Виктор Петрович неожиданно обнаружил за собой хвост. Возвращаясь с обеда в свою контору, он засмотрелся на выставленные в огромной витрине женские манекены в нижнем белье и вдруг увидел своё отражение.
За ним явно тянулся хвост. Он сначала не поверил в увиденное, на столько картина была нереальной. Ведь он считал себя человеком малопьющим. Мало того, что мало пьющим, так ведь ещё и редко. Выпивал он только по исключительным поводам, когда не выпить было уж совсем неприлично и непростительно. В последний раз такой повод представился два месяца назад, когда их коллектив отмечал день рождения шефа. К примеру, на позапрошлой неделе, когда отмечали юбилей главного инженера Собакина, он лишь слегка пригубил шампанского, поэтому даже намёки на посетившую его вместе с белой горячкой белочку, будут неуместны.
Может, вы что-то неправильно поняли, запутавшись в моём повествовании, но сейчас речь не о шпионах. У Виктора Петровича нарисовался не увязавшийся за ним шпионский хвост, а самый настоящий.
Виктор Петрович остановился и зажмурил глаза. Сосчитав до десяти, он их открыл, но хвост никуда не пропал.
- Что за чертовщина? - вслух подумал славный представитель армии офисного планктона. Он сделал шаг назад. Его отражение с хвостом тоже сделало шаг назад. Тогда Виктор Петрович сделал два шага вперёд. Хвостатое отражение в витрине проделало тот же манёвр. Виктор Петрович собрал всю силу воли в кулак, медленно опустил правую руку вниз и завёл за спину. Его отражение в витрине повторило движение, и обе руки упёрлись в хвосты: рука в витрине дотронулась от отражённого хвоста, а его, о ужас, до вполне реального и осязаемого.
- Я переутомился, этого просто не может быть! У людей не бывает хвостов! - пробормотал он про себя, — Надо срочно себя ущипнуть. На счёт три: раз, два, три!
И Виктор Петрович взвыл от боли. Холодный пот ручьями потёк по его лбу. Боль была на столько сильной, что его чуть не стошнило, что было явным признаком того, что он теряет сознание. С большим трудом придя в себя, он опять бросил взгляд на витрину. Хвост и не думал никуда пропадать.
- Бред, бред, бред! Это всё просроченные котлеты по-киевски! Я сразу почувствовал, какой-то странный привкус у них! - сопротивлялось его сознание, — Хвосты бывают только у животных. У людей случаются, конечно, атавизмы в виде хвоста, но очень редко, да и маленькие. Не больше поросячьего хвоста, а тут такой хвостище! Ему в прошлом году полтинник стукнуло. Уж таким запоздалым развитие быть не может, даже несмотря на всю мою тормознутость. Точно, это я отравился котлетами. Я как-то читал об этом. У людей только копчик остался от предков.
Виктор Петрович мысленно нащупал свой копчик и напряг его. Неожиданно, волочившейся по асфальту хвост напрягся и взметнулся вверх, обдавав витрину брызгами воды и грязи. Почти теряя сознание, Виктор Петрович облокотился о витрину и жадно стал глотать ртом воздух. Через считанные секунды из дверей магазина нижнего белья выскочила девушка и набросилась на него.
- Эй, вы! Что размахались тут своих грязным хвостом? Я только вчера витрину мыла. Совесть у вас есть?
- Ааааа, — закричал он и бросился бежать.
Как он очутился возле входа в поликлинику, он бы не смог вспомнить даже если бы его пытали на костре Инквизиции. Как в тумане он вошёл внутрь, взял талончик к психиатру и нашёл кабинет 106.
На ручке двери висела картонка с надписью "Обед с 12-00 до 12-30." Он посмотрел на свои часы, но цифры двоились, и он не смог ничего там разобрать. К счастью мимо прошёл какой-то посетитель, и заметив искажённое вопросительным знаком лицо Виктора Петровича, буркнул.
- Доктор Лисицина задерживается. Будет через пять, десять минут.
- Спасибо, — пробормотал он, но и сам себя не услышал.
Первая мысль была сесть на диван у стены, но вспомнив, какую боль ему пришлось пережить после того, как он себя ущипнул, передумал. Между тем, психиатр всё не появлялся. Виктор Петрович несколько раз досчитал до тысячи, но Лисицина так и не было. Тогда он стал колотить в дверь психиатра кулаком. Стучал он минуты две, и наконец дверь открылась изнутри, и оттуда показалась ярко рыжая голова Лисициной.
- Ты бы ещё головой постучать попробовал. Или вот, — она взглядом указала куда-то позади него, — постучи своим хвостом.
