На второй день после открытия первой в России железной дороги между Санкт-Петербургом и Царским Селом, 1 ноября 1837 года, в вагоне поезда расположилась тесная компания vip-персон. Среди них выделялся не приметный с первого взгляда мужчина: немолодой, среднего роста, скромно одетый. Явно не из господ. Вопреки внешнему контрасту облика его и элитарной публики, именно он был в центре внимания барона Фердинанда Врангеля, его супруги Елизаветы Васильевны, урождённой баронессы Россильон, и вдовы вице-адмирала Василия Головнина Авдотьи Степановны. Их собеседник, судя по напряжённому вниманию публики, был интересным рассказчиком.
Что было общего между ним, уроженцем приуральского городка Кунгура, что в Пермской губернии, мещанином по происхождению, Кириллом Тимофеевичем Хлебниковым /1784-1838/ и этими господами? Их дружеские, сердечные отношения были в явном противоречии с обывательским понятием о кастовости, разнице в происхождении и социальном положении. Но разве это может быть препятствием для близких по духу, живущих рядом, одними интересами людей? Всех их связала Российско-американская компания /РАК/, которая активно осваивала северо-западные острова Америки и Аляску. Хлебникова, одинокого, несемейного, тянуло к этим людям. Головнина воспитывала сына, но тоже по-своему была одинока. Обоих очаровывало супружество четы Врангель.
Врангель и Хлебников, как чиновники РАК, углублялись в свои темы. Ещё недавно, пять лет назад, Хлебников, будучи правителем самой главной, Новоархангельской конторы РАК, был в подчинении у Врангеля, главного правителя Русской Америки. А когда перебрался в Петербург, обогнал начальника в должности и звании. Стал директором Российско-американской компании в 1835 году и членом-корреспондентом Петербургской академии наук в1837 году. Врангелю эти знаки судьбы выпали намного позднее.
Хлебникову было что рассказать, и друзья понимали друг друга с полуслова. Ведь до этого общения с «чугункой» накопился общий опыт путешествий: на судах и кораблях-парусниках, лошадях, собачьих и оленьих упряжках.
Друзья познакомились более десяти лет назад и присматривались друг к другу в Ново-Архангельске, во время вояжей по северо-западным островам у берегов Америки. Врангель тогда командовал военным транспортом «Кроткий», а Хлебников отправлялся в путь по делам конторы в новом, уже купеческом статусе.
Эта дальняя его дорога началась в 1800 году. В 16 лет покинул родительский дом, где остались два брата и четыре сестры. Отец, городской голова Кунгура, не дожил до взросления сына. Род Хлебниковых был приметен и в регионе, и в столице. Родственники Кирилла отличились при защите города от шаек Емельяна Пугачёва. Среди убитых «от зодеев1774 года» в поминальном списке Благовещенского собора Кунгура значится Иоан Хлебников. Организатор народного ополчения, купеческий сын Емельян Хлебников отмечен золотой шпагой - наградой императрицы Екатерины Второй.
А что Кирилла отличало в начале пути? Разве что воцерковленность и книжная премудрость, что осваивал самоучкой в отцовской лавке, где продавались «Псалтырь», «Апостол», «Четьи-Минеи» и другие церковные издания..
Около года он добирался до Камчатки и там поступил на службу в РАК приказчиком. Камчатка – это 13 лет торговой службы, скреплённой договорной подписью под каждым годом. С круговоротом дел, заготовкой и обменом пушнины и припасов, участием в торговых операциях, охраной товаров при перевозке, снабжением территорий всем необходимым. И часто - с риском для жизни.
Зимой в глухом местечке Ямская Крепость одна из ночёвок едва не закончилась трагедией. Его товарищ спросонья уронил горящую свечу. Огонь подкрался к чемодану под кроватью, где хранились мешочки с отсыревшим порохом. Взрывом выбило окна и дверь, разбило печь, опалило виновного. Пришлось провести ночь в ледяном холоде. Это после частых ночёвок в сугробах и долгожданного финиша к жилью.
Однажды в Нижне-Камчатске после бани Хлебников решил окунуться в реке Камчатке и сразу попал на глубину. Быстрое течение потащило его, не умевшего плавать. Спасло не чудо, а товарищ, почувствовавший неладное.
А под занавес камчатской эпопеи Кирилл отправился на собачьей упряжке из Нижне-Камчатска в Тигиль и попал в заснеженную полынью на той же злополучной речке. Первыми приняли ледяную ванну собаки. Хлебников вытащил их на лёд. Они рванули к берегу и оставили хозяина одного. Лавируя между полыньями, он кое-как дополз до суши.
Подобными историями он развлекал друзей в поездках по железной дороге.
