Глава 27
ЧЕРНЫЙ СТАРИК
По автобусному окну медленно ползла божья коровка, словно во сне расправляя крылья.
– Задрала меня эта экспедиция! – с досадой проговорил Салтыков. – У меня уже мозоли на ногах и ноготь посинел и отходит.
– Обувь надо было удобнее покупать, – наставительно произнес Кальмаров.
– Обувь должны организаторы экспедиции предоставлять – не хватало еще деньги свои на это тратить, – проворчал Мотыль. – И палатка дурацкая, российская...
– Паша, закатай губу обратно, – перебил его Кальмаров. – Обувью здесь обеспечивает каждый себя сам.
– Вот так вот у нас все в России. Зря я рассчитывал, как всегда. Ну окей, – кивнул Мотыль.
– Держи карман на ширину собственной придурковатости, – недружелюбно зыркнул на него Добронравов.
– Слышь ты, кретин! – буркнул Мотыль.
– Ты моего друга, кажется, сейчас кретином обозвал?! – молниеносно подскочил Шурка. – Я ведь и рога могу пообломать, олень!
– Следи за своими рогами, окей? – ухмыльнулся Мотыль, растянув и без того тонкие губы в ниточку.
– Ты меня сейчас рогоносцем назвал?! – горячился Шурка.
– А ты меня оленем, и что? – Мотыль надменно взглянул на Морозова.
– Олень лучше, чем рогоносец вообще-то, – обиженно ответил Шурка.
– Слушай мою команду! – взревел Кальмаров. – Кончай топорщиться! Всем спать!
– А почему спать? – испуганно вжалась в автобусное сиденье Татьяна Ивановна.
– Приказ такой, – Кальмаров невозмутимо прикрыл веки. – Вам тут всем в автобусе по мягкому месту дали – до Жанакуралыса сопеть в две дырочки!
– Я обычно в три соплю, – соригинальничал Салтыков.
– Как не стыдно носителю святейшей княжеской фамилии! – с укором взметнул брови на завхоза Григорий Семенович.
– Эх, мне бы только до черного озера добраться, а там я покажу ему, кто здесь кретин, – продолжал негодовать Шурка.
– А что за легенда про озеро, кстати? – обернулась я к Эмиру, выведенному из задумчивости разгоревшимся спором.
– Про черного старика? – переспросил тот.
– Ну да, расскажи легенду! – взмолился Шурка.
– Ладно, слушайте, – Алимов украдкой бросил взгляд на Кальмарова. – Ходит такая легенда про озеро Карашалан, что когда-то давным-давно в этой местности жил тархан Шалан…
– Тархан или Таркан? – уточнила Колобылина.
– Ну это титул такой тюркской знати – тар-хан, – произнес по слогам Эмир. – Была у старого тархана дочь Айша. И решил он выдать ее замуж.
– За богатого, надеюсь, едрит мадрид? – игриво хохотнул Салтыков.
– Ну естественно, – кивнул Эмир. – Что за вопрос!
– Ну уже неплохо, – одобрила Колобылина.
– И все бы ничего, но Айша любила юношу по имени Амир, – продолжал Эмир. – Он работал у них садовником и выращивал прекрасные розы для луноликой Айши.
– Славно излагаешь, – сквозь дрему проговорил Кальмаров.
– Амир тоже любил Айшу, больше жизни. Но им, конечно же, не суждено было пожениться. Девушки тогда зачастую первый раз видели своего будущего мужа уже сразу на свадьбе, – в голосе Эмира появилась грусть.
– Вот ни фига! – возмутился Шурка. – Почти как у вас с Зарой. Ее же тоже выдали замуж насильно. Только не за тархана.
– Каменный век… Ничего не изменилось! – возмутилась Колобылина.
– А что же стало с Айшой? – почувствовала я трагический финал.
– Айша и Амир сбежали. Но люди Шалана нашли их. И Амира казнили, – поведал Эмир.
– А как казнили? – заинтересованно встрял Мотыль.
– Кажется, отрубили голову. В разных источниках толкуется по-разному, – пояснил Алимов.
– У тюрков были разные казни, – многозначительно начал Мотыль. – Сожжение, сажание на кол, казнь в котле с кипящей водой, утопление – в мешок с кошками зашивали и в море. Да и в конце концов отравленный кинжал – нет ничего проще…
– Начитанный… – презрительно хмыкнул Шурка.
– Я целую книгу про казни читал, – с гордостью добавил Мотыль.
– А что же было дальше, Эмир? – Добронравов кинул опасливый взгляд на Мотыля.
– Айша утопилась в озере Карашалан. И с тех пор рыбаки часто видят там по ночам девушку, которая разгуливает по берегу, – ответил Эмир.
– Ну а что же старик? Как он к озеру-то причастен? – любопытствовал Шурка.
– А старика там же видели, – добавил Эмир.
– На озере?! – побледнела Татьяна Ивановна.
