RLD
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.
Под впечатлением с блеском осуществленной направленным сенатом Римской олигархической республики в должности проконсула покорять «длинноволосую» (считавшуюся римлянами «дикой») Заальпийскую Галлию «потомком богини Венеры» Гаем Юлием Цезарем «зачистки» непокорного галльского племени нервиев «под ноль», «варварские» племена, проживавшие на побережье Моря Мрака - Атлантического океана -, на покорение которых был откомандирован Цезарем начальник конницы - «магистр эквитум» - Публий Красс (сын победителя Спартака Марка Лициния Красса), вели себя поначалу «тише воды, ниже травы». И лишь в следующем году восстали проживавшие в Аквитании (на территории современного французского полуострова Бретань) венеты (народность не кельтского, а иллирийского происхождения). Венеты были искусными и опытными мореходами. В морском сражении с римской эскадрой их огромные парусные корабли – настоящие колоссы, обладавшие, однако, несмотря на свои внушительные размеры, удивительной маневренностью, поначалу имели неоспоримое преимущество перед римскими гребными галерами, однако внезапно наступивший на море штиль сделал их совершенно небоеспособными. Весь венетский парусный флот попал в руки римлян. На этот раз проконсул Цезарь не стал руководствоваться своим всегдашним принципом «клементии», или «клеменции» - милосердия, милости к побежденным. Он приказал казнить всю венетскую племенную верхушку, а венетское простонародье продал всем скопом в рабство.
Между тем, отважный Публий Красс, сын алчного Марка Лициния, одержал несколько побед над галлами-аквитанцами. Другой военачальник Цезаря – Сабин – подчинил галльское (кельтское) племя унеллов и их союзников. Представляется достойным упоминания применение северными галльскими племенами нового метода боевых действий. Избегая полевых сражений с римлянами, они укрывались со всем своим добром в лесных дебрях и болотах, откуда постоянно совершали нападения на «потомков Ромула» - спесивых «ромулидов» (как себя именовали римляне, не сомневавшиеся ни на йоту в своем праве и предназначении «народами править державно, милость покорным являть и смирять войною надменных»). Проконсул Цезарь неизменно реагировал на эти партизанские налеты или вылазки непокоренных еще римлянами кельтов со свойственным ему оперативным искусством – по его приказу легионеры валили лес и строили из срубленных деревьев палисады по обе стороны образовавшейся просеки, по которой легионы медленно, но верно продвигались вглубь лесной чащобы. Наконец, осенние ливневые дожди вынудили непривычных к столь суровым погодным условиям и совершенно изнуренных ими римлян к отступлению. Как о чем-то совершенно естественном автор «Записок о галльской войне» (фактически - «журнала боевых действий» - сообщает, в придаточном предложении, об опустошении неприятельских полей, а также сожжении всех поселений и деревень отступающими римлянами. Теперь уже не кельты, а римляне оставляли за собой сплошь выжженную землю. После чего – «что ж, мы – на зимние квартиры» (Михаил Лермонтов. «Бородино»)…
Похоже, Цезарь, столь явно обласканный Фортуной, всерьез счел Заальпийскую Галлию окончательно покоренной римским оружием.
Однако вскоре выяснилось, что еще рано было почивать на лаврах. Воцарившееся, вроде бы, в «длинноволосой» Галлии спокойствие оказалось обманчивым. Совершенно неожиданно для Цезаря и иже с ним, ранней весной 55 года очередные, еще не испытавшие на себе силу римского оружия, германцы, перейдя Рен (современный Рейн) в его нижнем течении, совершили вторжение в галльские земли. Это вторжение, как обычно, раскололо всю Галлию надвое. Вторгшиеся в Галлию германские племена усипетов и тенктеров (лучших, по утверждению римского историка Публия, или Гая, Корнелия Тацита, конников среди германцев), как ранее – свевы войскового царя Ариовиста, с большим трудом изгнанные Цезарем из благодатной Галлии, в которой они намеревались обосноваться всерьез и надолго, вознамерились найти в плодородных и богатых кельтских землях новые места для поселения. Некоторые галльские племена наделись свергнуть, с помощью очередных германских гостей (на этот раз – не званых частью галлов, в отличие от свевов Ариовиста) римское иго. Другие галлы были склонны считать римских пришельцев меньшим злом по сравнению с пришельцами германскими и обратились к проконсулу с просьбой о помощи. Всегда готовый помочь тем, кто попал в беду, Гай Юлий Цезарь во главе своих восьми полносоставных легионов вторгся в низовья Рена. Вначале предводитель римских оккупантов вступил в переговоры с оккупантами германскими, потребовав от них убраться подобру-поздорову обратно за Рен. «Не бывать германской свинье в нашем римском огороде!». Племенные вожди усипетов и тенктеров попросили дать им время на размышление.
