Это второй рассказ из цикла рассказов Живая память Минеральных вод
Апрель 2021
Первый рассказ можно посмотреть по ссылке –
Второй штурм с утра горного массива Бештау удался.
Проспав почти 12 часов и съев фирменный витаминный салат в 11.20 был уже у подножия горного массива Бештау, в начале тропы что за жд вокзалом без поездов, где домик лесника и трактор «Беларусь» в его дворе.
Повезло. Пристроился в хвост тургруппы молодежи метрах в ста впереди с темпом восхождения как у пенсионеров.
А куда торопиться ? Весна в разгаре, солнце припекает, запахи пробужденной листвы и трав с цветами дурманили.
Заданный тургруппой пенсионный темп и спас от выгорания. Ведь подниматься надо было целых 2 километра ! Медленным темпом, не торопясь по просеке в окружении фиалок синих и белых полян цветов пахучих в долинах горных ручьев.
На круговую дорогу вокруг скальных вершин Бештау вышел не измотанным. Пошел налево. Не подумайте превратно. Просто в сторону Лермонтова и мужского монастыря за горой.
Как в кино «Айболит-66» — «настоящие герои всегда идут в обход…»
Шел по видовой дороге горной меж высоких грабов и дубов не спеша и красиво, вдыхая кубометрами горный свежий воздух с дальних равнин, простертых и мелькающих между дерев.
И даже редкие мотоциклисты и велосипедисты не смогли его испортить.
Прохожие туристы были редки. Пара влюбленных лет под 60 указала мне верный путь. В монастырь. Я же был одинок.
Но незримо вы присутствовали рядом. Вспоминаете ?
Буково-грабовый лес в чуть наметившимся зеленоватом опереньи был светел и прозрачен.
Его разнообразили выстиланные полянами ковры синих и белых цветов.
Обнаженные щупальца корней на скалах вдоль дороги напоминали о предках. Которые в земле, но являются нашей основой.
При очередном повороте горной окружной дороге деревья остались позади и открылись голубые дали другой страны в сторону городка Лермонтово. Зеленоравнинной страны.
Сгустки выброшенной миллионы лет назад магмы из кратеров у Бештау превратились в разбросанные по степи зеленые холмы.
Игрушечные городки и поселки далеко внизу и на горизонте в голубой дымке пастельных тонов напоминали картины импрессионистов, которые видел давно в Лувре.
Теплые струи прохладного воздуха с равнин грели и охлаждали одновременно.
И были они солнечные ибо небо голубело от края и до края.
Повороты дороги в горном лесу сменились горными обрывами, переходящими в бескрайние степи, где вместо орлов проносились иногда мимо и вниз сумасшедшие мотоциклисты в шлемах, для которых жизнь была в движении и по цене копейка.
Несмотря на то, что в центре Лермонтова возвышалась гора с названием Шелудивая, о нравах остальных обитателях равнин у горы хорошо говорило объявление, прикрепленное к дереву почти золотыми кнопками: «В районе общежития найден телефон. Отвечу на СМС, в том числе, Ватсап и Вайбер. Потерявший должен указать марку телефона, внешний вид, место и дату потери. Верну без вознаграждения. Мой номер 89288170385». Лучше и не напишешь…
Ближайшей достопримечательностью в тех горах был восстановленный мужской Успенский второафонский Бештаугорский монастырь и я уверенно к нему приближался.
При повороте дороги на монастырь он откликнулся мне из за скалы ударом колокола. Ни до, ни после этого мгновения, пока был там около часа, колокол ни звучал. Значит тут меня ждал Бог. Или предупредил, что он гораздо выше.
Но не ждал меня охранник монастыря, который попытался запретить мне реализовать конституционное право на фотографирование не секретных объектов, но я познакомил его с Конституцией и быстро загнал его вновь в его будку охраны. 30 лет общения с теми, кто повелевает, дали хороший опыт…
Поставил свечи, купил икону.
Братский новый корпус в три этажа был оригинален – в круглой форме маяка с узкими окнами келий.