«Беды и напасти, постигающие людей, более и скорее научают познавать близость Бога, чем непрерывное счастье и безмятежность покоя, - записал Хлебников. – Сквозь мрак своих понятий они чувствуют и видят высшую силу, неожиданно изводящую их из бездны зол, в которой, по разумению человеческому, кажется, надлежало бы погибнуть». «Побыв в школе бедствий, научаются осторожнее и действовать основательнее», - такой комментарий оставил позднее Хлебников.
Знаковым в его жизни был заход летом 1805 года в Петропавловскую гавань корабля русской «кругосветки» «Надежда» под командованием Ивана Крузенштерна Снабжение припасами поручается 21-летнему Хлебникову. В этом деле есть один нюанс, касающийся коммерческой сметки. Её диапазон известен: от хитрости и обмана до честности и порядочности. Морские офицеры, с которыми завязал дружбу их ровесник, приняли приказчика за своего. Снабдил качественной солониной, свежими сухарями, питьевой водой, другими припасами без обмана, по понятиям чести. И сверх того на десерт – лесными дарами, камчатскими ягодами.
Именно Хлебникова выбрали военные моряки, когда осенью1816 года отправились из Кронштадта в Калифорнию и на Аляску на корабле «Кутузов». Здесь в первом своём кругосветном плавании он исполнял должность суперкарго, то есть заместителя командира корабля, ответственного за снабжение и грузы.
Честность, порядочность, организаторские способности, высокие деловые качества и надёжность Хлебникова отмечали многие российские мореплаватели. Благожелательные отзывы о нём направляли руководству РАК Василий Головнин, Леонтий Гагемейстер, Фердинанд Врангель.
Во все времена, вопреки кастовости отношений, в среде соратников ценились лучшие качества человека, который был верен своему слову и подставлял плечо.
После этого путешествия к северо-западным островам Америки Хлебников и возглавил Новоархангельскую контору, приняв дела у легендарного главного правителя Русской Америки Александра Баранова. На Хлебникова навалились заботы об удержании территорий, организации промысловой и хозяйственной деятельности, промышленном и культурном освоении края среди враждебных индейских племён.
То было время перемен. Купечество передало военным морякам руководство компанией и дальними землями. Этот жест способствовал слому кастовых перегородок на подконтрольных России американских рубежах. Промышленники, то есть добытчики пушнины и всякого зверя, купцы, чиновники, морские офицеры – все сплотились ради удержания территорий и получения прибыли.
Здесь во все времена, с середины XYIII века до второй половины XIX-го, русский человек был на вес золота. Русская община почти никогда не превышала 500-600 жителей. Общее дело и суровые условия бытия сплачивали их, без деления на «белую кость» и «чумазого». «Товарищ», - так обращались друг к другу русские «американцы». Феномен дружбы приказчика, а затем и комиссионера Хлебникова с морскими офицерами объясним именно этими наслоениями судеб.
В период исполнения нового контракта с Российско-американской компанией, с1817 по 1832 годы на островах и Аляске, Хлебников по существу выполнял роль атланта Русской Америки. На правителе Новоархангельской конторы во времена частой смены главных правителей этих земель держалось всё - инспекция территорий и хозяйства, кадровая политика, торговля и снабжение. По подсчётам советских историков, Хлебников за время службы в колониях провёл в путешествиях по Русской Америке в общей сложности более пяти лет. 15 путешествий он совершил из Ново-Архангельска, причём трижды объехал острова Алеутской гряды. 13 раз побывал в Калифорнии, 9 – в крепости Росс, по одному разу посетил Гватемалу, Перу и Чили. Был в Бразилии. Калифорнийский форт Росс по инициативе кунгуряка стал хлебными воротами Русской Америки. Отсюда переправлялись в американские владения России хлеб, масло, мясо, фрукты и другие продукты для не избалованных яствами колонистов.
На скалистых и сырых землях северо-западной Америки прожитьё судное. Картофель не вызревает. На дарах моря и тюленем жире долго не протянешь. Дипломатические и торговые усилия Хлебникова на многие годы продлили жизнь Русской Америки, несмотря на хищнический промысел морского и пушного зверя русскими промышленниками.
Вот где кладезь историй, которыми потчевал попутчиков по железнодорожным вояжам Хлебников.
Однажды его корабль затонул у берегов Калифорнии, и путешественнику пришлось добираться до берега на байдаре – небольшом судне с бортами из кожи под холщовым парусом. В другой раз корабль сел на мель, и только после отлива команда и пассажиры достигли суши. Рассказы Хлебникова изобиловали бурями на Балтике, у Мыса Горн и у дальних островов Америки, описаниями жертв, найденных на отмелях, на прибрежных скалах.
«Для людей, постоянных в своей твёрдости, есть общая аксиома: чем хуже, тем лучше! А для деятельного, быстрого ума без трудов нет удовольствия», - такой итог житейским испытаниям подвёл Хлебников. Безусловно, под этим подпишутся многие коммерсанты и путешественники, связавшие судьбу с русскими колониями.
