Осколки

- Дарья Александровна, я поговорю с сыном. Впредь такое не повторится!
- Я надеюсь, Аркадий Петрович. Денис – хороший мальчик! Умный, способный, математику любит. А еще спорт. Вы бы придумали применение его талантам. Может быть, секция какая-то спортивная или еще что. Энергию некуда девать ему, вот и скачет по партам. Все бы ничего, но это опасно! Да что я вам объясняю? Вы сами все понимаете! Спасибо, что помогли починить сломанную парту, и давайте договоримся: я не буду сообщать о случившемся, а вы подумаете, как и чем занять Дениса.
- Хорошо! Я все понял.
Даша кивнула на прощание семейству Лазаревых, и улыбнулась, отвернувшись к окну. Папа Дениса Лазарева сам был похож на нашкодившего школьника, когда стоял перед ней, переминаясь с ноги на ногу и краснея от волнения. Ей, еще вчерашней студентке, отчитывать взрослого мужчину было как-то не по себе. 
А все-таки хороший отец у Дениса… И мальчика своего он любит. Это видно. А, значит, сделает все, чтобы сын его вырос таким же хорошим человеком. И пусть она еще плохо разбирается в людях, Даше казалось, что в этом случае она точно не ошибается. Было что-то такое в том, как совершенно одинаково опускали глаза перед ней отец и сын. А еще в том, как Денис взял отца за руку, выходя из класса. В этом простом жесте было столько доверия, что Даше даже по-хорошему позавидовала этому мальчишке. Ведь в ее жизни таких отношений с отцом, да и вообще отца, так и не случилось.
Мама долго отнекивалась, не желая раскрывать Даше подробности своей биографии. И лишь когда Даше исполнилось восемнадцать, решилась все-таки рассказать дочери о том, как та появилась на свет.
- Дашенька, ты уже достаточно взрослая и имеешь право знать, кто твой отец. Ты много раз у меня спрашивала об этом, а я молчала. Не потому, что сказать было нечего, а потому, что не хотела тебя расстраивать.
- А сейчас расскажешь?
- Да. Пришло время. Ведь еще пару лет, и ты станешь совсем взрослой. Придет твое время делать выбор. И я хочу, чтобы ты делала его, зная о своих корнях.
- Мам, ты меня пугаешь!
- Нет, доченька, нет! Нечего тебе бояться! Отец твой – прекрасный человек! Умный, талантливый, добрый…
- И где же он, такой добрый? Почему я его не знаю? Почему никогда не видела? Или эта доброта распространяется на кого угодно, кроме его дочери? Мам, тебе не кажется, что ты сама себе противоречишь?
- Дашенька… Господи, как сложно! Проще, наверное, сто вагонов разгрузить, чем разобраться в своей жизни и попробовать объяснить своему ребенку, что было в ней не так!
- Давай лучше по порядку, мам! Почему я отца никогда не видела? Он не хотел?
- Не совсем так, Даша. Не хотела этого я…
- Новости! А почему, позволь спросить? Я в детстве чуть не в каждом встречном папу искала. Завидовала подружкам страшно, когда за ними отцы в детский сад приходили. Стоишь и смотришь, как Машку папа на плечи свои усадил, и она, гордая такая, плывет в небе над тобой и язык показывает. Знай, мол, наших! А тебе такое и не светит! Знаешь, мам, я ведь Машку даже отлупила разок за это…
- За что? За то, что она тебе язык показывала?
- Нет. За ее папу…
- Ох… Прости, меня, родная! Это я виновата в том, что отец с тобой не общался столько лет…
- Ты можешь мне нормально объяснить, что между вами произошло?
