Летописцем Русской Америки называют Кирилла Тимофеевича Хлебникова. Его научный труд «Записки о колониях в Америке» до сих пор востребован у российских и американских историков, этнографов и лингвистов, научный интерес которых связан с северо-западными островами Америки и Аляской. В современной трёхтомной «Истории Русской Америки» Хлебников упоминается или цитируется на 228 страницах из почти полутора тысяч.
Вряд ли сам Хлебников предполагал такой интерес к себе и собственным научным изысканиям. В жизни и профессии он ориентировался на коммерцию, а наука и литература посетили его на склоне лет.
Кирилл Тимофеевич Хлебников родился 18 марта 1784 года в семье городского головы г. Кунгура, что в Пермской губернии, мещанина по происхождению. Кунгур был центром православия Приуралья. В городе и его окрестностях насчитывалось более десятка храмов и монастырей. Основным храмом считался Тихвинский. Он располагался на месте бывшего женского монастыря, на возвышении, у излучины реки Сылвы В храме особо почиталась икона Казанской Божьей Матери. Именно она, по преданию горожан, помогла избавить город от инородческих шаек Емельяна Пугачёва. Жители Кунгура вынесли икону навстречу вооружённой толпе и тем самым отогнали мятежников в январе 1774 года. Для защитников города так же служили надёжной опорой у стен кунгурской крепости холодный Благовещенский собор и отапливаемый Богоявленский. Гордостью семья Хлебниковых стали два родственника, участника народного ополчения. В поминальном списке Благовещенского собора среди убитых «от злодеев 1774 года» значился Иоанн Хлебников. Организатора народного ополчения Емельяна Хлебникова Екатерина Вторая наградила золотой шпагой.
В детстве любимым местом прогулок Кирилла в окрестностях города был карстовый склон рядом с Сибирским трактом. Там по инициативе семьи Хлебниковых был построен Вознесенский храм. Отсюда многочисленная родня провожала Кирилла в дальнюю дорогу, в Сибирь, 28 декабря 1800 года. После смерти отца семья Хлебниковых, насчитывавшая, помимо Кирилла, двух братьев и четырёх сестёр, нуждалась в кормильце. Кирилл стал на долгие годы их опорой. В сопровождении одного из комиссионеров Российско-американской компании /РАК/ он выехал из Кунгура в Иркутск, где его определили приказчиком на Камчатку, в Гижигинск. Туда он добрался к сентябрю следующего года. На работу его назначил правитель Охотской конторы Алексей Полевой, с сыном которого, будущим литератором, историком и, как оказалось, собственным биографом Николаем, Хлебников сильно сдружился. Правитель конторы благоволил смышлёному юноше из Кунгура. Грамоту и книжную премудрость Кирилл осваивал самоучкой в отцовской лавке, где продавались «Псалтырь», «Апостол», «Четьи-Минеи» и другие церковные издания. А вот приёмы работы своего камчатского начальника, подловатого, жившего по принципу «не обманешь, не проживёшь», отвергал. Будучи человеком воцерковленным, Хлебников стремился жить по совести, вести коммерческие дела без обмана.
Он провёл на Камчатке 13 лет, каждый год службы в РАК скрепляя договорной подписью. В его круговороте дел значились заготовка и обмен пушнины и припасов, участие в торговых операциях, охрана товаров при перевозке, снабжение территорий всем необходимым. Повседневные заботы обязывали его выходить в море, добираться до дальних стойбищ на лыжах, на собачьих и оленьих упряжках. Ему приходилось с риском для жизни ночевать в сугробах, проваливаться в ледяную полынью, терпеть «противные ветры» на морском маршруте из Охотска в Гижигинск, обходясь несколько дней без капли питьевой воды, голодать и простужаться.
Зимой в глухом местечке Ямская Крепость одна из ночёвок едва не закончилась трагедией. Его товарищ спросонья уронил горящую свечу. Огонь подкрался к чемодану под кроватью, где хранились мешочки с отсыревшим порохом. Взрывом выбило окна и дверь, разбило печь, опалило виновного. Пришлось провести ночь в ледяном холоде.
