказывается) боюсь «показаться» потому, что не знаю, что мне сказать ей (вот так, в конце концов, определил я «своё это внутреннее моё состояние» – вот так, примерно, я стал выстраивать и излагать в голове свои «корявые» мысли)…
И вот, смотрите, какая ещё «чепуха» произошла (или состоялась) – я ещё даже и не показался ей ни разу, она ещё и не знает про меня, – не знает, что я такой есть и существую в матушке Природе, – а я уже боюсь её!..
А тут (в голове кавардак!) пошел «за газетами» (у нас ящики газетные расположены между первым и вторым этажами), и вот я (вдруг!) – или «бдительность» я вообще потерял напрочь, или время было ещё не «то», чтобы «исполнить» ей её «ангельское пение» – я слышу (а в голове уже «каша» образовалась и «наслоилась» от всех этих «размышлений!), через всю эту «кашу», я слышу (вдруг!) «ангельское пение» (и оно неотвратимо приближается ко мне!)… А я тут!..
Вообще, она ведь меня не видела ещё… Она вывернула из лестничного марша, глянула, что «кто-то» стоит, и умолкла (оборвала своё «ангельское пение»)…
А я в это время – на неё не смотрю (и откуда вот это «умение» приходит к нам в нужную минуту?), я в это время (почему-то?) начал «шарить взором» (как говорят) по потолку… И говорю (ей, или кому-то там, кто пришел – я ведь «не знаю»: кто это пришел и кто это вот сейчас пел «ангельски»?), и я, значит, говорю (как бы в пространство):
– Вот никак не могу их увидеть, этих ангелов, что поют…
Говорю «серьёзно» и вполне «разумно» (как это должно показаться со стороны). И обернувшись к ней (а она – на эти все мои слова, на вот «такую новость»! – уже глазки вопросительно «округлила»; нельзя же говорить такое о красавице, что она «глазищи выпучила», нет – она просто изумительно глазки «округлила», что вполне приемлемо должно быть для красавицы), я добавляю:
– Ты не видела тут ангелов, что поют? Я вот, никак не могу их увидеть, они сразу улетают…
И я начинаю «разумно» (а как ещё?) водить рукой по сторонам (в другой руке газеты), показываю на потолок (объясняя тем самым, что везде пусто и никого нет!), «недоуменно» пожимаю плечами… Делаю «очень вопросительное лицо» (вот откуда, вдруг, это во мне нашлось и сейчас «вылезло»?).
Она – что-то, вроде, сообразила всё-таки (да и видит, что парень какой-то хоть и не знакомый стоит и «вещает» о каких-то «ангелах поющих», но с газетами, а, значит, тутошний житель), и говорит:
– Нет, не видела (и тут тень улыбки промелькнула – я заметил! – на её «прекрасных губах»)… Здравствуйте!.. – сказала она и по-девичьи «неумело» поскакала вниз (а девчонки ведь (я давно заметил), когда превращаются в девиц, совершенно перестают «уметь бегать»!).
– Не здравствуйте, а здравствуй!.. – неожиданно (и в первую очередь для себя самого) выдал я (почувствовав, что меня «понесло» – и, наверное, это тоже было со страху!). – А лучше – сказать привет! Я же не дедушка какой-нибудь, да и ты не бабушка, чтобы выкать…
Она «ускакала»… А я почувствовал, что неожиданно «оправился» – так мне стало вдруг легко и приятно. Теперь-то мы, конечно, будем друзьями, и мы будем всегда говорить между собой только на «ты» (как истинные и настоящие соседи по подъезду, а не какие-нибудь «чопорные англичане», которые уходят не прощаясь – вот-вот, это надо будет мне запомнить и в следующий раз ей об этом сказать, ведь она же, убежала не прощаясь – вот и снова «тема для разговора» появилась!)…
И, конечно, «время» уже не заставило себя ждать… Не далее, как назавтра (а чего ждать да пережидать? ведь говорят же, «куй железо пока горячо!»; а я ведь её «караулил, как часовой», стоя за своей дверью) я уже был в «полной готовности». И только раздалось «ангельское пение», и только-только она спустилась к моей лестничной площадке (вот-вот)… Как я (вроде, как «неожиданно») появляюсь из-за двери…
А я на неё и «не смотрю» (у меня же, «совсем другие заботы»)! Я (как вышел) «сразу начинаю усиленно шарить своим ясным взором» по потолку, и говорить (почти как бы «причитать», как какой-нибудь «дедушка Пихто», говоря как бы в никуда):
– Вот, опять улетели!.. Да, что же это такое?.. Когда же, я увижу этих ангелов, что так прекрасно поют?..
И я буду «картинно» разводить руками (вроде, как «обескуражено» и в «бессилии» что-либо предпринять), а встретившись с ней глазами «поспешно» добавлять (прикинувшись «Иванушкой-дурачком»; но она-то всё равно, всё же будет понимать – правильно!):
– Вот, опять улетели! Опять не уследил! Не успел!.. А ты их в этот раз не увидела?.. – к ней обращаться. – Этих ангелов…
А она опять будет говорить, что не видела ангелов… (Хотя, ангел-то – она сама!..)
– Ну, увидишь, так расскажешь – какие они…– буду просить я. – Красивые, наверное…
– Ладно!.. – будет заверять она (хитро-хитро!). – Расскажу…
И так у нас и пойдет!.. Наша дружба… Потому, что это ведь очень здорово – дружить с красавицей!.. Это, просто-напросто, – прекрасно!..
2024