- Могу. Хоть и понимаю, что ты меня, скорее всего не поймешь и не простишь. Но слишком долго я это в себе носила… Слушай. Фамилию ты носишь вовсе не своего отца, а моего первого мужа. А вот отчество у тебя папино. Я поменяла, когда тебе было пять. Спросишь, зачем? Не знаю. Мне показалось это правильным. Но давай обо всем по порядку. Сначала о моем первом муже. Брак наш был… Как бы это помягче сказать? Договорным… Родители наши сговорились о том, что поженят нас, еще в то время, когда мы со Славкой горшки по назначению использовать учились. Семьи наши связаны очень крепко были. А потому, разорвать эту договоренность нам со Славкой даже в голову не приходило. Мы приняли все как есть и росли в полной уверенности, что все так и должно быть – нам суждено быть вместе.
- Странно как-то…
- Не то слово! Это сейчас я понимаю, насколько все это было неправильно. А тогда… Нам с раннего детства твердили, что мы пара. Вот мы и привыкли к этому. Дружили крепко. Понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда. Ближе Славика для меня человека и на свете не было. Мне казалось, что это и есть та самая любовь, о которой говорят и пишут.
- Не она?
- Нет, доченька. Совсем не она… Привязанность, родство душ, дружба – как угодно. Только не любовь между мужчиной и женщиной.
- И когда ты это поняла?
- Слишком поздно, как ты догадалась. Мы уже год как женаты были, когда я твоего папу встретила. Встретила и пропала… Что со мной творилось – я тебе передать не могу! Это было сущее помешательство! И дело было даже не в страсти, хотя ее хватало с головой. Она, словно лавиной, укрыла нас, не давая сделать полноценный вдох и хоть на минуту остановиться и задуматься над тем, что мы творим. И все-таки дело было вовсе не в этом.
- А в чем?
- В том, что я, наконец, проснулась от многолетней спячки. У меня же все было расписано на годы вперед. Родители обеспечили нас не только материально, купив квартиру кооперативную и обставив ее полностью. Дед твой отцу машину подарил и дачу помог отстроить. Нам не нужно было ни о чем беспокоиться. Образование, работа и карьера для меня и Славика тоже были предопределены. Мы росли в полной уверенности, что так и должно быть. Так правильно. Нас поместили в какой-то кокон, запаяв его со всех сторон так, чтобы мы и носа высунуть не могли. Робкие попытки сделать что-то по-своему пресекались на корню. Зачем это? К чему? Ведь у вас все есть! Вот и не морочьте голову ни себе, ни людям! И мы со Славой плыли по течению. Нам было хорошо и удобно. Ровно до тех пор, пока не появился Саша.
- Так звали моего отца?
- Да. Александр Матвеев. Талантливый спортсмен, художник, поэт… Удивительной души человек, изменивший мою жизнь раз и навсегда. Какие стихи он мне писал, родная! Я до сих пор помню каждое наизусть!
- Мам, меньше лирики. Давай-ка ближе к теме. Где он, твой поэт?
- Живет в Петербурге. У него семья, дети… И стихи он теперь пишет своей жене, а вовсе не мне…
- Ого! Да ты до сих пор его любишь?!
- Никогда не переставала…
- Так, почему вы не вместе?! Что мешало? Твой муж?
- Нет! Как раз-таки он и не мешал. Как же тебе все объяснить-то? Я сама во всем виновата!
- Это я уже слышала! Не могу понять пока только, в чем именно.
- В том, что родила тебя.
- О, как! Сейчас выяснится, что я сломала тебе жизнь?
- Нет! Что ты такое говоришь?!
- Прости! Не хотела тебя обидеть, но вывод почему-то напрашивается.
- Все не так! Я запуталась тогда, дочь. Себя потеряла. С одной стороны, был Славик и родители. Две семьи, которые спаяны были настолько, что разорвать их казалось немыслимым. А с другой стороны был Саша и моя любовь к нему…
- И выбрала ты?
- Ничего из этого. Я сбежала!
- Не понимаю. Зачем?
- Не смогла сделать того, что от меня требовали. Если Славик понял меня, и готов был отпустить, то родители устроили мне настоящее аутодафе. Требовали покаяния и грозили всеми карами – земными и небесными. А когда узнали, что я жду ребенка – словно с ума сошли все разом. Заперли меня в квартире бабушки и договорились между собой о том, что беременность нужно непременно прервать. Меня никто не спрашивал о том, чего хочу я. В тот момент я была прокаженной. Лечить бесполезно, несмотря на то, что способ есть, а уничтожить не позволяют остатки привязанности.
