«Некоторые пианисты сравнивают ощущение при исполнении кантилены* с погружением в тесто, клубнику. Г. Нейгауз говорил о “прорастании пальца в клавиатуру до дна”»
Лескина Е.А.
предпреждение:
используются широкоупотребимые и распространенные слова, которые могут быть восприняты как нецензурные.
«…три секунды. Влажный язык бархатно прошелся по нижней, прикушенной губе. Три секунды - споткнулось и полетело кубарем, разгоняясь, сердце. Те три секунды, на которые он поднял взгляд…»
- Эй, Ким… Ты с нами, вообще? – Претор спихнул шот в стакан с пивом и скользящим движением отправил то, что раньше считалось почти бомжатным «ёршиком», а теперь именовалось «сомэк»*, по глянцевой поверхности стойки. Стакан врезался в непоймавшую его ладонь и расплескался через край. – Якименко? Ты спишь, что ли уже?
Ким смахнул салфеткой капли, вытер идеальные консерваторские пальцы и поморщился от приставшего к ним запаха пива. Орала музыка, стоял гвалт сбившихся в колтун диалогов, люди подходили-уходили, Претор смешивал что-то одним, доливал другим, сыпал льдом и его осколками. Успевал переговорить с каждым и тормошить Кима, врываясь в его мысли россыпью фисташек и колец кальмаров.
Бар принадлежал Претору уже года четыре как. Вся «банда» - разношерстная и разновозрастная - сформировавшаяся еще со школьных времен, по умолчанию решила, что ежегодные сходки теперь необходимо проводить именно в этом месте. А Претор по умолчанию же решил раз в год вновь вставать за стойку и вспоминать барменское прошлое.
«Арпеджио* аккордов… экспрессия… затихающая, но еще щемящая грусть… и я легко прикусил губу до того, как оторвал взгляд от листа нот на пюпитре рояля… три секунды, за которые мой язык обнаружил губу прикушенной, а сердце застучало вне ритма мелодии… интересно, если бы я не встретился с ее взглядом, то осознал бы когда-нибудь, что покусываю губы на этих аккордах?...»
- Якименко, признайся, ты уже готовый пришел? – Вынырнул в зоне личного пространства Претор и изучающе уставился прямо в зрачки.
- Ты же знаешь: я особо не пью…- Мимо пролетела женская сумочка. Кто-то из девчонок прокричал что-то Претору из зала, рассчитывая, что пас будет принят. Двадцать лет прошло после выпуска самых младших из компании – а ничего не меняется. Все визжат, прыгают на столах, швыряются сумками.
- Чего?...- Претор то ли не расслышал, то ли сделал вид, что недопонял. Сумка отправилась куда-то под барную стойку. – Дрянь эту не пьешь?.. Это правильно. Я тоже. Странно было бы, имея бар закидываться «ершом»… Вина налить тебе? Что там, у вас, элитно гастролирующих по гранд пэласам, в фаворе? У меня Damilano* ящик есть… Для ценителей… Или коньяка накапать?
Ким не сдержал улыбку:
- Тебя проф. деформация не отпускает все еще? Стремление набухать всех, кто на баре сидит? Так, я - не клиент…
Претор ухмыльнулся и выдал натуральное: «Гы!»
- …помнишь же – не вставляет меня эта тема…
- Помню… Такое - хрен забудешь… У меня бОльшего позора в жизни, если хочешь знать, не было. – Претор покачал головой и вздернул брови, словно отрицая факт произошедших много лет назад событий. – До сих пор поверить не могу, что меня перепил пацан на два года младше… Да еще и тот, который вечно в костюмчике из школы в музыкалку и обратно… мало того, что перепил, так еще и на своих двоих ушел, я меня как г..но в оттепель развезло, и проснулся только через сутки облеванный и обсосанный…
- На что мы спорили тогда?..
- Не помню… Мы ж дебилы были. Может, просто по приколу?
Ким пожал плечами и добавил:
- Потому не вижу смысла. – И тут же спросил. – Кофе - вариант?
- Ну, как тебе, звездному мальчику, еще и непьющему, отказать?
- Не непьющему, - поправил Ким, откидываясь на спинку барного стула. – Непьянеющему… А курить, здесь у тебя, где можно?
