(выдержки из книги «Угодило зёрнышко промеж двух жерновов»: (ж-л «Новый мир», 1998. №11; 1999. №2; 2000. № 9; 2001.№ 4; 2003. № 11: https://magazines.gorky.media/novyi_mi) и из др. источников)
Миф 7. Агент ЦРУ и графоман-плагиатор
В этом названии фактически представлены три мифа, но, поскольку они почти всегда переплетаются между собой, то рассмотрим их в одной связке.
Миф о работе А.И.Солженицына на ЦРУ впервые официально был использован советской пропагандой в статье А.Беляева «Технология лжи» (в сборнике «Правда о правах человека. Деятели советской культуры о правах человека / Сост. Борис Иванов. М.: Политиздат, 1977»). Уже в следующем, 1978 году его широко раскрутил в своём двухтомном шпионском романе на немецком языке «Фигляр» писатель из ГДР Гарри (настоящее имя Лотар Рудольф) Тюрк, использовав при этом и все остальные известные ему на тот момент мифы об авторе «Архипелага ГУЛаг». Самого Солженицына он вывел там под фамилией «Ветров».
Следующий популяризатор данного мифа, советский профессор истории Н.Н.Яковлев, в своей книге «ЦРУ против СССР» (1979) внёс в него новые краски. Если Тюрк писал, что Ветров (Солженицын) стал агентом ЦРУ в середине 60-х гг., то Яковлев отодвинул этот момент аж на 1957-1958 гг. Там же впервые появляется утверждение о графоманстве Солженицына и использовании им плагиата в своих произведениях.
Впрочем, к 1979 году сам Яковлев, как он позже признавался перестроечным СМИ, уже работал на КГБ, именно оттуда получая необходимые для книги материалы. Возможно, он слишком доверился не очень порядочным служащим этой организации, поскольку существенно исказил целый ряд сведений, касающихся своего героя. Однако вряд ли у него был выбор – брал, что дают.
Вот как он использовал против Солженицына воспоминания американского дипломата Джейкоба Бима:
«…Американский посол в Москве на рубеже шестидесятых и семидесятых Дж. Бим, припоминал, обнаруживая поразительную осведомленность в делах, не входящих в традиционную компетенцию дипломатов: «Солженицын создавал трудности для всех, имевших с ним дело… Первые варианты его рукописей были объемистой, многоречивой сырой массой, которую нужно было организовывать в понятное целое… они изобиловали вульгаризмами и непонятными местами. Их нужно было редактировать».
А вот как выглядит это место непосредственно в мемуарах Бима:
«Солженицын, в частности, поставил проблему перед всеми заинтересованными сторонами. Один из его бывших русских редакторов сказал мне, что первые наброски Солженицына содержали массу красноречивых, но непереваренных текстов, которые нужно было организовать в связное целое. Оригинальная рукопись его книги "Один день из жизни Ивана Денисовича", которую Хрущев разрешил опубликовать, была в три раза длиннее готовой книги и была перегружена вульгаризмами и непонятными пассажами, которые пришлось отредактировать». (Источник: Многократное раскрытие: Уникальный взгляд американского посла на проблемы Востока и Запада. Джейкоб Д. Бим. Нью-Йорк: У. У. Нортон, 1978. 317 стр.)
Таким образом, «первые наброски» Солженицына превратились у Яковлева в «первые варианты его рукописей» (получается, рукописей вообще всех книг), а редактировать требовалось не одну только рукопись книги «Один день Ивана Денисовича» (как написано у Бима), а все «первые варианты его рукописей».
Но это ещё были только цветочки. Уже вполне зрелые плоды-обманки они дали в процессе дальнейшего распространения мифа сначала в СССР, а затем и в РФ. На сегодняшний день «слова Бима» в прокламациях сталинистов (якобы со слов бывшего работника КГБ В.М.Жухрая) выглядят так:
"Бывший посол США в СССР Джейкоб Бим вспоминал:
"Когда нам некто вс бородой принёс ворох своих неопрятных листов на тонкой бумаге, отпечатанных на машинке, мы не знали, что с ними делать. Они содержали лагерные байки, и никаких цифр там в помине не было. И тогда я распорядился отдать весь этот хлам в ЦРУ. Наши спецы с этим текстом изрядно поработали. Так на свет появился шедевр - "Архипелаг ГУЛаг". Его издание было проплачено полностью ЦРУ. Часть книг, на сумму затрат на книгоиздание ЦРУ закупило у издательства, а оставшиеся экземпляры книги давали чистую прибыль. Затем ЦРУ эти книги бесплатно среди советских туристов, артистов и дипломатов, оказавшихся за границей СССР"".