Но Цезарь совершенно не был заинтересован в затягивании переговоров до бесконечности, ибо привык ценить время. Когда очередная делегация германцев прибыла вести переговоры о перемирии в римский лагерь, «потомок Венеры» приказал, вопреки всем законам и обычаям, взять «варваров» под стражу, а сам молниеносно, безо всяких там «хощу на вы идти», обрушился на германский «народ-войско», ничего не предпринимавший в ожидании исхода переговоров и потому не потрудившийся подготовить свой «вагенбург», или, по-латыни - «карраго» (укрепление из сцепленных повозок), к вражескому нападению. Вероломный Цезарь быстро и легко сломил неорганизованное сопротивление ошеломленных «северных гигантов». Остатки «варваров» тщетно пытались искать спасения в бегстве. Преследовавшая спасающихся бегством разгромленных германцев по пятам «римская» конница (состоявшая в основном из других германцев – убиев и, вероятно, вандалов-вангионов, перешедших из стана Ариовиста, после его разгрома Цезарем, в стан победителя) истребила их всех поголовно, не делая различия между мужчинами, женщинами и детьми. Лишь небольшая часть разбитых наголову усипетов и тенктеров спаслась, переплыв полноводный Рен (большинство из «варваров», добежавших до реки, утонули в ее бурных водах).
Столь откровенное и вопиющее вероломство Цезаря вызвало возмущение даже в ко всему привычном Риме. Разгневанный враг Гая Юлия - Марк Порций Катон, глава враждебной популисту Цезарю и его сторонникам-«популярам» («народникам») олигархической партии «оптиматов» («наилучших») - потребовал от римского сената выдать вероломного клятвопреступника Гая Юлия столь нагло обманутым им «варварам» во искупление тягчайшего греха нарушения перемирия и дабы отвести гнев богов от Рима как такового, обратив его исключительно и всецело на главу истинного виновника - нечестивого «потомка Венеры». Автору настоящей военно-исторической миниатюры не слишком верится в искренность возмущения Катона, скорее всего, воспользовавшегося вероломством, проявленным проконсулом по отношению к германцам, как поводом избавиться от Гая Юлия. Но ревнитель «староримских» добродетелей так ничего и не добился. Надо ли говорить, что Цезарю не было никакого дела до публичных риторических упражнений принципиального и добродетельного «оптимата» Марка Порция. Пока Катон упражнялся перед сенатом в красноречии и благочестии, проконсул наблюдал за строительством легионерами под руководством опытных инженеров моста через Рен, перейдя по которому на другой берег, намеревался догнать и покарать уцелевших усипетов и тенктеров, да и других германцев, не отказавших беглецам от римлян в помощи. В своем «журнале боевых действий» Цезарь подчеркивает, что в его распоряжении имелось достаточно кораблей, чтобы форсировать Рен. Однако он, Цезарь, счел подобный способ проникновения в землю германцев (как и проникновение из Галлии в Германию посредством понтонной переправы) недостойным чести и достоинства римского народа.
Дело ясное – для «потомка Венеры» это был, прежде всего, вопрос соблюдения достоинства, «дигнитас». Хотя мысль Цезаря можно было бы выразить иначе, проще и точнее. Он решил продемонстрировать «варварам» могущество – свое и Рима. И ему действительно удалось продемонстрировать это могущество, построив всего за десять дней свой знаменитый мост – непревзойденный в то время шедевр римских инженеров (и, вероятнее всего – греческих мостостроителей на римской службе), ставший не только подлинным свидетельством военно-инженерного гения римлян и их полководца, но и выдающимся культурно-историческим достижением.
В предполагаемом месте постройки Цезарем моста (в районе Нойвид-Вайссентурм на территории современной ФРГ) через крупнейшую реку Германии - Рейн имеет примерно четыреста метров в ширину. Его течение в этом месте необычайно сильное и бурное (очевидно, оно было столь же сильным и бурным в древности). Строительство подобного моста (способного выдержать вес целого войска, переходящего по нему с галльского берега Рена - на германский, а затем в обратном направлении) в столь сжатые сроки наверняка было воспринято, как подлинное чудо строительной техники не только прибрежными «варварами».
В своем «журнале боевых действий» Цезарь описывает строительство так точно и подробно, что восстановить внешний облик и конструктивные особенности его удивительного (во всяком случае – для «северных варваров») военного моста на основе приведенного Гаем Юлием в «Записках» описания не представляет особого труда. Мост имел четыре метра в ширину, с интервалами от шести до семи метров в дно реки были вкопаны мостовые опоры, соединенные между собой балками-распорками. Тело моста состояло из поперечных балок, покрытых фашинами. С целью недопущения повреждений моста сильным речным течением Цезарь приказал установить перед мостовыми опорами волноломы. Мост был выстроен целиком из дерева.