Хлебникову поручалось снабжение российских военных кораблей, совершавших кругосветные путешествия и инспекцию наших американских островов. Одним из таких ответственных поручений стало обслуживание корабля «Надежда» под командованием Ивана Крузенштерна летом 1805 года. Снабдил качественной солониной, свежими сухарями, питьевой водой, другими припасами без обмана, по понятиям чести. И сверх того на десерт – лесными дарами, камчатскими ягодами. На борту «Надежды» находился впоследствии известный естествоиспытатель Григория Лангсдорф. Хлебников сопровождал его в вылазках по окрестностям, присматривался к его научной работе, набирался знаний. Позднее под его влиянием изучил английский и испанский языки. Общение с учёным пробудило в Хлебникове интерес к научным изысканиям, сбору растений и минералов, предметов этнографии. Всё это поначалу считалось некоторой отдушиной в суровой и однообразной жизни приказчика. Придёт время, и Хлебников в своей первой «кругосветке» почти целый месяц погостит у Лангсдорфа в Бразилии, где тот обоснуется в Рио-де-Жанейро в качестве российского генерального консула.
Камчатские берега принимали многих российских мореплавателей. Здесь Хлебников ведал снабжением различных военных экспедиций: Гаврилы Давыдова и Николая Хвостова на шхуне «Св. Елизавета», Леонтия Гагемейстера на шлюпе «Нева» и бриге «Павел», Василия Головнина на шлюпе «Диана» и других.
Маршруты морских коммерческих вояжей самого Хлебникова также были разнообразны: из.Гижигинска в Нижнекамчатск, оттуда – в Петропавловский порт, обратно – через Верхнекамчатск. С 1810 года подобные поездки случались особенно часто и не только по снабженческим делам. Хлебникову поручали замену приказчиков РАК в ходе инспекционных поездок. Наиболее опасной стала поездка из Петропавловска в Верхнекамчатск и Нижнекамчатск в феврале-мае 1812 года, когда пришлось к тому же преодолевать на собачьей упряжке Тигильский хребет, два дня в сильную метель хорониться в снегу и голодать. По пути из Нижнекамчатска в Тигиль кунгуряк попал в заснеженную полынью на речке Камчатке. Первыми приняли ледяную ванну собаки. Хлебников вытащил их на лёд. Они рванули к берегу и оставили хозяина одного. Лавируя между полыньями, он кое-как дополз до суши.
Эти испытания настолько подорвали здоровье Хлебникова, что он вынужден был больше года лечиться. В 1813 году он перебрался летом в Якутск, в декабре приехал в Иркутск, где пробыл до января 1815 года. Там впервые попытался приобщиться к литературе в «Письмах о Камчатке». Это была компилятивная вещь, конспект известных научных работ.
Вспоминая те годы, Хлебников отмечал, что его опорой в житейских трудностях была православная вера. «Беды и напасти, постигающие людей, более и скорее научают познавать близость Бога, чем непрерывное счастье и безмятежность покоя, - записал он. – Сквозь мрак своих понятий они чувствуют и видят высшую силу, неожиданно изводящую их из бездны зол, в которой, по разумению человеческому, кажется, надлежало бы погибнуть. Побыв в школе бедствий, научаются осторожнее и действовать основательнее».
Несмотря на честное несение службы, Хлебников попал в неприятную ситуацию. Руководство РАК на него повесило долг при потере и порче груза в одной из торговых операций. Это была обычная практика в Российско-американской компании насильно удерживать ценного работника. Хлебникову предложили ради списания долга должность комиссионера на дальних американских островах сроком на три года с выгодой, в отличие от приказчика, иметь процент с торговых сделок. Он был вынужден согласиться: осенью1816 года отправился из Кронштадта в Калифорнию и на Аляску на корабле «Кутузов». Здесь в первом своём кругосветном плавании он исполнял должность суперкарго, то есть заместителя командира корабля, ответственного за снабжение и грузы.