Как ни странно, Солженицын тогда даже не заметил выхода этой книги, а первой, в 1980 году, откликнулась на содержащуюся в ней клевету прежняя жена писателя Н.Решетовская, которая сразу же попыталась придать это огласке, написав выпустившему её издательству следующее письмо (в выдержках – Ю.Т.):
«К ИЗДАНИЮ КНИГИ Н. ЯКОВЛЕВА «ЦРУ против СССР»
В издательстве «Молодая гвардия» вышла книга Н. Н. Яковлева «ЦРУ против СССР», Я ни в коем случае не берусь судить об этой книге в целом. Однако считаю необходимым высказаться по поводу одного из разделов этой книги, посвященному «психологической войне» ЦРУ против СССР, где особое внимание автор книги уделяет писателю А. И. Солженицыну, женой которого я была около 30-ти лет. (…)
… то, что Н. Яковлев написал в своей книге «ЦРУ против СССР» об Александре Исаевиче, в большинстве своем глубоко возмутило меня, как пример самой безответственной лжи. (…)
Считаю своим долгом выборочно прокомментировать несколько моментов из книги «ЦРУ против СССР».
Начну по порядку. Возникновение «оппозиции» в СССР, к которой автор книги в первую очередь относит Солженицына, причем с самого начала его писательской деятельности, трактуется как операция «психологической войны». Если не касаться того, что Н. Яковлев при этом плохо думает о советском человеке вообще, отказывая ему в способности жить своим умом, осмысливать опыт собственной жизни, а говорить только о Солженицыне, то обращу внимание ранее всего на то, что автор совершенно произвольно связывает начало его попыток напечатать свои произведения с Московским международным фестивалем молодежи в 1957 году.
В книге пишется: «Как раз в указанные Розицким годы, 1957–1959, по Москве шнырял сжигаемый страстью увидеть свое имя на корешках книг тот, для кого расчищают поле и кого возвеличивают ЦРУ и синявские, — Солженицын» (стр. 188).
На самом деле Солженицын в это время спокойно сидел в Рязани: учительствовал и тайно писал. Писал, не помышляя о скором напечатании своих произведений, никому их не показывая. Несколько лет (1956–1960) я фактически была единственной его читательницей.
Впервые мысль о публикации своих произведений (подчеркиваю: на своей родине, в СССР) у него возникла осенью 1961 года, после XXII съезда партии, с которого как раз началась та большая и серьезная работа по укреплению социалистической законности, о которой пишет Н. Яковлев (стр. 178). По своим писательским делам Солженицын приехал в Москву впервые в ноябре 1961 года, со слабой надеждой суметь передать в журнал «Новый мир» Твардовскому не то, что «опытный редактор мог с известными усилиями превратить в книги» (стр. 188), а готовую повесть «Щ-854», позже получившую название «Один день Ивана Денисовича».
Твардовский прочел повесть за одну ночь и сразу же высоко оценил ее. Рукопись повести в ее первоначальном виде Твардовский показал нескольким крупным писателям. Среди них был, например, К. И. Чуковский, назвавший ее «литературным чудом»!
Соглашаться с американским послом Бимом … — было со стороны Яковлева по меньшей мере легковерно. Что мог знать американский посол о Солженицыне, который ни с какими дипломатами никогда не общался?! Куда солидней было бы обратиться, например, к бывшим сотрудникам «Нового мира». Однако это, по-видимому, не входило в задачу автора книги.
Я позволю себе засвидетельствовать, что никакие произведения Солженицына никогда не подвергались редактированию] Сколь бы они ни были, на взгляд Бима и Яковлева, «многоречивы», — они такими и печатались. Если редакция «Нового мира» (именно в этом журнале были впервые напечатаны все вышедшие у нас произведения Солженицына!) и высказывала пожелания по доработке рукописи, то всю эту доработку Солженицын делал сам.