Но феномен Кирилла Хлебникова ещё и в том, что он заглянул за горизонты своего основного, купеческого дела. Самоучкой взялся за то, к чему не обязывали его ни профессия, ни контракт. Двигатель этого продвижения по жизни не ветер, не солёные брызги, не паруса и вёсла, а творческое горение. Впечатления сжигали его изнутри и просились на бумагу.
Не секрет, что в тени исторических личностей прячутся порой равные им по силе характера и масштабам деяний величины. Они выходят на общее обозрение многие десятилетия спустя. Не в том ли тут разгадка, что тогда природная скромность обесцвечивала их личность в глазах летописцев? А сейчас, благодаря изысканиям краеведов и переоценке историками общественных ценностей, и эти исторические личности предстают перед новыми поколениями в более ярком свете?
Нет, Хлебников не прошёл мимо современников незамеченным. Его оценил литератор и историк Николай Полевой. И он, и Хлебников очень тесно общались в «столице» РАК Иркутске. Ведь отец Полевого, правитель Камчатской конторы, нанимал кунгуряка на работу. Очерк-некролог Полевого по поводу кончины Хлебникова в ночь на 15 апреля 1838 года стал основой для биографических изысканий краеведов на долгие годы. Позднее пушкинисты выделили Кирилла Хлебникова из общего ранжира чиновников РАК в связи с посланной им в журнал «Современник» статьёй о русских колониях в Америке. Поэт-редактор не успел отозваться на неё, погиб на дуэли. Имя Хлебникова было выделено архивистами благодаря его переписке с некоторыми декабристами, служащими РАК.
Не меньшую публичность прибавило ему и литературное наследство. В современном трёхтомнике «Истории Русской Америки» содержится несколько десятков ссылок на главный труд Хлебникова - «Записки о колониях в Америке».
Без какого-либо систематического образования наш герой за счёт самообразования постигал науки, изучил английский и испанский языки. Он набирался знаний в общении с естествоиспытателем Григорием Лангсдорфом на Камчатке и в Бразилии. Вёл дневник жизни, записи о Русской Америке, собирал архивные сведения по истории освоения новых земель, этнографии, экономике северо-западных островов Америки и Аляски. Писал и печатался: литературная деятельность давала не только моральное удовлетворение, но и существенный гонорарный доход. Хлебников издал биографическую книгу о первом главном правителе Русской Америки Александре Баранове. Отметился журнальными очерками о Калифорнии и Бразилии, очерком о себе «Взгляд на полвека моей жизни», многими статьями для «Энциклопедического лексикона» Плюшара.
Всё это осколки фундаментального труда «Записок», не увидавших свет в полном объёме при жизни автора. Часть их вошла в труды других исследователей Русской Америки XIX века.
По совету Врангеля Хлебников поделился информационным материалом со своим другом, графом, русским мореплавателем, географом и исследователем Арктики Фёдором Литке. Это была первая публикация хлебниковских «Записок» в рамках книги путешествий самого Литке.
Граф был приближён к царской семье как воспитатель великого князя Константина Николаевича, который, как считают многие историки, сыграл роковую роль в судьбе Русской Америки. Договорился с американцами о её продаже в 1867 году за 7 млн 200 тыс долларов. Получил от них 7 млн 140 тыс. Приложил к этому руку и сын друга Хлебникова, видного русского мореплавателя Василия Головнина Александр. В чине тайного советника он служил в начале 1860-х годов статс-секретарём при великом князе.
Посещая Литке в Зимнем дворце, Хлебников, естественно, не предполагал таких исторических коллизий.
Да и новые вершители судеб России оказались уже в другом информационном поле. Зимний дворец был чужд гордости первооткрывателей новых земель. Царский двор терзался покорением Кавказа и «освободительными» походами в Среднюю Азию, насущной необходимостью завоёвывать и удерживать другие земли в ущерб дотационной Русской Америке.
Великий князь покровительствовал российским железным дорогам. Кто знает, может быть, пожертвовав нашей Америкой, он проложил рельсы для путешествия, доступного каждому россиянину. И Хлебников, натерпевшийся от дорожных передряг, принял бы эту жертву.
Уроженец Кунгура дружил со многими участниками кругосветных путешествий и заслужил сердечное отношение многих адмиралов, сановников, государственных деятелей. Благодаря усилиям краеведов и историков он окончательно вышел из тени и стал равным среди равных.
Сохранилось описание его паспорта. В XIX веке этот документ содержал словесный портрет владельца. К сожалению, нет рисовального, живописного портрета летописца Русской Америки. Есть надежда, что он будет отыскан в альбомах «рисовальных мастеров», сопровождавших «кругосветки». Может быть, и наши читатели в архивных изысканиях сделают шаг навстречу талантливым подвижникам земли русской, тем атлантам, на плечах которых держалась и держится Россия.