После этого путешествия возглавил Новоархангельскую контору, приняв в течение десяти месяцев дела у легендарного главного правителя Русской Америки Александра Баранова. Оба знали друг друга заочно, по переписке. Хлебников слал по просьбе Баранова на острова книги. Обещанные РАК три года растянулись на 17, с учётом дальней дороги туда и обратно. Хлебников задержался на островах и Аляске до1832 года, взвалил на себя заботы об удержании территорий, организации промысловой и хозяйственной деятельности, промышленном и культурном освоении края среди враждебных индейских племён. То было время перемен. Купечество передало военным морякам руководство компанией и дальними территориями. Хлебников по существу выполнял роль атланта Русской Америки. На правителе Новоархангельской конторы во времена частой смены главных правителей этих земель держалось всё - инспекция территорий и хозяйства, кадровая политика, торговля и снабжение. По подсчётам советских историков, Хлебников за время службы в колониях провёл в путешествиях по Русской Америке в общей сложности более пяти лет. 15 путешествий он совершил из Ново-Архангельска, причём трижды объехал острова Алеутской гряды. 13 раз побывал в Калифорнии, 9 – в крепости Росс, по одному разу посетил Гватемалу, Перу и Чили. Был в Бразилии. Калифорнийский форт Росс по инициативе кунгуряка стал хлебными воротами Русской Америки. Отсюда переправлялись в американские владения России хлеб, масло, мясо, фрукты и другие продукты для не избалованных едой колонистов.
На скалистых и сырых землях северо-западной Америки прожитьё судное. Картофель не вызревает. На дарах моря и тюленем жире долго не протянешь. Дипломатические и торговые усилия Хлебникова на многие годы продлили жизнь Русской Америки, несмотря на хищнический промысел морского и пушного зверя русскими промышленниками.
Многое и здесь шло с риском для жизни. Однажды его корабль затонул у берегов Калифорнии, и путешественнику пришлось добираться до берега на байдаре – небольшом судне с бортами из кожи под холщовым парусом. В другой раз корабль сел на мель, и только после отлива команда и пассажиры достигли суши. Приключения Хлебникова изобиловали бурями на Балтике, у Мыса Горн и у дальних островов Америки, описаниями жертв, найденных на отмелях, на прибрежных скалах.
«Для людей, постоянных в своей твёрдости, есть общая аксиома: чем хуже, тем лучше! А для деятельного, быстрого ума без трудов нет удовольствия», - такой итог житейским испытаниям подвёл Хлебников. Безусловно, под этим подпишутся многие коммерсанты и путешественники, связавшие судьбу с русскими колониями.
Особая страница в этой хлебниковской эпопеи – общение с выдающейся личностью в истории Русской Америки Иоанном Вениаминовым /Иннокентием/. На северо-западных островах Америки он проявил себя как миссионер, просветитель, учёный этнограф и лингвист. По указу Синода в качестве священника он был отправлен в 1823 году из Иркутска на остров Уналашка. Обременённый семьёй, он мог бы отказаться, рискуя быть отданным в солдаты, но дал согласие. Хлебников поддержал его выбор, очень внимательно следил за миссионерской деятельностью отца Иннокентия, поддерживал его в научных изысканиях, сохранил его письма. К сожалению, письма самого правителя Новоархангельской конторы сгорели при пожаре. Сохранились 11 писем священнослужителя с о. Уналашка за 1824-1831 годы и одно из Ново-Архангельска за 1836 год. «Честь имею засвидетельствовать вам моё искренне-сердечное почтение и чувствительнейшую благодарность за ваше доброе благорасположение ко мне, за внимательное обращение и оказанные мне милости», - так обращался к адресату отец Иннокентий. Он благодарил Хлебникова за присланные книги, делился домашними новостями, планами на будущее. Темы их переписки по началу касались вероучения, отзывов на книгу «Бог в натуре», присланную Хлебниковым Миссионер просил попридержать её у себя для перечтения. Хлебников снабжал его и «светской» литературой. Большой интерес священника вызвали книги о кораблекрушениях в переводе и авторстве Василия Головнина. В ходе инспекционных поездок по островам Хлебников дважды навещал Вениаминова. Летом 1826 года он гостил у священника десять дней, а в июле 1829 года – почти две недели. Со временем Иоанн Вениаминов, знакомясь с жизнью алеутов, посещая в селениях прихожан, проявил себя как незаурядный учёный. Хлебников интересовался его этнографическими изысканиями, работой над «Записками об островах Уналашкинского отдела» и первой научной алеутской грамматикой с алеутско-русским словарем.
