Из юного Малышева.
Как у Цезаря, не получилось
Слесарь Федор Птичкин не так уж много пил. Но если начинал, то отрывался по полной. «Учили меня отец мой и мать, гулять так гулять...», – улыбался Федор, вспоминая Окуджаву и пил до такого состояния, что утром приходилось спрашивать у друзей: «Что там было вчера?»
Как правило, вчера у Федора ничего хорошего не было. Или говорил не то, что кто-то желал услышать, или терял что-то сам, или что-то само куда-то девалось. Но если даже и ничего не терял, и ничего не девалось, все равно на пиджаке появлялись пятна, ничем не отмываемые, из-за чего его приходилось выкидывать. А если и пиджак оставался чистым, то тогда на брюках обязательно образовывалась такая дырища, зашить которую уже было невозможно.
Но читал как-то Федор какую-то историческую книгу, и попались ему на глаза слова Юлия Цезаря: «Когда бы я не пил, у меня были только неприятности, поэтому я перестал пить вообще!» Понравились Федору эти слова и решил он завязать со спиртным окончательно и бесповоротно.
– Жизнь и так прекрасна!- сказал он себе. – Надо заканчивать!
Сказано – сделано. День не пьет, два. То есть все выходные. Жена даже похвалила:
– Можешь же, когда захочешь. И что плохого? Футбол посмотрел, книгу почитал. Ничего не потерял, ничего не измазал.
Ничего Федор не сказал, пришел на работу. А ему мастер:
– Вижу, сегодня не с похмелья. И руки не трясутся, и станки быстро наладил. Вот так бы всегда!
– Да что это подвиг какой?- смутился Федор. – И мыслей-то нет про спиртное.
– И хорошо, что нет. Гони их к черту, как появятся. Каких-то пару часов покайфуешь, а потом туман в голове, и наутро приходится про вчера спрашивать.
Пришел Федор домой с работы. Жена встречает:
– Вижу, вижу твой твердый характер, твою железную силу воли. Молодец, так держать. И мне спокойнее.
На работе мастер опять:
– И на этот раз трезвый. Ай да Федор, ай да сукин сын! А говорят, алкоголизм – болезнь тяжелая и без докторов лечению не подлежит. Вижу, разговоры эти – не для нашего Федора.
Дома жена:
– Сегодня по телевизору – футбол. Не удивлюсь, если наши у испанцев выиграют. А почему бы и не выиграть? Ведь может же мой Федор не пить!
Мастер на работе:
– Федор, ответь мне, только откровенно, неужели тебя к стакану даже не тянет? Неужели ты так резко к этому делу стал равнодушным?
– Абсолютно. Как вспомню, тошнота появляется.
– Но ведь выпьешь, веселее все же. И песни попеть хочется, и жизнь веселее кажется!
– Не знаю, не знаю, спросите у тех, кто пьет. Им виднее. Только думаю, иллюзии все это.
Дома жена:
– Наши испанцам все-таки проиграли. Но ты, Федор, на них не равняйся. Не пей! Так будет лучше, так будет правильней!
Прошло три месяца, как Федор не пил. А может, и все четыре. Точно никто не измерял. И очень это всем нравилось. Жена каждый день отмечала поведение Федора мелкими моральными поощрениями:
– Теперь ты, Федор, и сам, наверное, видишь, что трезвый образ жизни – верный путь. И на работе все в порядке, и не пропадает ничего и костюм всегда чистый.
И на работе мастер всегда ставил Федора в пример другим:
– Все бы так. И станки всегда в порядке, и жена дома не нарадуется.
Прошло шесть месяцев, как Федор не пил. А может, даже и все семь. Жена не забывала каждый день морально поддерживать свою половинку:
– Раньше-то, бывало, и в магазин боялась тебя отправить, как бы вместо колбасы да масла бутылку не купил. А сейчас совершенно спокойно говорю: «Принеси-ка, Феденька, молочка с хлебом, а то я сегодня забыла».
Пошел Федор в магазин. А навстречу – сосед. Раньше частенько Федор с ним выпивал.
– Слышал, не пьешь. Молодец! Ничего в этой пьянке хорошего нет. Но мне с собой уже поздновато бороться. Опять с бутылкой иду. Хочешь, присоединяйся. Если по чуть-чуть, никто тебя и не раскусит.
Подумал Федор, подумал, да и махнул рукой:
– Честно тебе, сосед, скажу, молчали бы дома и на работе про это дело, не напоминали бы каждый день, и проблем бы не было. А так больше не могу. Наливай по чуть-чуть.
А по чуть-чуть Федор не умел...