Мужской монастырь возрождали и строили как стройки коммунизма. Толстый монах в рясе громко как прораб командовал работягами.
Другой монах в действующем Храме тырился в смартфон и на паломников не обращал никакого внимания.
Бога в том новоделе монастыря не было. Ничего личного – только бизнес. И бизнес для шустрых – собрать бригаду дармоедов с навыками православных обрядов, нарядить их монахами, наладить сбор средств со спонсоров на восстановление обители и на корм братве и жить припеваючи. Налоговой инспекции и проверяющим как то и неудобно беспокоить обитель с глупыми вопросами. А займись они иным видом деятельности – сколько было бы вопросов, начиная с налогов и кончая согласованиями строек…
Ведь если что то восстанавливать помимо храмов хорошее, но без религии, то денег никто не даст. Но как тока бригада мужиков обвешивает свое обиталище религиозной атрибутикой, то спонсоры думают, что взносы бригаде как бы монахов приближает их в Богу и платят дармоедам. Как за индульгенции в Средние века монахам платили, откупаясь от грехов. Наивняк…
Но разве Бог в толстых, раскормленных мужиках в рясах с айфонами и с прорабскими голосами ? Да Бог с ними…
Зато дорога от псевдомонастыря до Пятигорска была далее в асфальте и шла тока вниз.
По пути вокруг Бештау в путешествии за эмоциями три раза встречал молодую семью с ребенком. Вчера и сегодня они подсказывали мне путь и в них была гармония и где то рядом с ними ощущался и Бог.
Вдоль дороги серпантином на деревах висели новенькие крошечные домики для кормления птиц божьих.
Затем стали встречаться на склонах и компании людей с автомобилями на видовых площадках с видами в десятки километров.
Приближался выходной день и по другую сторону Бештау с видами на Пятигорск я оказался в другом мире — в мире пикниковых зон для народа с автомобилями, снедью и выпивоном. И это был правильно. Не к монахам же все нести…
Один из камней на повороте напоминал чью то голову и местные раскрасили разноцветно ту голову индейцем и было ощущение, что индейцы где то рядом и вот-вот нападут. Если вспомнить с кем воевал тут Лермонтов и царские войска долго-предолго, то эта инсталяция была близка исторической правде, ибо народы Кавказа – чем не индейцы были для наших колонизаторов ?
Склоны были покрыты зеленой-презеленой травой с синими и розовыми цветами, которые я назвал фиалками.
В Пятигорск я сходил с гор как Лермонтов. То есть без автомобиля и не с поезда. Просто спустился с гор Бештау от Железноводска.
Вы спросите – не на осле ли ? Ведь Пасха была рядом. Нет. Гордо спустился с гор на своих двоих, чего и вам желаю.
Дорога скатилась прямой линией к промышленным и садоводческим пригородам Пятигорска, над которым возносилась гора дуэли Лермонтова Машук, увенчанная телевышкой и чтобы никто не спутал город этот с Лос-Анжелесом или не дай Бог с Голливудом, то на горе были той крупные буквы – ПЯТИГОРСК.
При приближении к горе стали видны и башенные краны у новостроек – городок развивался.
А позади меня остались все горы Бештаузскогоприродного заказника – гора Орлиные скалы, Малый Баштау, Козья скалы, просто Бештаю как главная гора в 1400 метров, Аланские скалы и гора Два брата. Я помахал им рукой.
Встречали меня в пригородах улочки с названиями Весенняя, Тихая, Векселая и даже Есенина.
Ну чем не Рай земной под солнцем апрельским и в весенней травке с белыми лепестками на просыпающихся плодовых деревах ?
Подкрепившись в окраиной забегаловке у Пятигорского авторынка беляшом и кофем вышел к трамвайному поворотному кругу и, порасспросив тетенек, удачно сел в достопримечательность Пятигорска – в его трамвай на улице Московской. Из Москвы летел и долго шел пехом чрез горы, а приехал на улицу Московскую. Москва не отпускала…
Трамвай покатился по длинной улице Орджоникидзе вдоль Комсомольского парка с Музеем боевой славы и памятниками первым комсомольцам (а я родился в день рождения комсомола !) и ликвидаторам чернобыльской аварии ( и на Чернобыльской АЭС был, но до взрыва).