– Да, он ловит влюбленные парочки! – заржал Мотыль. – В мешок с кошками их и в воду!
– Ну и юмор у вас, – с укоризной обернулась к фотографу Колобылина.
– Сколько килОметров до этого Карашалана? – взволнованно спросил Салтыков.
– Не знаю точно, надо по карте узнать, – проговорил Эмир.
– Жол жабык Карашалан! – обернулся к Алимову ехавший рядом пожилой казах, который, видимо, признал его за своего.
– Жол жабык?! – обернулся к нему Эмир. – Неге?
Казах что-то быстро и выразительно бормотал, прижимая к себе корзину, полную яиц.
– Что он говорит? Переводи! – нетерпеливо поинтересовался Шурка.
– Говорит, что путь на Карашалан закрыт. Милиция оцепила – ищут какого-то беглого преступника, – нахмурился Эмир.
– Я так и знал, что там все нечисто! Это же черное озеро! – замер в восхищении Шурка.
– Милиция? – насторожился Кальмаров. – От Женакуралыса придется в другое место идти.
– Бли-и-ин... – разочарованно протянул Шурка. – Может, можно все-таки как-то попасть на Карашалан? Я умею от милиции удирать!
– Не отросли еще ноги у тебя от милиции удирать, – презрительно бросил Мотыль.
– А у тебя отросли, что ли? – обиделся за друга Добронравов.
– Слушай мою команду! – уткнулся носом в карту Кальмаров. – Из Жаныкуралыса едем в деревню Самсы!
– Тебе лишь бы пожрать, Гриша, – разочарованно произнес Шурка.
– А я не хочу самсы – на станции ее обожрался! – обеспокоился Салтыков.
– Цыц! Я здесь руководитель, если кто не помнит! – оборвал его Кальмаров.
– Заткни фонтан, петрушка, – гыгыкнул Мотыль.
– Не булькай, повидло, – парировал фотографу завхоз.
– Самса-бензокоса! – горячился Кальмаров. – Кто сказал, что мы там жрать собираемся? Это населенный пункт, ближайший к озеру. Там переночуем, а утром отправимся к проливу Берга.
– На поезде? – обрадовался Салтыков. – Слава богу, хоть пешком опять не идти. «Рельсы-рельсы-шпалы-шпалы», – говорила Анна Каренина, делая массаж Вронскому.
– Давай, чучело коломенское, шевели палками! Выходим скоро! – обратился к завхозу Мотыль.
– Поезда здесь не ездят! – сурово ответил Кальмаров. – Пойдем пешком тридцать семь километров. Команда, приготовиться к выходу!
– Жянакуралыс-станция! – перекрикивая дребезжание тормозов, оповестил водитель – молодой загорелый казах в тюбетейке, и, задорно глядя на нас, добавил: – Конэчная!
Двери полупустого салона распахнулись, и мы гуськом снова спустились на казахскую землю. Я вдруг почувствовала страшную жажду: утренняя каша была страшно пересолена – видимо, пока Салтыков отвернулся, Кальмаров по своему обыкновению от души сыпанул в нее соли.
– Яйца забыли! – раненой чайкой вскрикнул завхоз. – У мужика забыли яйца-то купить!
– Что ты блажишь, Егор? – раздраженно ответил Кальмаров. – Какие еще яйца?
– Ну как? Кончились же! Сами говорили вчерась, – опустил виноватый взгляд Салтыков.
– Молодец, Егор, из тебя получится хороший завхоз! – торжественно откашлялся Кальмаров.
– Так вон же он! Лови его! – Добронравов тыкнул пальцем в сторону удаляющегося с корзиной казаха.
– Ата! Ата! – закричал старику Эмир. – Турыныз! ("Дедушка! Дедушка! Стойте!")
Алимов, настигнув старика, о чем-то долго с ним договаривался и наконец вернулся с корзиной.
– Старик собирался на рынке продать. Но как же он обрадовался, когда мы купили у него все! – счастливо улыбнулся Эмир.
– Дай мне! Разобьешь! – вырвал у него корзину из рук Кальмаров, заговорщицки добавив: – Сегодня надо уничтожить – кантовать не положено...
Затарившись в деревне Жанакуралыс продуктами, мы, как и договаривались, направились в сторону населенного пункта Самсы, по дороге разведя костер и сварив на нем все четыре десятка яиц. На человека пришлось почти по семь штук – я столько не осилила, Татьяна Ивановна тоже. И мужчинам пришлось доедать, чтобы не пропали.
– Через семь километров кидаем палатки – никому на сторону не отлучаться! – Григорий Семенович облизал с ложки майонез, снова вонзив ее в яйца. – А сейчас заряжаемся белками, жирами и углеводами. Нужны силы.
– Боже, дай мне сил и терпения, и на всякий случай миллион долларов США, – выдохнул Салтыков, саркастически глянув на жующего Мотыля.
Продолжение следует.