Когда греко-римское чудо мостостроительной техники было, наконец, готово к эксплуатации, Гай Юлий во главе своего овеянного славой войска перешел на германский берег Рена и в течение восемнадцати дней «преследовал усипетов и тенктеров», иными словами – непрерывно и неустанно убивал, жег и грабил, опустошая «варварские» земли огнем и мечом, или «ферро игникве», как говорили римляне на своей звучной «золотой» латыни. Досталось на орехи и другому германскому племени – сугамбрам (сикамбрам) – за их симпатии к провинившимся перед Цезарем усипетам и тенктерам…
Устрашенные Гаем Юлием германские племена сломя голову бежали в свои лесные дебри. Римское войско сожгло дотла их селения и скосило весь хлеб на корню.
Германские послы не раз осмеливались заявлять, что «на Рене заканчивается власть римского народа». Целью молниеносной (и, надо думать, достаточно дорогостоящей) военной операции Цезаря (хотя и объявленной официально «карательной акцией») было вовсе не «преследование усипетов и тенктеров», а максимально наглядная, убедительная и внушительная демонстрация, призванная доказать всем и каждому всю абсурдность «варварских» представлений о том, что власти римского народа положен какой-то предел…
Цезарь никогда не забывал жизненного принципа всякого уважающего себя римского аристократа-«нобиля»: «Лопни, но держи фасон!». Любил он внешние эффекты, производящие впечатление на всех и каждого. Ради этого не стоило жалеть ни времени, ни денег, ни труда, ни материалов. Ведь его главной целью и задачей было понравиться римлянам и Риму.
Это же стремление произвести впечатление на римлян и Рим побудило Гая Юлия совершить высадку в Британии. Представления тогдашних римлян об этом далеком северном острове и населяющих его «свирепых дикарях» были самыми фантастическими. Некоторые авторы договаривались даже до того, что никакого острова Британии вообще не существует. Приведенные Цезарем во «фронтовых сводках» данные о размерах Британии были восприняты с огромным недоверием – мол, сочиняет парень невесть что, чтобы набить себе цену! А, впрочем, все равно он – молодец! Надо же, в какую даль забрался!
Гай Юлий и его легионеры были первыми римлянами, отважившимися на морскую экспедицию по волнам «Западного океана». Эта морская экспедиция носила на себе неизгладимый отпечаток отчаянной, смертельно опасной авантюры. Впрочем, рекогносцировка (если не сказать – разведка боем), проведенная Цезарем в конце лета 55 года, прошла, прямо скажем, не самым блестящим образом. Бритты (кельтские предки современных британцев) были заранее извещены купцами-мореходами о подготовке римлянами на галльском побережье флота вторжения, и заблаговременно подготовились к отражению неприятельского десанта.
Когда «непобедимая армада» Гая Юлия с воинами Десятого и Двенадцатого легиона – цвета римской армии – на борту приблизились к меловым скалам близ современного порта Дувр (чьим белым цветом объяснялось название «Альбион» - «Белый», данное римлянами Британии), «ромулиды» узрели густо усеявшие отвесные берега толпы бриттов, вооруженных до зубов. Цезарь решил дождаться подхода кораблей с кавалерией из другого материкового порта. Он не знал, что корабли с конницей на борту были отброшены сильным штормом назад к берегам Галлии. Наконец, терпение Гая Юлия истощилось, и он приказал лоцманам найти более пологий берег для высадки. Бритты, чьей основной ударной силой оказались, к удивлению римлян, боевые колесницы (уже вышедшие из употребления у материковых кельтов, да и римлянами используемые лишь на арене цирка для увеселения толпы квиритов и гостей Столицы), обрушились на спрыгивавших с кораблей прямо в море легионеров, не дав им, стоявшим по колено в воде добрести до берега. Прямо на прибрежном мелководье закипела яростная схватка, в которой, в конце концов, верх все же одержали римляне, хоть им пришлось не сладко, особенно на первых порах. Что и говорить, нападать на подготовленного к нападению противника – совсем не то, что на неподготовленного…
Цезарь все-таки высадился в Британии, провел несколько раундов переговоры с бриттскими вождями и разграбил несколько туземных «оппидумов». Однако, так и не дождавшись своей кавалерии, с учетом ожесточенности оказанного римлянам бриттами сопротивления и ухудшения погодных условий, Гай Юлий счел за благо отплыть обратно в Галлию.