- Так странно это все…
- Ты права! Но им так не казалось. Они всеми силами стремились сохранить свой мирок – выстроенный, выверенный, правильный с их точки зрения.
- И как же… Я ведь есть! Значит, у них ничего не вышло?
- Нет. Не вышло. Славик помешал. Я никогда не думала, что мой спокойный муж, любитель Шаляпина и Моцарта, способен на то, что он сделал.
- А что он сделал?
- Выкрал меня! Пошел против всех. А это было очень непросто! Слава был очень привязан к своим родителям. Обожал их. И пойти против них для него было немыслимо! Больше тебе скажу! Он был готов принять тебя и воспитывать, когда узнал, что мы с Сашей расстались.
- Почему?! Чужого ребенка от соперника?!
- На тот момент и я не понимала, почему он так решил. Думала, что это остатки нашей дружбы в нем говорят. Он всегда защищал меня. Поддерживал, прикрывал, когда это было нужно. Лишь после я поняла, что он любил меня. По-настоящему любил! Так же, как я Сашу.
- Как печально…
- Да… Увы, я в тот момент этого не оценила, а потом было уже слишком поздно. Славик сделал все, чтобы я ни в чем не нуждалась. Когда я попросила его помочь мне уехать, он договорился со своим другом и его родственниками, и отправил меня на Дальний Восток. Туда, где меня не нашли бы ни родители, ни Саша. Я жила у этих людей больше двух лет, пока не смогла устроить свою жизнь. Они очень мне помогли. Да что я тебе рассказываю! Это дедушка Вася и бабушка Катя.
- Я долгое время считала, что они мои родные бабушка и дедушка... А потом ты мне сказала, что это не так. Я очень злилась тогда! И решила, что мне все равно, что ты там себе придумала! Я буду думать, что они мои и точка! Но, мама, я совершенно не понимаю тебя! Ты твердишь, что была такая любовь, что ты дышать не могла, а потом просто берешь и уезжаешь на другой конец страны! Беременная, и в полном одиночестве. К чужим людям, которых совершенно не знаешь!
- А что мне оставалось делать? Все рухнуло в тот день, когда Славик привез меня к Саше, и я сказала ему, что жду ребенка.
- И что тогда случилось?
- А ничего особенного. Просто была пауза. Крошечная, всего с минуту, или и того меньше. Пауза, и глаза моего любимого, которые сказали мне все и сразу. Он не поверил мне… Не поверил, что ребенок, которого я жду, от него.
- Господи, мама! И этого хватило для того, чтобы ты ушла?
- Да… Хватило… Я на тот момент не могла рассуждать здраво. У меня был такой раздрай на душе, что достаточно было малейшего намека, чтобы я кинулась бежать. Глупо, я знаю! Нужно было объясниться, попробовать все наладить. Это уже после я узнала, что моя мать ездила к Саше и говорила с ним. Сказала, что ребенок, которого я жду – не от него. А еще сказала, что Саша был для меня лишь развлечением. Мне, избалованной и пустой, понадобился молодой любовник, чтобы скрасить одиночество, ведь Славик много работал и мотался по командировкам. Много, чего еще там было сказано, как выяснилось. И я долго, бесконечно долго, не могла понять, как он так запросто поверил в то, что ему наговорили! Ведь все это было неправдой!
- «Ах, обмануть меня не трудно!.. Я сам обманываться рад!»…
- Да, Дашенька, именно так! Если бы Саша не хотел верить в сказанное, он и слушать бы ничего не стал. Мне казалось, что он должен любить меня так же, как и я его. Безгранично, без оглядки, с готовностью пойти на что угодно, лишь бы быть вместе. А он так не смог…
- И ты ему этого не простила?
- Нет. Не смогла. Он же отказался от меня. Да и от тебя тоже. Пусть на мгновение, по глупости, но отказался. Поверил тому, чему поверить было нельзя…
- Откуда ты узнала, как дело было?