Улицы украшали белоснежные цветущие деревья. Высоко вверх тянулись пиромидальные тополя с взорвавшимися почками и рядом с этим праздником жизни в домиках колониального типа 19 века не гармонировали лавки с пороками человеческими – «Табак-кофе-круглосуточно», «Колба – самогонные аппараты» и «Экспресс-финанс: денежные займы» ростовщиков. И между ними прямая связь. Вечная история – набирать кредиты или работать в усмерть ради денег, а потом спускать их на пороки – кофе, табак, самогон, кои укорачивают жизнь и делают ее бессмысленной.
Кому то из местных срочно понадобились деньги и он привязал к дереву на улице табличку с криком души: «Продам 2-х комнатную квартиру на Кочубея с ремонтом срочно за 2.6 млн». Мало или много это для курортного городка я не знал, но на всякий случай сфотографировал.
Трамвай долго полз по проспекту 40-летия Октября пока не повернул налево на проспект Кирова, а там и рукой подать было до моей остановки у Спасского собора, за которым не вдалике был и музей Лермонтова, и музей свечек.
И это было символично – поэт сгорел как свеча молодым на соседнем к остановке склоне горы с телевышкой. Телевышки правда тогда еще не было.
Трамвай свернул на улицу Соборную уже без меня, а я продолжил маршрут по проспекту Кирова, который становился все более пешеходным и устремлялся к вершинам…
Слева возвышался Собор со Скорьбященской церковью и с Институтом курортологии (интересное соседство), а справа Краеведческий музей. Но не в Храме, ни в институте и ни в музее меня в тот день не увидили – меня ждал предводитель дворянства и партнер Остапа Бендера Киса Воробьянинов сразу за входом в парк «Цветник». Тоже памятником.
Всем проходящим как и мне было трудно не сфотографироваться с ним вместе.
Перед Кисой я познакомился с белоснежными девушкой с кувшином у Собора (памятник).
Фоном Кисы было изящное вдухэтажное здание с башенками и вычурностями, которое было историческим и известное под названием «Здание Лермонтовских ванн (бывш. Николаевские)» и кофейня Гукасова, построенное в 1831 г.
У кофейни и перпендикулярно Кирову шла улица иностранных братьев и это были люди для Пятигорска особые. Одна из самых коротких улиц Пятигорска была названа в честь братьев Бернардацци, ее протяженность всего один квартал. До 1993 года называлась улицей Сакко и Ванцетти, а раньше – Театральной. Это был самый короткий путь, который связывал Георгиевскую Долину и берег реки Подкумок, а так же вход в парк «Цветник». Братья Бернардацци умерли рано от непосильной работы, нищеты и болезней. Но вклад двух скромных архитекторов в облик наших курортов нельзя не переоценить. Похоронены на старом пятигорском кладбище «Некрополь», недалеко от Места первоначального погребения М. Ю. Лермонтова. Прибыв для работы в Россию из Швейцарии Бернардацци успешно справились с заданием. За небольшой срок благодаря Джузеппе и Джованни город был поделён на несколько районов, появились улицы, здания, жилые дома, скверы, парки, декоративные объекты. Проделанная Бернардацци работа по благоустройству молодого курорта была замечена А. С. Пушкиным и М. Ю. Лермонтовым.
До них посетители лечебного курорта жили кто в землянках, кто в балаганах. Лечебные источники, по большей части в первобытном своем виде, били, дымились и стекали с гор по разным направлениям, оставляя по себе серные и селитровые следы. В центре Пятигорска в 1829-1831 годах по проекту братьев Бернардацци и был обустроен Николаевский парк (Цветник).