Однако, разумеется, ни один уважающий себя римский проконсул не мог удовольствоваться столь сомнительным «достижением», только льющим воду на мельницу его, «потомка Венеры», врагов в «Вечном Граде на Тибре». Цезарь был просто обязан (если не обречен) идти от успеха к успеху до тех пор, «пока его звезда, кристалл багряный, раздробится в небе» (говоря словами великого бельгийского поэта Эмиля Верхарна в стихотворении «Полководец»).
Гай Юлий приказал построить (или, как говорили на Святой Руси – «срубить») транспортные корабли нового типа (позаимствовав при этом многое – если не все – от побежденных им на море венетов) для нового морского рейда на Британию.
Но запланированную проконсулом вторую морскую экспедицию с целью покорения «коварного Альбиона» Цезарю пришлось отложить по не зависящим от него обстоятельством.
Вождь галльского племени эдуев (гордившихся – по крайней мере, официально - присвоенным им сенатом «Вечного Города» почетным званием «братьев римского народа») Думнориг, пребывавший в качестве заложника в лагере Цезаря и ставший, познакомившись с римлянами несколько поближе, их убежденным врагом, воспользовавшись тем, что все помыслы и силы римских оккупантов оказались отвлеченными на завоевание Британии, бежал, со своей свитой, из римского «почетного плена». До пленника-заложника дошли известия о зреющих во всех материковых кельтских землях ростках нового восстания. Честолюбивый Думнориг надеялся без особого труда стать предводителем этого галльского восстания против римских интервентов. Увы, беглец был настигнут римской конницей. Римские всадники безжалостно прикончили его, отчаянно сопротивлявшегося и выкрикивавшего снова и снова, что он – свободный человек свободного народа…Свита Думнорига, напуганная и подавленная жестоким убийством римлянами своего вождя (которого забывшие свою былую честь и славу эдуи не осмелились защитить, хотя он отбивался и истекал кровью у них на глазах) вернулась в римский лагерь.
Теперь уже ничто не мешало Цезарю повторить попытку захвата туманной Британии. На этот раз эскадра римского проконсула пересекла Британский океан (сегодняшний пролив Ламанш) с пятью легионами и пятью тысячами всадников на борту. Остальных Цезарь оставил своему верному легату Титу Лабиену для удержания материковой Галлии в повиновении. Высадка в Британии прошла успешно, но настоящего успеха на поле брани «десантуре» Гая Юлия не удалось добиться и на этот раз. Цезарь решил изменить тактику. Он заключил ряд союзных договоров с местными вождями и сумел, таким образом, к своему величайшему удовольствию, ослабить британский фронт сопротивления римским интервентам. Благодаря избранной им новой тактике проконсулу через несколько недель удалось одержать действительно важную победу. Тем не менее, сложная местность и непривычные погодные условия все больше затрудняли для него ведение военных действий. В конце концов, Гай Юлий сумел заключить мирный договор, гарантирующий выплату бриттами дани Риму. Однако, поскольку римские войска после заключения договора не остались в Британии, а поспешили уплыть туда, откуда приплыли, договор остался клочком пергамена, годным лишь на то, чтобы, в случае отказа бриттов платить обещанную дань, послужить римлянам формальным поводом для новой попытки оккупировать Британию.
Несомненно, критический (и самокритичный) ум Гая Юлия не позволял ему в глубине души сомневаться в бесполезности двух его британских авантюр. Не случайно содержащиеся в «Записках о галльской войне» сообщения о Британской кампании крайне сухи, в них отсутствует выводы, обобщающие итоги операции, идеологическое резюме. Вместо этого Гай Юлий лаконично, деловым тоном переходит к описанию распределения легионов по зимним квартирам. Тем не менее, ему удалось убедить Рим и римлян в том, что он донес блеск и славу непобедимого римского оружия до крайних пределов обитаемого мира. Хотя в действительности, в Британии, якобы покоренной Цезарем, не мытьем, так катаньем, но навязавшим бриттам свое «покровительство», никто наверняка не сожалел о скором отплытии восвояси этого непрошенного «покровителя». Невзирая на это, Цезарь, дабы представить современникам и оставить потомкам, наряду с договором об уплате островитянами дани Великому Риму, еще одно зримое и веское (в полном смысле слова) свидетельство своей победы над Британией и населяющими ее бриттами, распорядился отчеканить в 54 году до Р.Х. на своем сопровождавшем его войско передвижном монетном дворе ту самую монету с изображением карфагенского слона, убитого якобы доблестным предком Гая Юлия, получившим за свой подвиг прозвище «Цезарь» (от пунийского слова «цеза», означающего «слон»), унаследованное его потомками.
Здесь конец и Господу Богу нашему слава!
ПРИМЕЧАНИЕ
В заголовке настоящей военно-исторической миниатюры помещен один из вариантов реконструкции «чудо-моста» через Рен Гая Юлия Цезаря.