- Так он сам мне и рассказал. Мы виделись однажды. Тебе тогда было три года. Я приезжала в Москву, чтобы оформить развод, и он прилетел на пару дней, чтобы окончательно выяснить все.
- Вы не помирились?
- Как видишь – нет. Точнее, не совсем так. Я отпустила его. И все, что было между нами. На тот момент было уже не так больно, и я смогла понять его мотивы и принять слова, которыми он пытался оправдаться за предательство. А кроме того, я повзрослела. Перед ним была уже не та девочка, которая не знала жизни и не понимала, что такое любовь.
- Вы встречались еще?
- Нет. На нашей последней встрече я внимательно наблюдала за ним и за тобой. Если бы увидела, что он тянется к тебе, пытается наладить контакт, подумала бы о том, чтобы исправить ситуацию. Но он смотрел мимо тебя. На меня… Но мимо тебя, понимаешь? Его доброты, а я точно знаю, что он очень добрый человек, не хватило на собственного ребенка. А что я без тебя? Ноль и пустое место. Ты всегда была и будешь тем смыслом, который я получила от этой жизни в дар. Незаслуженный совершенно дар, который мне почему-то доверили, несмотря на всю мою глупость и неприспособленность. Несмотря на капризы и метания. Ты стала тем якорем, который держит меня, не позволяя сорваться и натворить бед.
- Я тоже люблю тебя, мам… - Даша плюнула на свою обиду, и обняла мать. – Могу спросить?
- О чем угодно!
- Почему ты не осталась со своим Славиком? Мне почему-то кажется, что ты тоже его немножечко любила. Ты так тепло о нем говоришь.
- Да. Это так. И именно поэтому я с ним не осталась. Более того, перестала общаться совершенно сразу после того, как устроилась на новом месте. Он приезжал, просил о встрече. Я отказала.
- Почему?
- Не понимаешь? Я и так была по уши виновата перед ним. И точно знала – любить его так же, как он меня, никогда не смогу. Это будет лишь бледное подобие тех чувств, которые он испытывал ко мне.
- А еще, ты не хотела вешать ему на шею чужого ребенка?
- И это тоже. Ты права. Не так резко, может быть, я это охарактеризовала бы, но именно так оно и было. Я хотела, чтобы он создал свою семью. С женщиной, которая будет его любить и родит ему детей. Его детей, понимаешь?
- Ты скучаешь по нему?
- Очень! Я же говорила – лучшего друга у меня не было!
- А ты не хотела бы связаться с ним, встретиться?
- Нет, доченька. Зачем бередить то, что давно быльем поросло? У нас разные пути. И вновь они уже никогда не сойдутся. Нечего и мечтать об этом. Пусть все остается так, как есть. У нас же с тобой есть проблема посерьезнее.
- Какая?
- Ты хочешь встретиться со своим отцом?
Даша растерялась. Несмотря на то, что ответ на этот вопрос она уже знала, произнести его вслух было очень сложно. Мало ли, что говорит мама о том, что любовь ее давно уже не та и видеть этого Александра она не хочет. Может быть на самом деле она только того и ждет, чтобы Даша ответила согласием и попросила об этой встрече. Ведь тогда у матери будет шанс вновь увидеть того, кого она любила все эти годы.
- Можно, я не сразу отвечу, мам? Мне нужно подумать.
- Хорошо. У меня есть его контакты. Если ты решишь, что хочешь встретиться с ним, я куплю тебе билет и забронирую гостиницу.
- А ты?
- Что я?
- Ты со мной не поедешь?
Улыбка матери не обманула Дашу. В этом легком движении губ было столько невысказанной печали и нежности, что ответ был уже вовсе и не нужен.