Следующим шедевр после кафейни Гукасова был явлен мне милостию Божией в виде сиреневой одноэтажной Лермонтовской галереи. Лермонтовская галерея в Пятигорске стоит особняком среди других архитектурных памятников города. Как правило, здания здесь выстроены из камня. Они большие, величественные, массивные на вид, а галерея, выполненная из ажурного железа, c изящными чешуйчатыми башенками, наоборот кажется легкой и невесомой. Конструкция появилась в пятигорском парке «Цветник» в 1901 году, к 60-летию смерти Лермонтова.
За галереей парила в голубом небе на горе Китайская беседка.
Под ней меня ждали Грот Дианы, Лермонтовсие ванны и Театр оперетты с поликлиникой имени Пирогова. Догадайтесь куда я пошел ?
Ответ не правильный – к Диане !
Грот Дианы создан в 30-х годах XIX века известными вам уже архитекторами братьями Бернардацци. Каменный Грот сложен из дикого травертина, он имеет главный арочный вход, который подпирают две невысокие колонны, и боковые входы, имеющие форму ущелий.
Грот Дианы в Пятигорске — одно из лермонтовских мест на курорте. Поэт неоднократно отдыхал в гроте, а за неделю до гибели организовал перед ним бал, который надолго запомнился его современникам своей красотой и веселой обстановкой. Грот представляет собой искусственную пещеру, созданную на склоне горы Горячей в первой половине XIX века. Сооружение возведено в ознаменование выдающегося события в российском альпинизме – первом успешном восхождении человека к высочайшей вершине Европы – Эльбрусу. Научно-военная экспедиция к Эльбрусу в 1829 году была организована и проведена генералом Эммануэлем, наместником Кавказа в те годы. В составе экспедиции были солдаты и казаки пятигорского гарнизона, ученые различных специальностей от Российской Академии наук, немецкие ученые, венгерский путешественник И.Бессе в качестве летописца, Д.Бернардацци в качестве рисовальщика. В начале грот назвали – Грот Эльбрус. Но вскоре, по указанию того же генерала Эммануэля, грот переименовали в грот Дианы, в честь античной богини охоты, которая после купаний любила отдохнуть в тени и прохладе пещерных углублений. С тех самых пор он так и называется – Грот Дианы.
Видать наместник Кавказа был романтиком или бабником, что впрочем почти одно и то же…
От грота пешеходный променад в плитке серпантином повел меня на гору и чем выше поднимаешься тем более проясняется цель путешествия – увидеть с горы как можно больше красот как в виде городских старинных кварталов, так и в позеленевших склонах горы Машук, так и с равниной до горизонта. Смотря куда голову поворачивать.
К обзорной «Китайской беседке» в Пятигорске ведет прогулочный маршрут Нагорного парка горы Горячей.
История пятигорской беседки начинается в 1862 году, когда в центре парка «Цветник» была установлена музыкальная ротонда. Летом для посетителей в ней играл военный оркестр. В 1901 году рядом с Лермонтовской галереей внизу парка построили большую площадку для концертов, и ротонда уже не смотрелась выигрышно. В результате она была перенесена выше.
А выше самой беседки парил орел пятигорский знаменитый. В виде опять же памятника. И только оказавшись уже в месте дислокации этого орла на гребне горя Горячей можно окончательно понять притягательность этих мест помимо лечебных источников — это виды, виды, виды…
Дарю их вам на моем канале на Яндекс Дзене…
Под горой лежал одноэтажный городок без пятиэтажек и небоскребов до горизонта с зелеными холмами.
На лавочках вдоль променада горы было уютно влюбленным парам.
Для любителей ну очень древней истории там же после смотровой площадки с орлом ждал и музей древностей с каменными изваяниями и прочими предметами. Для не знакомых с ними рядом стенды с описанием предметов из камня и их истории.
Хотя какая там история древняя, если письменных источников о ней ее современники не оставили, а современная политика с ее противоречивыми версиями происходящего в мире в наши дни убеждают постоячнно, что вся История это сплошные мифы по заказам властителей придуманные.
Но музей древностей я посетил и даже ухитрился не заплатить, кажется.
После знакомства с камнями и изваяниями разных эпох с версиями об этих эпохах мое внимание привлекла колоритная личность пожилого статного мужчины в черной широкополой шляпе, в белом костюме в полоску и с черной тростью с солидным медным набалдашником, который сидел вальяжно на скамейке и надменно осматривал окружающую публику.