Просто перед тем, как нападать на Солженицына в политическом плане, автору понадобилось принизить его как писателя. (…)
Если согласиться с точкой зрения автора, что «по всем параметрам Солженицын подходил для схемы создания „выдающегося писателя“ в рамках подрывной работы ЦРУ против СССР» (стр. 189), то эту мысль пришлось бы развить дальше и обвинить в связях с ЦРУ А. Т. Твардовского, который вывел писателя Солженицына в большую литературу, да и самого Н. С. Хрущева, давшего на то разрешение!!! (…)
А как понять действия писателей К. Симонова, Гр. Бакланова, критика Ермилова и многих других, писавших восторженные рецензии на повесть Солженицына «Один день Ивана Денисовича», а также редакций газет («Известия», «Правда», «Литературная газета» и многие другие), которые эти рецензии помещали?.. А те тысячи писем благодарных читателей, которые шли на адрес Солженицына и в редакции, это что — фабрикации ЦРУ?.. Концы с концами явно не сходятся. (…)
«Враги коммунизма неизменно поднимают на щит Н. Бердяева, — пишет автор (стр. 190). — Многое почерпнул у него и Солженицын, тем более что НТС издает труды Бердяева и в удобном карманно-конспиративном формате».
Труды Бердяева издавались достаточно широко до революции, и сейчас многие интеллигентные люди достаточно с ними знакомы и без карманно-конспиративного формата. Но тогда — в 60-е годы — все было иначе. Я свидетельствую, что «Вехи» в руках Солженицына впервые оказались весной 1969 года. Только в это время он всерьез прочел и Бердяева, и других авторов этого сборника. Но к этому времени решительно все его крупные произведения (кроме «Августа 14-го»), включая даже «Архипелаг ГУЛАГ», были уже им написаны!!! Та духовная пища, которая породила произведения Солженицына, была получена им в советских тюрьмах и лагерях, где, кстати, побывал отец автора книги, да и он сам, а потому — зачем же валить на Бердяева?..
И все-таки влияние (даже если его допустить!) — это не есть плагиат. Автор книги очень часто эти вещи путает. (…)
Плагиатором Солженицын выглядит у Яковлева даже как автор «Архипелага»! … При этом он ссылается поначалу на американского на этот раз историка Д. Ерджина, который пишет в 1977 году: «Хотя Солженицын ввел термин „ГУЛАГ“ в международный словарь, в английский язык это слово было введено значительно раньше. В майском номере журнала „Плейн Ток“ за 1947 год была статья „Гулаг — рабство, инкорпорейтед“ с картой важнейших лагерей. Солженицын, вероятно (подчеркнуто мной — Н.Р.), даже видел эту карту еще в России» (стр. 197).
Ерджин только предполагает, что Солженицын видел эту карту важнейших лагерей, а Н. Яковлев в этом не сомневается: «В 1946–1950 годах госдепартамент и АФТ составили карту ГУЛАГа, которую в 1951 году издали массовый тиражом» (стр. 215).
Где издали? В СССР? Даже если так, то Солженицын в это время томится в лагерях! Если на Западе — то и позже он не имеет никакого доступа к иностранным журналам! И еще много лет! Да и зачем ему было видеть эту карту лагерей, сделанную англичанами или американцами, когда он мысленно составлял ее, основываясь на рассказах других лагерников, с которыми его столкнула судьба!?
Что же касается термина «ГУЛАГ», то он придуман не Солженицыным и не журналом «Плейн Ток», а теми, кто дал название соответствующему учреждению: Главное Управление Лагерей — потому Солженицын и пишет не «гулаг», а «ГУЛаг»! Полное же название произведения — «Архипелаг ГУЛаг» — Солженицын вынашивал в годы своей ссылки, независимо от каких бы то ни было американцев или англичан!
