О скворцах и поросёнке
С наступлением весны стало заметно, что всё вокруг нас – сплошной сад. Стало понятно, что белый Дом связи - это бывший помещичий дом, наша контора – домик управляющего, конюшни – это конюшни, деревья над прудом – это большой фруктовый сад, а все постройки обсажены вишнями, сплошной вишнёвый сад! Там и сям росли огромные старые черешни и яблони. Перед нашим домиком среди вишен рос старый клён (не канадский, а американский), а позади раскинулась, нависая над крышей, огромная шелковица. Словом, тот помещик, в отличие от госпожи Раневской, не продал на вырубку свой вишнёвый сад.
В моём детстве 19 марта отмечался День птиц. Так вот, точно в этот день в наши места прилетели скворцы, а мы как раз и приготовили им домик. Мы с папой смастерили скворечник, укрепили его высоко на клёне рядом с домом и стали наблюдать, заселят его скворцы или нет. И однажды утром увидели, как в наш скворечник с любопытством заглядывает скворец! Вот он повертел головкой (нет ли опасности?) и юркнул в круглое окошко, потом появился снова, сел на жёрдочку перед окошком и запел. Мы все потихоньку собрались на крыльце и слушали его песню. Утро было солнечное, тёплое, парное. Угольно-чёрные пёрышки скворца отливали на солнце радугой. Песенка его была сплошным попурри: то он щёлкал, как соловей, то заливался малиновкой, то щебетал, как ласточка, то издавал нечто, похожее на «кукареку». Мы и умилялись, и смеялись. У папы, к моему изумлению, глаза наполнились слезами… Вскоре в нашем скворечнике хлопотала уже пара скворцов: к хозяину присоединилась пёстренькая самочка. Весело было смотреть, как напротив наших окон деловито расхаживали два скворца, подбирая в траве что-то своими ловкими клювами.
Неофиты с жаром занялись сельским хозяйством. Один участок, рядом с домом, мы засадили картошкой, кабачками и всякой зеленью. Вторую полоску, спускающуюся к ручью, отвели под кукурузу, а на третьем посеяли подсолнухи, чтобы иметь своё масло. Конечно, самим бы нам не сладить с этими плантациями, но ладная молодая кобылка всё с тем же именем Райка и её водитель дядя Серёжа помогли быстро управиться с посевной. Теперь мы с радостными кликами приветствовали каждый росток и, как настоящие хлебопашцы, всматривались в горизонт: пойдёт ли благодатный дождь?
Скоро в сарайчике, который стоял за домом и был поделён между нами и Ковальскими, захрюкал поросёнок Васька, для которого был сооружён загончик, называемый «сажем». Этот Васька был очень прожорлив, и мама целыми днями готовила ему еду в большом чугуне. На плите теперь день-деньской булькала кукурузная каша, в которую мама потом крошила картошку, сахарную свёклу и тыкву. Всё это выливалось в деревянное корыто, стоявшее в саже, и Васька с хлюпаньем и довольным хрюканьем в два счёта опорожнял его. В промежутке он был не прочь подкрепиться ещё чем-нибудь, и я снова принялась за привычное дело: рвала траву. Особенно нравился Ваське мясистый бурьян с пушистыми метёлками, называемый щирица или просто щир. Его всегда много росло по картошке. Наевшись, поросёнок подставлял свои шею и уши для почёсывания, сначала стоял, а потом блаженно шлёпался на бок. Обнаружив у него в щетине здоровенных серых клещей, мы с Ирочкой, преодолев отвращение, принялись вытаскивать и уничтожать этих мерзких тварей.
Инкубатор под кроватью
С городской голодухи нам хотелось всего. Мы бы и корову завели, но, поразмыслив и оценив свои силы, решили, что не сладим, но к поросёнку можно ещё прибавить кур. И вот в один апрельский день под мою кровать была поставлена большая шляпная коробка Лидии Генриховны, в которую на два десятка яиц усадили квохчущую чёрную наседку, купленную на базаре. Она была большая, горячая, все её перья были растопырены. Меня поразило, что, оказавшись в незнакомой обстановке, Чернушка не оробела, не бросилась удирать, а тут же уселась в картонку, задвигала лапами, чтобы получше накрыть собой яйца, и затихла. Ей предстояло просидеть под моей кроватью двадцать один день.
Мы поставили возле картонки блюдце с водой и банку из-под бычков с кукурузными зёрнами, но первые несколько дней Чернушка не слезала с яиц. По ночам я слышала, как она переворачивала яйца, осторожно двигая лапами и тихонько поквохтывая. Жалея бедняжку, я пыталась вынуть её из гнезда и покормить, но она решительно лезла обратно, торопясь прикрыть яйца. Я оставила её в покое. Только дней через пять я увидела, как Чернушка сама выбралась из гнезда, жадно напилась, быстро-быстро поклевала зёрен и отстрелила далеко в сторону огромную пробку. После этого, беспокойно вращая головкой, она снова забралась в картонку и уставилась на меня оранжевым глазом. Так она проделала ещё пару раз за весь срок насиживания.