- Что?
- Спокойно, не надо так волноваться, — произнесла доктор Лисицина, подхватила его под руку и втащила в кабинет, где усадила обмякшее тело на небольшой диванчик. После чего вытащила из шкафчика нашатырный спирт, намочила им ватный тампон и сунула Виктору Петровичу под нос. Это привело его в чувство.
- Итак, слушаю вас, Виктор Петрович. Я - доктор Лисицина. На что жалуетесь?
- Доктор, я сошёл с ума.
- Минутку, — произнесла Лисицина и опять поднесла к его носу ватку с едким запахом. - Виктор Петрович, с чего вы взяли, что сошли с ума? На чём основывается этот ваш страх?
- Доктор, мне кажется, что у меня хвост.
- Хвост?
- Да, хвост.
- Сначала вы мне сообщили, что сошли с ума, и сообщили в очень уверенной форме, а сейчас говорить, что вам только кажется, что у вас хвост. А это две большие разницы: быть уверенным и казаться. Постарайтесь сосредоточиться на своих ощущениях. Что вы сейчас чувствуете? Вы чувствуете, что вы сошли с ума или что вам кажется, что у вас хвост? Постарайтесь дать точный ответ - это очень важно!
- Я не знаю, — сказал он и заплакал. Лисицина дала ему вдоволь поплакать, после чего продолжила.
- Ты, что, ко мне на лекцию только спать приходишь?
- Что?
- Проснись, Врулёв! Виктор поднял голову и увидел склонённую над ним ярко рыжую физиономию физички Лисициной.
- Это неслыханное дело! Я первый раз за свою педагогическую практику вижу студента, который заснул во время подготовки к сдаче своего хвоста! Врёлёв, ты - феномен! Придёшь через две недели, когда выспишься!
- Но, Лидия Григорьевна, — Виктор умоляюще посмотрел на неё, — я не могу так долго ходить с этим хвостом. Он у меня уже второй семестр висит. Если вы не поставите мне зачёт, мне стипендию не дадут и тогда лучше не жить... Помилуйте, Лидия Григорьевна, последний раз.
- Хорошо, Врулёв. Я поставлю тебе зачёт заочно, так уж и быть. Но если ты через две недели не придёшь ко мне и не сдашь его, пеняй на себя. Клянусь, я тебе спокойно жить не дам. Ты меня на всю свою никчёмную жизнь запомнишь. Иди и не забудь. Две недели!
Конечно же, Виктор забыл своё обещание. Забыл на долгие тридцать лет. Но вот три года назад стали по ночам сниться эти кошмары. Сначала они приходили раз в месяц, потом - раз в неделю, а последние две недели - каждую ночь. Виктор Петрович не высыпался, лицо его опухло, глаза впали. До сих пор жгуче чёрная голова на висках обильно покрылась сединой. Срочно надо было что-то делать, и взяв отгул, он медленно поплёлся в районную поликлинику, инстинктивно стараясь хоть немного оттянуть тот момент, когда там психиатр признает его полным психом.
Как и в своих комарах, Виктор Петрович взял номерок.
- И кабинет тот же, 106, — обречённо прошептал себе под нос Виктор Петрович. Дойдя до нужного кабинета он увидел на дверях металлическую бирку, на которой было выгравировано "Доктор Лисицина". Ноги его стали ватными, и боясь потерять сознание, он уселся на один из стульев вдоль стены. В ту же секунду, словно почувствовав, что за дверями пациент нуждается в помощи, дверь кабинета открылась и оттуда вышла молоденькая девушка в синеньком накрахмаленном халатике.
- Вам плохо? - спросила она, подойдя вплотную. Он посмотрел на склонившуюся к нему ярко рыжую шевелюру доктора.
- Лидия Григорьевна? - силой заставил он из себя выдавить.
- На мгновение доктор растерялась, но вскоре взяла себя в руки, так как спасительная, всё объясняющая мысль пришла ей в голову.
- Вы, наверное, путаете меня с моей мамой - Лидией Григорьевной. Я очень похожа на неё в молодости. Вы, случайно, у неё не учились?
Лидия Григорьевна весь день была как на раскалённых углях. Ведь сегодня у её дочери, Наденьки, первый, самостоятельный рабочий день в качестве полноценного психиатра. Успокоиться она смогла только тогда, когда в прихожей появилась её доченька.
- Как? - шёпотом спросила она ещё в коридоре.
- Всё просто супер! Первый пациент был такой чудной... Подожди, сейчас расскажу, похохочем вместе. Кстати, он тебе привет передаёт.
- Мне привет?
- Ага. Помнишь такого Врулёва?
- Виктора?