Хлебников и сам заглянул за горизонты своего основного дела и самоучкой взялся за то, к чему не обязывали его ни профессия, ни контракт. Он без какого-либо систематического образования постигал науки, вёл дневник жизни, записи о Русской Америке, собирал архивные сведения по истории освоения новых земель, этнографии, экономике северо-западных островов Америки и Аляски. Писал и печатался: Литературная деятельность давала тогда не только моральное удовлетворение, но и существенный гонорар. Очерки путешествий он посылал в столичные издания с дальних островов. Возвращаясь из Ново-Архангельска в Санкт-Петербург, он на борту морского транспорта «Америка» по совету главного правителя Российских колоний в Америке Фердинанда Врангеля садится за рукопись биографической книги о первом главном правителе Русской Америки Александре Баранове. Она будет издана в1835 году в Санкт-Петербурге в Морской типографии при поддержке адмирала, члена Государственного Совета, графа Николая Семеновича Мордвинова. Как успешный литератор Хлебников отметился журнальными очерками о Калифорнии и Бразилии, очерком о себе «Взгляд на полвека моей жизни», многими статьями для «Энциклопедического лексикона» Плюшара.
Фундаментальный труд Хлебникова «Записки о колониях в Америке» не увидел свет в полном объёме при жизни автора. Часть их вошла в труды других исследователей Русской Америки XIX века. По совету Врангеля Хлебников поделился информационным материалом со своим другом, графом, русским мореплавателем, географом и исследователем Арктики Фёдором Литке. Это была первая публикация хлебниковских «Записок» в рамках книги путешествий самого Литке. И только в советские времена благодаря усилиям ленинградских учёных «Записки» были обнародованы в большом объёме, с научными комментариями, прекрасно иллюстрированы.
Существует мнение, что препятствием для публикаций нашего летописца послужило подозрение властей о связях Хлебникова с декабристами. Как работник Российско-американской компании он мог получать опосредованно какие-то указания от Кондратия Рылеева как правителя дел канцелярии Главного правления РАК, но не как декабриста, организатора восстания. Знакомство с другим декабристом лейтенантом Дмитрием Завалишиным, деловая переписка с ним и общение в Ново-Архангельске в 1824-1825 годах не выявили вины Хлебникова, его опасности для государства. Его карьера шла по нарастающей. В 1835 году он достигает максимума, становится директором РАК. В 1837 году его избирают членом-корреспондентом Петербургской академии наук с зачётом тех научных коллекций, что передал в академию. Просто Хлебникову не хватило времени для реализации своих новых - научных и литературных – возможностей. В ночь на 15 апреля 1838 года он после посещения гостеприимной семьи Врангелей, дружеского общения, совместных воспоминаний о жизни в Америке и, по воспоминаниям современников, в бодром расположении духа направился к себе, в дом Российско-американской компании у Синего моста в Санкт-Петербурге. Едва сделав несколько шагов, Хлебников лишился чувств. Его перенесли к друзьям. Вмешательство доктора не помогло. Хлебникова похоронили на Волковском кладбище при сопровождении «многочисленных друзей и людей всех званий».
Уроженец Кунгура дружил со многими участниками кругосветных путешествий и заслужил сердечное отношение многих флотоводцев и государственных деятелей, в том числе вице-адмирала и писателя Василия Головнина, барона Фердинанда Врангеля, графа Николая Мордвинова.
Сохранилось описание паспорта Хлебниова. В XIX веке этот документ содержал словесный портрет владельца: худощав, рост в пересчёте на современную метрическую систему – метр 70 см. К сожалению, нет рисовального, живописного портрета летописца Русской Америки. Есть надежда, что он будет отыскан в альбомах «рисовальных мастеров», сопровождавших «кругосветки». Может быть, и наши читатели в архивных изысканиях сделают шаг навстречу талантливым подвижникам земли русской, тем атлантам, на плечах которых держалась и держится Россия.