- Да, тут прямо и кури. – Рассмеялся Претор, грохнув перед Кимом старорежимную тяжелую хрустальную пепельницу. - У нас тут частная вечеринка… И вообще… - И он указал на висящую на стене бара табличку: «My bar – my rules»*…
«Я видел ее потом несколько раз. Она появляется только на концертах в Яани Кирик*. Я играю во множестве соборов, консерваторий, концертных залах .. Но вижу ее только в той кирхе. Как я, вообще, смог выхватить ее взгляд из толпы? В тот самый первый раз? Те три секунды, влившиеся паузой, продлившие звучание си бемоль, закрывающего легато… И как я умудряюсь найти ее каждый раз? И почему я ищу ее во всех остальных местах? … Она точно не прихожанка. Переступая порог, смотрит на католический крест, но привычно крестится слева направо… Каждый раз во мне словно мгновенно прорастает дублирующая сетка нервов. По ним током бежит настоящая жизнь с красками, распадающимися на густые полутона и яркий свет…»
- Кииим! – Заверещал кто-то рядом. – Пошли танцевать!
Женская грудь прильнула к предплечью, навесив тяжести чужого тела на руку. Светлые пряди, проникнув за воротник темно-синего Boucheron* ласково защекотали шею:
- Сидишь тут такой грууустный, - пальцы обхватили его запястье и потянули в сторону толпы, - ну, пошли…
Ким шутливо оттолкнул и деланно нахмурился:
- Оставь меня, пьяная женщина, я слишком стар…
- Ахахах… Противный, Якименко! Ты младше меня!
Ким перехватил ее ладонь за тонкие пальцы и поднес к губам, чмокнув верхние фаланги:
- Вынужден отказаться, дорогая, - их глаза встретились поверх ее руки. Она едва заметно, но однозначно пожала его пальцы в ответ. Намеком на призыв вздрогнул кончик правой брови. А Ким увидел двумерную скучную плоскость. В ней ничего не было. – Я классический пианист, усыновленный и воспитанный роялем. Совершенно не поспевающий за освоенными вами новыми музыкальными трендами…
- Старая любовь не ржавеет, а? – Влез Претор.
Женщина рассмеялась, поправила волосы свободной рукой, и снова потянула Кима, пытаясь стащить того со стула. Ким мягко улыбнулся и отрицательно покачал головой.
- … ты поосторожней с его руками, еще чуть-чуть и они станут государственным достоянием…
Женщина капризно надула губки, превращаясь на мгновенье снова в упрямую девчонку, не принимающую отказ:
- Нууу..
- Нууу.., - отзеркалил Ким в ее манере, - смотри, – он кивнул на нетронутый стакан, - я еще не допил… Мне еще пить-курить…
- Давай, тогда свое «пить-курить» побыстрее закругляй и иди к нам! – Безапелляционно завершила спор женщина. – Я жду! – Крикнула она через плечо, удаляясь.
- Так-то «ждать» это не ее, - хмыкнул Претор, намекая на причину окончания в прошлом этих кимовых отношений. – Может, что-то меняется с возрастом?
Ким тоже хмыкнул:
- Ничего не меняется с возрастом. Просто - ей скучно…
- Блин! – Претор достал пачку и, чуть с задержкой дублируя движения Кима, как в зеркале, куда слишком долго добирался солнечный свет. Выудил зубами за фильтр сигарету. Закурил. – Да, что у тебя со взглядом? Ты подсел, что ли, на что-то серьезное?
- Нет.
- Странный ты какой-то… Проблемы?
Ким на секунду задумался. Пробежался, мысленно, по списку насущных вопросов, требующих решения. Есть ли среди них проблемы? Навряд ли.. Всё, так или иначе, можно было решить. Рано или поздно.
- Влюбился, что ли, опять? – Продолжал атаковать Претор.
«Влюбился? Это какое-то неправильное, детское слово. Есть в нем какая-то неземная легкость и земная скоротечность. Лоскут сахарной ваты на ветру под солнцем. Влюбился – вонзился – растаял - отлюбил… Как фильм в кинотеатре: вошел – погрузился, вышел – забыл… Нет, тут что-то другое…» - и он ответил:
- Влюбился? Нет, не влюбился. Это что-то другое…
- Ого. – Только и смог произнести Претор. Они помолчали. Сигареты таяли, осыпался пепел. – Еще и что-то другое… У тебя и так вечно страсти какие-то были: люблю-не могу до гроба, в первый раз как в последний, шалава-зараза любовь… Относись проще. Вон, муз – полный бар…
- Нет, это что-то другое, - повторил Ким.
- Ну, и кто она? Почему не привел?
- Мы не знакомы.
Брови Претора медленно, но верно, поползли наверх:
- Чего?.. Якименко, ты совсем сдурел?.. То есть: есть - телка; у тебя с ней «что-то не то»; но при этом ты с ней даже не знаком?