Однако Яковлеву этого обвинения мало. Не только название, не только карта, но и само произведение, которое создавалось в период нашей совместной с Солженицыным жизни, есть, оказывается, «отнюдь не плод единоличного творчества, а обобщение усилия как государственных ведомств США, так и индивидуальных антикоммунистов. Как название, так и тематика были подсказаны соответствующими изысканиями. (…) На долю Солженицына оставалось обобщить все эти материалы и поставить на них свое имя, т. е. персонифицировать их в интересах ведущейся ЦРУ „психологической войны“», (стр. 215)
Со всей ответственностью заявляю, что все это — чистейшая ложь. Она ясна даже из разбираемой книги. Если бы это было так, ЦРУ опубликовало бы «Архипелаг ГУЛаг», не дожидаясь 1973 года, а как только это произведение было закончено, то есть в 1968 году! Обвинения, бросаемые в данном случае Яковлевым Солженицыну, совсем в духе тех, что имели место во время известных судебных процессов 30-х годов! А сколько здесь оскорбительного равнодушия к тем десяткам тысяч заключенных, томившихся и погибавших в течение 3-х десятилетий в лагерях! (…)
В том же роде автор книги пишет на странице 197: «Надо думать, что руководство НТС испытывало законное чувство авторской гордости, когда появлялись пухлые графоманские тома Солженицына, как и радовались точности выполнения указаний ЦРУ-НТС» (?).
Плохо Яковлев знает Солженицына! Он вообще не таков, чтобы прислушиваться к чьим бы то ни было указаниям! (…)
Боюсь, что эти придумки автора книги будут кое-кем приняты как указания и начнут перепеваться послушными лекторами! (…)
Н. Решетовская.
9 апреля 1980 г.»
Разумеется, письмо это стало известно советским читателям только в годы перестройки.
Солженицын же прочитал опус Н.Яковлева несколько лет спустя. В книге «Угодило зёрнышко промеж двух жерновов» о нём и других распространителях мифа сказано так:
«Летом 1978 был в СССР приготовлен (но почему-то не пущен в ход) тираж книги Ржезача. И в том же самом году в Восточной Германии (но я ещё семь лет не знал) был выпущен двухтомный роман Гарри Тюрка «Der Gaukler» — фокусник, площадной шут… Эта книга — попурри, диковатый конгломерат из сообщений и фантазий Н. Решетовской, моей бывшей жены, из общеизвестного и из полного вымысла, — всё это размыто, события перемешаны подальше от истины, чтобы нельзя было распутать, найти хоть какие-нибудь твёрдые точки.
КГБ вовсе убрано, совсем оно не действует в СССР, — зато вся моя жизнь с 1964 и литературная судьба пронизаны направляющей рукой ЦРУ: именно оно решило сделать из новомирского автора международную звезду, внушило мне писать «Архипелаг» и дало план его (хотя трезвые друзья указывали: да довольно же вспоминать прошлое, хватит, надо жить социалистическим будущим!). А когда я послушно стал писать — то агентша ЦРУ в Москве ещё редактирует и меняет мои рукописи, перед тем как отсылать их на Запад. Она же диктует мне, какие надо делать заявления для печати, — и я их охотно делаю. ЦРУ же советует мне произнести речь перед съездом писателей, а если не удастся — то написать письмо съезду вот по таким-таким тезисам. А что придумано не в ЦРУ, «Август», — там «ему не хватает художественных средств». (…)
Так же до сегодняшнего дня не листал я заказных нападок Н. Яковлева, ещё 1979. (Он и по–английски, оказывается, печатал книгу против меня, ещё другую, “Жизнь во лжи”.) Душно и глупо там десятки раз повторяется, что я — марионетка и верный слуга ЦРУ (ещё с подсоветских лет), но не оправдал доверия и поэтому списан в резерв и помещён цеэрушниками в глухую изоляцию в штате Вермонт. Что “Архипелаг Гулаг” — “обобщение усилий государственных ведомств Соединённых Штатов”. (…)
4 февраля началась в Штатах долгая атака о моём антисемитизме, а 19 февраля в СССР, где уже годами, кажется, не упоминали моего имени, — показали по телевидению (а до того на многих киноэкранах) фильм-агитку «Заговор против Советского Союза», с гнусной атакой и на меня, и на Русский Общественный Фонд, и мы «агенты ЦРУ», — заводка жернова у них многолетняя.
Две мировых силы — единовременно, сплющивая меня!!»
(Солженицын А.И. Угодило зёрнышко промеж двух жерновов / ж-л «Новый мир». 2000. № 9. Ч. 2. Гл. 7. С. 164; 2001. № 4. Ч. 3. Гл. 11. С. 80, 81)
В боле полном виде (со всеми иллюстрациями) эту статью можно прочитать в дзен.ру на канале: Ю.Тарасов. История от историка.