Через двадцать один день еще с ночи у меня под кроватью послышался приглушённый писк и взволнованное квохтанье наседки. Заглянув в картонку, я увидела, что некоторые яйца как бы опоясаны наклёвками, сделанными изнутри. Слышалось постукивание и попискивание, на что Чернушка взволнованно отвечала утробным квохтаньем. В дырочке я рассмотрела маленький клювик со светлой наклёпкой. Этой твёрдой наклёпкой цыплёнок пробивал скорлупу, медленно вращаясь внутри яйца. Потом цыплёнок отдохнул, напружинил спинку и откинул половинку скорлупы, представ перед миром мокрым, с головкой, качающейся на тонкой шейке. Опять короткий отдых – и цыплёнок покидает свой тесный домик. Ура! Первый вылупился! Дальше цыплята пошли вылупляться один за другим, мы только успевали отсаживать их в старую шапку на тёплом припечке.
К середине дня вылупились все цыплята, кроме одного, который всё сидел и сидел в яйце. Уже все его братики и сестрички обсохли и из мокрых уродов превратились в хорошенькие пушистые комочки с двумя продольными полосками на спинках. Уже мама накрошила им варёное яйцо и, постукивая ногтем, пригласила их поесть, а последыш всё медлил. Тогда я помогла ему родиться, расковыряв скорлупу… На первых порах он ничем не отличался от других цыплят, но через день-два стало заметно, что он отстаёт в росте, не поспевает к корму и часто стоит задумавшись, когда другие цыплята весело суетятся возле наседки. Грустно было видеть его тщедушное, какое-то укороченное тельце, а на четвёртый день, когда наседка вывела свой выводок на прогулку, в гнезде остался лежать мой мёртвый крестник. Мы с Ирочкой всплакнули над ним и похоронили его в лопухах.
Мы горевали недолго, потому что было так интересно наблюдать за жизнью куриного семейства. Кроткая Чернушка теперь превратилась в настоящую фурию. Она бесстрашно бросалась на каждого, кто приближался к её деткам. Целыми днями мы слышали её заботливое квохтанье или тревожные предупреждающие крики, когда какая-нибудь крупная птица появлялась в поле зрения. По этой команде цыплята стремительно прятались к ней под крылья, а кто не успевал – припадал тельцем к земле, стараясь стать невидимым. Вообще, цыплята были очень сообразительные, уже через несколько дней они так же, как их мама, разгребали лапками мусор, отыскивая червяков. Вскоре у них появились смешные хвостики, а пуховой костюм с полосками сменился на пёстрые пёрышки. А ещё через неделю петушки уже воинственно мотали головками друг перед другом, выясняя, кто сильнее, и можно было услышать их смешное, сиплое «кукареку».
Петух кудахчет, а курица прячет продукцию
Папа купил несколько взрослых кур-несушек и роскошного индейского петуха. Для них в сарае устроили насест и два гнезда. В первый день кур продержали в сарае взаперти, чтобы они привыкли к новому месту. На другой день их выпустили во двор, а мне поручили присматривать. Я была полна рвения, но куры оказались смышлёнее, чем мы думали. Весь день они гуляли по двору и не желали по моей команде идти в сарай, но как только край солнца коснулся горизонта, они с независимым видом стали подтягиваться к сараю и бочком-бочком проскальзывать в него. Петух проследовал в арьергарде. У нашего петуха оказался прекрасный, просто могучий голос. Он был запевалой. По его команде начинали кукарекать все окрестные петухи, за ним же всегда оставалось и последнее слово.
С этим петухом у меня вышел конфуз. От кого-то я услышала, что если курица закричит по-петушиному – быть беде. Такому «курию» надо немедленно рубить голову. И вдруг я слышу, как наш красавец-петух во всё горло орёт «куд-куда». Этим возгласом он встречал каждую курицу, снёсшую яйцо и кудахтаньем сообщавшую об этом. Напутав, я решила спасти петуха от казни и отучить его кудахтать. Как только он начинал приветствовать курицу, я бросалась преследовать его и гонялась за ним до изнеможения. У бедного петуха заплетались ноги и крылья волочились по земле, но он продолжал заполошно кудахтать! Эта борьба продолжалась до тех пор, пока я не уяснила, что все петухи законно орут «куд-куда», а вот услышать «кукареку» от наших кур мне не пришлось .