Я не спеша пошел за ним, поскольку было по пути, а во вторых уж очень мне он кого то напоминал. И вспомнив – ахнул. Внутренне. Это была живая ходячая копия вылитого Воланда из «Мастера и Маргариты». И что то в нем было еще одесское, от актера Сичкина, а точнее от его персонажа из кина – «Я Буба, Касторский, из Одессы здрасте, оригинальный куплетист…».
Помните персонажа из «Неуловимых мстителей» ?
Было в этом попутчике что то надменно воландовское и пройдошеское одновременно.
Хотя были на тех горных скамейках променада и персонажи типично русские – в футболках, спортивных штанах отдыхающих и с напитками.
Между тем плиточная тропа нагорного парка вела уверенно к Академической галерее, в которую и упирался проспект Кирова.
Бросив последний взгляд на Воланда Бубы Касторского, опять присевшего на очередную скамейку и устремившего печальный взор в пространство, я стал скатываться к Академической галерее, где размещались Галерея–артсалон «Маскарад» (костюмы, рукоделие, необычные сувениры) и кафе с лемонтовским названием естественно «Княжна Мэри». Ведь домик этого романтичного литературного персонажа был совсем рядом.
Украшением всего этого были в изобилии девы и женщины, которые фотографировались исключительно для таких как я. Но я не оправдал их ожиданий, так как меня гнал вперед ветер странствий и дорожные флирт и интрижки были неактуальны в том мире солнца, синего неба и узнавания того культурного слоя в Живой памяти, который был связан со словом и понятием «Пятигорск».
Во времена Лермонтова данная галерея называлась Елизаветинской…
«Пойду к Елизаветинскому источнику: там, говорят, утром собирается все водяное общество», — говорится в романе «Герой нашего времени». Уже по названию понятно, что именно там находился целебный источник (самый первый из известных в Пятигорске). Вот как его описывает Лермонтов: «Наконец вот и колодец… На площадке близ него построен домик с красной кровлею над ванной, а подальше галерея, где гуляют во время дождя». Однако сейчас это место выглядит совсем иначе. Целебных источников не осталось. Как и большинство других, они высохли.
Обойдя галерею слева со стороны кафе винотека «Мцыри» с красивой ротондой на смотровой площадке на склоне горы Машук, я устремился опять вверх мимо уже другой галереи с названием «Палас» у епархиального дома, где на террасе красивого белоснежного дома на косогоре горы Машук хорошо смотрелась снизу теплая ленивая компания дам и джентельменов. Издали они казались людьми века 19-го.
И вот я наконец то вырвался на простор бульвара Гагарина, со старинными пансионами и не очень старинными пансионатами и памятниками Сергею Михалкову, Н.Пирогову и Воину-Победителю. Пирогов и Воин-Победитель были понятны и органичны, но шустрый Сергей Михалков то при чем тут ? В ВОВ Михалков ухитрился записаться корреспондентам в газету ВВС, а аэродромы военные, как известно, не на передовой дислоцируются. Так всю войну на усиленном пайке и просидел в редакции вдали от фронта. И между делом гимн после ресторанной пирушки в московском ресторане «Арагви» с шустрым другом-армянином схалтурил и оказался в нужное время и в нужном месте. Учитесь жить у него и вам будет счастье. Или памятник. До или после.
Почти все дома-пансионаты вдоль бульвара Гагарина были 19 века и потому с архитектурными излишествами. И лишь в центре бульвара картину маслом портил, как вставная челюсть, новодел-параллепипед советского санатория.
Заканчивался бульвар естественно знаменитым Провалом – сперва в виде кафе «Провалъ» справа, а затем и самим не хитрым природным явлением слева с каменным входом в недлинную пещеру с сероводородным вонючим озерцом.
Напротив была смотровая площадка, а вход в пещеру надежно охранял вечный Остап Бендер. В виде памятника. Бронзовый нос Бендера и билеты в его руке были натерты суеверными темными туристами до блеска !