- Нет, доченька. Не поеду. Что было, то уже давно прошло. Я благодарна Саше за то, что он дал мне познать, что такое любить по-настоящему. Когда душа на разрыв и сгорает и воскресает от слова или прикосновения мгновенно, стоит лишь дать ей то, чего она так жаждет. Но все это было… Понимаешь, Дашенька? Было! И уже никогда не вернется. Остались только осколки…
- Мам, я тоже хочу узнать, каково это… Вот так любить…
- Нет! Не проси себе такой судьбы! Не надо! – мать испуганно ахнула и прижала к себе Дашу так, что той стало не по себе.
- А чего просить тогда? Покоя? Такого, как был у тебя и Славика?
- И этого не проси!
- Тогда, чего же?
- Света. Проси в своей жизни света и тепла, моя девочка! Пусть появится тот человек, который даст тебе это. Я молюсь о нем каждый день.
- Зачем? Ведь ты его не знаешь! Какой он будет и откуда придет. Да и придет ли…
- Не знаю. Тут ты права. Но верю, что меня слышат. И в свое время помогут тебе сделать правильный выбор.
- Кто слышит, мам?
Мама не ответила Даше. Улыбнулась, поцеловала, и перевела разговор на другую тему. Но Даша ее слова хорошо запомнила. И почему-то с того самого дня вечерами, перед тем, как обнять подушку, стала шептать нехитрую молитву, которую придумала сама.
- Пусть придет ко мне тот, кому я смогу подарить свой свет и тепло. И пусть ему это будет нужно.
Почему слова в этой молитве сложились у Даши именно так? Почему она не просила, чтобы любили ее? Она и сама не знала. Просто ей казалось, что это правильно. Ведь брать легко, а отдать всегда сложнее. И зная себя, Даша была уверена, только брать, она, как и мама, не сможет. Ведь любовь – понятие обоюдное. Если один любит, а другой лишь позволяет себя любить – никому от этого хорошо не будет.
С отцом она встречаться отказалась. Решила, что ни ей, ни кому-либо еще, эти сложности ни к чему.
А вот с бабушкой и дедом со стороны матери все-таки встретилась. Всего раз, чтобы посмотреть на людей, которых не было в ее жизни и которые совершенно не желали знать о ее существовании. Ей хотелось понять, что двигало ими, когда они приняли решение отказаться от единственной дочери и внучки.
Встреча была назначена в кафе, недалеко от дома бабушки и деда, и Даша прождала их там больше часа, гадая, придут ли они вообще или же решат воздержаться от общения с незнакомкой, назвавшейся их внучкой.
Они пришли… Поддерживая друг друга, сплетя руки в замок и оглядываясь по сторонам. Их страх был таким осязаемым, что Даша чуть не рассмеялась в голос, когда дед передвинул стул и сел спиной к окну, за которым сновали люди.
- Вы боитесь, что кто-то увидит вас со мной?
Вопрос произвел такой эффект, что Даша даже слегка испугалась. Бабушка побледнела, а дед нервно повел плечами, словно сбрасывая с них невидимую ношу.
- Нет…
- Не волнуйтесь так! Наша встреча не будет долгой. Я хотела лишь спросить. Вы жалеете о том, что потеряли своего ребенка?
На этом разговор и закончился. Бабушка сурово поджала губы и замотала головой, а дед принялся ее успокаивать. Они даже не заметили, как Даша встала и вышла из кафе, ни разу не оглянувшись на тех, кто должен был бы по всем канонам стать ей близкими и родными людьми.
Она шагала к остановке и плакала. Ревела, размазывая по щекам злые слезы, и не понимая, как можно так жить – теша свое эго и отказываясь от любви. Эта встреча глубоко задела ее, и Даша долго еще не могла прийти в себя, сидя на лавочке неподалеку от остановки и глядя, как малыши гоняют голубей у фонтана.
Звонок матери застал ее врасплох, и Даша долго рылась в сумке, пытаясь найти телефон.
- Даша, ты где?
- Домой еду. Мам, в почему ты такая веселая? Что случилось?
- Случилось! Дедушка Вася с бабушкой Катей приехали! Представляешь?! Ничего не сообщили, и свалились, словно снег на голову! Проездом в Москве! Всего на два дня! Дашка, дуй домой!