Ким в очередной раз пожал плечами:
- Как-то так..
Взгляд Претора стал осуждающим:
- Слушай, у тебя банальный недотрах этими вашими гастролями, репетициями.. Пойди, зацепи кого-нибудь и разгрузись.
- Открою тебе тайну, Претор. Недотраха на гастролях не бывает. Шлюхи есть везде.
- Так, то – шлюхи. Это понятно. Я тебе про нормальных девчонок говорю…
Ким затянулся, снова откинулся на спинку кресла и не торопясь, словно еще раз присматриваясь к каждому слову, произнес:
- Понимаешь, в чем дело. Когда я смотрю в ее глаза, я проживаю такой спектр эмоций, который мне не доступен в обычной жизни. Ни с шлюхами, ни вон с теми, - он указал кончиком сигареты в сторону танцпола. – Ни когда они по отдельности, ни оптом… Это как наркота. Я не знаю, как объяснить иначе. Это - от одного взгляда.
Претор присвистнул. В тишине, упавшей в промежуток между треками, свист прозвучал особенно громко, и все обернулись в их сторону. Взгляд Кима привычно пробежался по глазам тех, кто стоял в первом к нему ряду, во втором, в третьем…
«Три секунды я смотрю в зал и с выдохом опускаю руки на клавиатуру. Едва касаясь – почти не касаясь вовсе - меньше, чем в миллиметре – так, что дыхание, срывающееся с кончиков пальцев, наметивших шелковый пунктир поцелуев по клавишам Stеinway*, ощущается горячим по сравнению с холодной монохромной отстраненностью.
Глаза открыты – но на ощупь. Первый порог тактильности – ориентир на него. Внутренним зрением по многомерности внутренней Вселенной. Сперва: нащупать поверхность, прижаться, приклеиться – но не подушечкой пальца, а через него: всей рукой, всем телом, непрерывно ощущая ее, держа накалившимися, распрямленными канатами нерва. Предвкушение встречи. Вожделение действия. Несущийся сквозь пространство поток света: разгоняясь все больше, теряя кванты, стремясь в одну единственную точку максимального натяжения, удержаться там… Сдержаться…Потом постепенно – мягко и настойчиво - усилить давление, пока рука не погрузится в клавиатуру до отказа, не достигнет глубины звука, когда задрожат, завибрируют струны…»
- Дрочево какое-то… - Подытожил Претор. – Лучше бы ты пил, честное слово. – И недоверчиво переспросил. – От взгляда?..
Ким кивнул:
- Такие вот дела…
- Так, почему ты не познакомишься с ней? Если так тянет?
- Хочу, чтобы ее также ко мне тянуло. Пока ее всерьез тянет только к музыке. Еще рано.
Претор резко и коротко выдохнул.
- Ничего не понял. Вообще. - Потом закашлялся. - Ты точно ни на чем не сидишь сейчас?
- Ей очень нравится моя музыка. – Пояснил Ким, не отвечая на вопрос. - Я вижу, как она проходит волнами – по этой женщине, льется внутрь, находит там отклик. Океан чувств наружу… топит… в шторм, в штиль… И тебя качает то так, - Ким выгнул ладонь лодочкой и повел ею по воздуху, изображая разную интенсивность пляски кораблика по гребням, - то так…
- Хрень какая… Лучше бы ты пил, - повторил Претор. – Фотка есть?
Ким кивнул. Достал телефон. Face-id сработал, открывая, стоящую на обоях экрана, фотографию женщины:
- Нашел ее в соц. сетях. Скачал…
- Хм.. Надо же, довольно красивая, - Претор поводил пальцами по сенсору, увеличивая картинку. Потом сощурился и подмигнул. – Я так-то думал уже – она выдуманная… Прямо из твоей внутренней Вселенной. И обитает там же. То ли сталкер, ты Ким, по ходу… То ли вуайерист… Смотри, сбрендишь окончательно – похитишь ее, не зови потом прятать тело… Кольца нет, кстати – уже хорошо.
- Не замужем, я проверял…
«Где-то пересекаются эти миры? Где-то в безвременьи? Просачиваются сквозь друг друга, оставляют след образов… Фантазия экспромт. Должно безудержно фонтанировать счастьем. Четыре диеза в скрипичном ключе, четыре в басовом. Фридерик Шопен* мастер играющих в учтивое доминирование полонезов, гипнотизирующих поступательных циклов– «глаза в глаза» - вальсов и открытого свинга мазурок.