Мне нравилось командовать курами, которым были даны персональные имена: Чернушка, Белянка, Пеструшка, Шоколадка, Зозуля и т. д., нравилось проверять, сколько яиц они должны сегодня снести, и доставать из гнезда только что снесённое, тёплое яичко. Но, оказалось, что курам это не нравится. Я стала недосчитывать яиц. Однажды, разыскивая Чернушку с цыплятами, я обнаружила в густых лопухах, в уютном гнёздышке большую кладку яиц. Так вот оно что! Мои подопечные стали скрывать от меня яйца! После усердных поисков я нашла ещё два куриных тайника. И вот что интересно: когда курица сподоблялась снести яйцо в легальном гнезде, она и петух возглашали об этом на всю округу, но, отложив яичко в лопухах, конспираторша ни звуком не выдавала себя, а тихонько покидала гнездо, осторожно озираясь хитрым оранжевым глазом.
Горестная история Кетки и её дочки
На новом месте наша городская кошечка Кетка сначала дичилась и пугалась каждого шороха, долго отказывалась вообще выходить из дому. Но где-то в начале февраля она запросилась на улицу и довольно долго отсутствовала, так что мы уже решили, что она пропала, и оплакивали её. Она вернулась притихшая и слегка ошеломлённая, а вскоре мы заметили, что Кетка круглеет. Четвёртого апреля (не могу объяснить почему, но я твёрдо запомнила эту дату), в тёплый весенний денёк у Кетки родилось двое сереньких котят. Мы с Ирочкой присутствовали при этом событии и сильно продвинулись в понимании того, откуда дети берутся.
Кетка была усердной мамашей, и котята росли толстенькими и весёлыми. В мае Кетка стала частенько отлучаться на улицу и возвращалась очень довольная. Но однажды к нам пришла Мария Петровна Ковальская и возмущённо сообщила, что наша кошка задушила нескольких её цыплят. Мы оправдывались, что городская Кетка принимает цыплят за диких птичек, но как ей объяснить? Теперь удержать кошку дома стало невозможно, во всех дворах стаями бродили вкусные пахучие птички, не умеющие летать. Жалобы на Кетку продолжались. Мы показывали ей наших цыплят и сурово грозили ей пальцем, но хитрая кошка только притворно отворачивалась и продолжала разбойничать. В один непрекрасный день Кетка не пришла домой. Больше мы её не видели. Оставалось только догадываться, кто расправился с охотницей на цыплят. Так не стало любимой кошечки Лидии Генриховны, мы опять плохо распорядились наследством.
Нам в утешение остались Кеткины детки, два серенькихх котёнка в полосочку. Когда они подросли, одного из них мы отдали Ниле, другого оставили себе и назвали Азочкой. Наша Азочка росла в неге и холе, но её сестричка попала в жестокие руки двоюродных братьев Нилы. Перво-наперво они под корень обрезали ей усы и брови. Они загибали ей салазки и завязывали её в узел, а однажды вообще решили посмотреть, что она будет делать, если её повесить. Мы с Нилой еле спасли несчастную. Котёнок был жалким.
В сенях нашего дома был погреб, крышка которого откидывалась на входную дверь. Однажды я спустилась в погреб, а любопытная Азочка заглядывала в люк. Гостившая у нас папина племянница Надя не знала, что я в погребе, и открыла изнутри дверь. Крышка с грохотом обрушилась на голову котёнку, смерть была мгновенной. Я долго сидела в погребе и плакала, не решаясь посмотреть на содеянное, пока мама и Надя не убрали погибшую Азочку.
Было решено просить Нилу вернуть нам второго котёнка, что она охотно и сделала. Больно было смотреть на замученное существо, которое вжималось в пол от каждого звука. Бой часов приводил малышку в ужас. Впрочем, наша любовь и хорошая кормёжка сделали своё дело, выросли роскошные усы и брови, и новая Азочка почти не отличалась от прежней. Она росла вместе с цыплятами и стала вполне деревенской кошкой, понимающей, что к чему. Кеткина дочь прожила в нашем доме до глубокой старости.
В конце апреля всюду в Помошной нежным розовым цветом цвели абрикосы, а к майским праздникам буйно зацвели вишни вокруг Дома связи. Мы впервые видели такое чудо, воспетое Тарасом Григорьевичем Шевченко:
Садок вишневий коло хати,
Хрущi над вишнями гудуть…
Да, было много хрущей, майских жуков, которые тёплыми вечерами наполняли воздух гудением своих больших крыльев. А днём в цветущих деревьях трудились бесчисленные пчёлы. Наша школа ходила на первомайскую демонстрацию, которая завершилась митингом на местном стадиончике. Конечно, это было не похоже на яркие одесские праздники с шествием к Куликовому полю, но зато на трибуне среди руководителей НОД, ПЧ, ТЧ и НГЧ стоял и ШЧ - наш папа!