- Ура! Дую! – Даша убрала телефон в сумку и вытерла глаза.
Плакать ей больше не хотелось. Совпадение это или нет, Даша даже думать не хотела. Ответ на ее невысказанный вопрос пришел так быстро и так четко, что для грусти повода больше не осталось.
В конце концов, люди сами выбирают, с кем жить и кого любить. И ее родные бабушка и дед вовсе не исключение. Пусть себе живут так, как хотят.
А у нее есть те, кто ее по-настоящему любит. Мама, дедушка Вася и бабушка Катя, их дети – дядя Паша и тетя Валя, которые хоть и живут далеко, но никогда не забывают позвонить и поздравить ее с днем рождения, а приезжая в гости, до сих пор привозят ей любимые конфеты и плюшевых мишек. Медведей Даша собирала с детства, и ее внушительная коллекция до сих пор приводила в отчаяние маму, которая сетовала на то, что скоро придется выделять отдельную комнату для косолапых.
Даша достала из сумки зеркальце.
Вот она. Такая, как есть. И другой никогда не станет. Будет расти, будет меняться, но останется такой, какой создала ее когда-то любовь двух людей, которые так и не смогли понять, какое сокровище они получили от судьбы, а потом умудрились потерять. И хорошо, что мама рассказала ей обо всем. Ведь теперь Даша точно знает – потерять легко. Найти и сохранить – совсем не просто. И пусть только судьба даст ей этот шанс. Уж она-то его не упустит!
На той лавочке у небольшого фонтана, под крики малышей и курлыканье голубей, Даша поняла для себя одну простую вещь. Жить надо так, чтобы ни о чем потом не жалеть. Получится или нет – время покажет. Но постараться определенно стоит.
И пусть она всего лишь осколок оставшийся от того, что было когда-то единым, пусть и недолго, но и она на что-то способна. Ведь даже маленький осколок способен отражать то, что вокруг. И если рядом будут те, кто ее любит, разве не сможет она понять эту любовь, принять ее и подарить потом тем, кому сочтет нужным?
Звонок, чуть хриплый и протяжный, совсем такой же, как в ее детстве, известил Дашу об окончании последнего урока, и она заторопилась, глянув на часы.
Ого! Андрей, наверное, уже заждался ее. Сидит в машине, слушает любимое радио и мурлычет себе под нос.
Даша невольно улыбнулась.
Слухом ее мужа природа обделила, а вот желанием петь одарила очень щедро. Но Дашу, окончившую музыкальную школу и обладавшую абсолютным слухом, это нисколько не смущало. Она хохотала до слез, слушая, как муж выводит «Стаканчики» и хлопала в ладоши:
- Куда там Лещенко! Браво!
Андрей смущался, замолкал, но уже через пару минут снова начинал напевать себе под нос.
Даша сгребла со стола тетради, которые не успела проверить, и щелкнула выключателем.
Какая разница, как поет Андрей? Главное, что дышат они в унисон. И просыпаются по ночам одновременно с тех самых пор, как на свет появилась Анюта. Дочь давно уже спит в детской, но все равно они с Андреем вскакивают одновременно, стоит ей кашлянуть во сне или позвать тихонько:
- Мапа…
 Аня уже большая – шесть лет исполнилось неделю назад, а они так и остались для нее: «Мапа»… Странное словечко, придуманное ребенком, который точно знал, что мама и папа – одно целое.
И совершенно неважно, кого ты зовешь – придут оба.
И это счастье...
Ведь можно будет устроиться между ними, спрятав босые пятки подмышку к папе и уткнувшись носом в ладони мамы, и уснуть так сладко и крепко, что никакие плохие сны тебя больше не побеспокоят. И, засыпая, можно будет услышать, как шепчутся между собой родители:
- Давай, я ее уложу! Тебе же завтра вставать рано! Ты говорила, что еще не все к урокам приготовила.
- Нет, лучше я! У тебя завтра совещание! Хорош ты будешь, если во время него уснешь и будешь похрапывать!
- Ладно, тогда давай вместе.
- Давай…