Бальный провокатор тесных объятий и жаркого кармина под кожей, заливающего скулы, грудь; спускающегося за границу декольте, под корсет, все ниже… - должно безудержно фонтанировать счастьем, рюшек и бантиков вседозволенности оргии… Откуда тогда эта подспудная тревога? … Почему так безысходно падают после быстрых переборов аккорды?... Тоска тщетности… боль… боль… снаружи радость, а внутри столько тревоги.. ожидание чего?.. Зачем, что-то ожидать в счастье?.. Я отрываюсь от нот – три секунды – и мое сердце улетает по тоннелю встреченных зрачков на другой уровень реальности. Я вижу – ей понятны все эти переходы боли, настроений, состояний. В ее мире – я понимаю и Шопена, и Листа, и кого угодно, кого понимает и интерпретирует она, пропуская сквозь идущие от меня волны…»
- Не боишься, что ее уведут? И ты опоздаешь? Красивая, все же, деваха…
- Не боюсь. – Ким улыбался, согревая ладонью остывающую чашку с кофе. – Ей слишком нравится моя музыка. От этого не уходят.
Средний, безымянный … и, словно задумавшись, спустя треть вздоха – мягко пятый палец берет бемоль… Связка, ничего незначащая связка – просто мелодичный переход – передышка, кусочек спокойствия - и безысходность перерождается в нуар джазовой триоли – теплый и вязкий, пульсирующий, как свет от камина лижущий грани рокса* с односолодовым виски на дне… Из джаза – скатываемся, ожидаемо, в боссанову*, самую узнаваемую Garota de Ipanema* – простую, повторяющуюся, как следы в цепочке вдоль океана, рассыпающуюся жарким песком и застревающую в мозгах навязчиво, так, что и не вытряхнешь; сколько не прыгай на одной ноге зажав второе ухо…
«…три секунды. Влажный язык бархатно прошелся по нижней, прикушенной губе. Не мой язык. Сожаление. Хочу чтобы был мой. Почти ревную его к нему же. Три секунды - споткнулось и полетело кубарем, разгоняясь, сердце. Во мне разлетается сверхновая, и льется, обгоняя свет во все стороны моя собственная Вселенная… Три секунды, я позволяю себе представлять, как стою за его спиной. Скольжу взглядом по лопаткам, двигающимся под пиджаком крыльями, плечами… Его руки… Пальцы двигаются так ласково, так сильно… Вижу пульс на шее, биение на виске, когда его глаза темнеют, скручивая эмоции, швыряя их через пальцы-клавиши в пространство, растягивают их в глубину, сглаживают края в ширь, продевают во время, развешивая гирляндой эха возникающего из ниотуда и пускающего по мне внутри глиссандо – снова и снова - вплоть до пересыхающего рта… У меня подкашиваются ноги, и я хочу едва заметно – почти не касаясь, а потом все сильнее - движением, каким опираются о стол, нажать на мужские плечи, вдавится в них, вплавиться вибрирующими клетками…»
*кантилена – техника извлечения звука на клавишных
* шот – рюмка для крепкого алкоголя 50 мл, «ёрш» коктейль в стакан водки с пивом, «сомэк» ( корейск) – способ смешивания водки с пивом, когда рюмку с водкой кидают в стакан с пивом – выпивается залпом, чтобы рюмка легонько долбанула по зубам
*арпеджио – определенная последовательность взятия аккордов
*Damilano – итальянское вино производимое в Пьемонт, Бароло
*«My bar – my rules» = Мой бар – мои правила – расхожая фраза в общепите
* Яани Кирик – Эстонский Евангелическо-Лютеранский приход Святого Иоанна в Санкт-Петербурге. В соборе есть орган, на ряду со службами часто проводят концерты клавишных, струнных и тп.
*Stеinway – производящая рояли фирма
*Boucheron – марка среднестатистических классических рубашек.
*рокс – невысокий стакан с широкими гранями
*Фантазия экспромт. Фредерик Шопен - небольшое ( минуты 4 ) произведение со спорной ( субьективное мнение) эмоциональной окраской.
*боссанову = bossa nova жанр бразильской популярной музыки, представляющий собой синтез местного фольклора и джаз. Пик популярности 60-е. В русской орфографии одно из double "S" при написании выпадает, с чем я этимологически не согласна))
*Garota de Ipanema = «Девушка из Ипанемы», композиция перепетая бесчисленное кол-во раз, лучше слушать в исполнении Astrud Gilberto