Сфелфился рядом с Остапом и осмотрел ту фотку нас двоих – отличий почти не было.
Но в интернете я прочитал, что Гайдай снимал свой кинохит о посещении О.Бендером Провала не в этом месте, очевидно из за обилия туристов, а в гроте Лермонтова (творение все тех же вездесущих братьев Бернадацци) на горе Машук в 100 метрах от Елизаветинской галереи.
Я не мог не зайти на обратном пути и в это культовое место и строгим голосом не мог не потребовать от оторопевших туристов там входной платы на ремонт Провала… чтобы меньше проваливался…
Но второй раз эта разводка уже не действовала, зато все посмеялись.
Спустившись вместе с ручьями весенней воды с гор по лестнице от Академическо-елизаветинской галереи с девами мне навстречу в начало проспекта Кирова я оказался в хвойной аллее и пошел за влюбленной парой, держащей друг друга за руку, все ниже и ниже.
Мимо фотографирующих дочерей мам.
Мимо красивейших одно и двухэтажных домиков желтого цвета, облитых еще и желтым солнечным закатом.
Не мог не заглядывать во дворы прошлых веков первых русских колонизаторов и даже заглянул в подъезд, где лежали под ногами выщербленные каменные плиты, помнящие Лермонтова и прообразы персонажей его произведений.
Из окна одного такого домика сквозь стекло на озаренные закатом взрывающиеся почки и весенний мир задумчиво глядела девочка лет четырех.
Далее от музея восковых фигур и музея насекомых справа и театра оперетты слева и далее по всему многокилометровому проспекту Кирова вплоть до железнодорожного вокзала меня сопровождала бульварная многочисленная толпа отдыхающих и тех, кто с них желал получить деньги. И это были не только карманные воришки…
Не мог не зайти в курортную Центральную питьевую галерею и очень пожалел об этом – вода была в ней в отличие от железноводской блевотно-отвратительная. Но люди убеждали себя с помощью врачей, что это полезно и пытались пить. Чтобы потом вернуться к себе домой и снова жрать в три горла и пить черт знает что спиртное, отравляя желудок и весь организм ядом под названием «переизбыток неправильной еды».
Единственно что взбодрило – это вытянутые ножки курортницы напротив питья гадости. К сожалению, памятника.
У дома № 30 купил в палатке пятигорского мороженого, а то весь почти день на одних орешках и кураге с беляшом на въезде в Пятигорск. Мороженое было как мороженое. Обычное.
И как ни соблазняли меня название кафе по пути «Белый кролик» слева или «Кураж» справа, но закат уже догорал, а где мои автобусы до Железноводска я знал лишь примерно.
Глаза невольно цеплялись и любовались красивыми старинными зданиями, как дом за № 68 с башенками, где кукольный театр.
Но после театра фотоаппарат исчерпал свой запас энергии как раз на уличном плакате, где глава города Пятигорска с добродушным лицом молодого предпринимателя предлагал по куаркоду быть с ним на связи.
Не обременный более обязательствами фотографировать для вас этот длинный день, за который я прошел не один десяток километров через горы Бештау, Машук и т.п. в духе времен Лермонтова я устремился к вожделенным автобусам и электричкам жд вокзала. Но там меня ждала неприятность – электричек на сегодня не было уже и ожидание автобуса тоже затягивалось.
Добрые люди посоветовали доехать на местном автобусе до рынка, а оттуда обещали маршрутку до Железногорска. И я поверил им. И доехал до рынка, где чисто случайно успел на последний автобус до моего городка под горой Железной и автобус долго не спеша вез меня в сумерках по поселкам и деревням с аквапарками бескрайней ставропольской степи.
Ушли в прошлое времена редких хуторов и черных ночей – автотрассы были хорошо освещены и улицы поселков полны людей.
В Железногорск я приехал затемно и в приятной прохладе с гудящими от дневного напряжения ногами бодро зашагал в мой арендованный на 4 дня коттедж на тихой улочке с садами под горой Железной.