В моих ранних воспоминаниях сохранился хоровод склоненных надо мной лиц, улыбки, смех, эхо незнакомых звуков. Я не понимаю речи, но учусь узнавать голоса.
Следующее воспоминание походило на полёт космического зонда в межпланетном пространстве.
Мимо меня проносились неопознанные объекты, необъяснимые явления, близкие и далёкие лица. Память делала заметки, фиксировала информацию, для того что бы на следующем витке детализировать, а может быть, если повезёт, то и расширить мой кругозор. Из разговоров взрослых я уже знала, что все люди на Земле мечтают о космосе, и всё прекрасное и неожиданное, казалось мне, было родом именно оттуда. По вечерам родители выводили меня во двор посмотреть на спутник – крошечную звёздочку, движущуюся в чёрном небе среди застывших светил. Мир переживал период ярких открытий, и я шла вместе с ним рука об руку к разгадке сущности мирового порядка.
– Почему люди не всегда бывают добрыми?
Почему не все дни в жизни счастливые?
Почему так хочется всё знать? –
Жизнь менялась прямо у меня на глазах.
Ещё вчера на нашей улице едва можно было встретить грузовик, а теперь звенели трамваи. Пара милых дворняжек побывала в космосе, и мне пообещали, что следующими полетим мы - люди.
– Маруся, хочешь стать космонавтом?– спрашивали родители.
Представив себя на страницах газет вместе с Белкой и Стрелкой, решила что, пожалуй, соглашусь, – Ясно, Миром правят перемены к лучшему! –
Мне захотелось жить быстрее, чтобы завтрашний день наступил уже сегодня, потому, что ожидание прекрасного будущего слишком утомительно для детей четырехлетнего возраста.
К этому моменту образец «счастливого человека Будущего» уже занял место в моей классификации личностей.
Павлик – дядя по материнской линии, наезжавший к нам из мест неопределенных и сам был человеком непредсказуемым. В каждый свой визит он выливал на семью ушат умопомрачительных историй о сказочных проектах, новых местах обитания и очередных спутницах жизни. При виде меня, он шумно восторгался произошедшими в ребенке переменами и подкидывал в воздух мое не отягощенное массой тело. На самой отдаленном участке вытянутой эллиптической орбиты у раскаленной добела лампочки, я достигала точки покоя, где страх и восторг на мгновенье сжимали мои лёгкие, а время останавливалось. На возвратном этапе, приземлившись на Павликово плечо, я утыкалась носом в коричневый пиджак и начинала испытывать необъяснимый прилив счастья от того, что полет "прошел нормально".
К шести годам я уже умела читать и считать. Голос Гагарина уже произнес свое уверенное «Поехали!» и звенящая капель разнесла эту новость по всему миру. К этому моменту я научилась радоваться не только своим успехам, но и гордиться страной подарившей нам право жить под счастливым небом Социализма. Нынешние Майские праздники обещали сделать эту весну самой прекрасной в моей жизни. Пришедшее тепло распахнуло начисто вымытые окна, ветерок пошевелил бабушкины занавесочки и все вокруг запахло тополиными почками и материнскими духами «Белая сирень». Из динамиков радио на всю улицу Галина Великанова запела о ландышах, и я начала мечтать, что когда-нибудь получу такой букетик по какому-то особому случаю.
После Демонстрации вся семья собралась за праздничным столом, когда дверь широко распахнулась, и на пороге появился ОН. На этот раз Павлик, с неизменно радостным сюрпризом на лице, ущипнул меня за щеку и объявил во всеуслышание: – Маруся! Как я тебя любил, когда ты была маленькой! – Неожиданное признание больно ранило мое наивное эго. Впервые услышав слово «любил» в незаслуженном прошедшем времени, я почти отчаялась, но защитные механизмы в теле здорового ребёнка тут же выстроили систему поддержки: – Наверное, это все те же перемены к лучшему, и речь сейчас пойдёт о том, что я повзрослела и должна повысить самооценку! –
Стоя перед зеркалом платяного шкафа, я искала следы перемен: – Ноги те же, руки – те же. Неужели мамин красный лак на моих ногтях мог так изменить судьбу человека? – не найдя ответа, я решила оставить их поиски на потом.
Тем временем таинственное поведение гостя ломало все стереотипы. После вручения ожидаемого подарка, нарушая традицию, Павлик не задержался возле меня, а развернулся в сторону запотевшего графинчика и разорвал нашу связь навсегда. С тех пор мне всегда не хватало чего-то очень важного, того, что впоследствии я объясню первой эмоциональной привязанностью, да пожалуй, не хватает и теперь.
Застолье родственников было шумным. Под переливный звон стаканов и запахи разносолов домочадцы торопились обсудить последние события из жизни гостя. Первыми на повестке дня оказались достоинства его недавнего приобретения – горбатого "Москвича", того что сейчас стоял в кустах под нашим окном. Хозяин сокровища периодически вскакивал из за стола, бросался к окну и, теряя авторитет в моих глазах, распугивал любознательных малышей.
Самое интересное началось в момент, когда дедов палец поднялся вверх, а в его голосе появились проповеднические нотки. Беседа перешла к теме семейных ценностей, чувствительной для всех собравшихся. Я изо всех сил старалась подслушать разговор, в надежде, что речь пойдёт обо мне. Но нет, сегодня я ни кого не интересовала. Очередная большая любовь, неожиданно свалившаяся на Павлика, волновала их больше перемен в ребенке.
По уверению новобрачного, союз обещал быть счастливым. Из последующих тостов выяснилось, что молодожены ждут прибавление, и скоро у Павлика должна была появиться «Своя дочь». В этот момент он покосился на меня и наши глаза встретились.
– Так вот, кто вытеснил меня из его сердца! – волна безысходности накрыла меня с головой. Я возненавидела его еще не родившуюся тайну!
Потребность заполнить образовавшуюся пустоту привела меня к "Прощальному" подарку – кукле в голубом платьице, настоящих туфельках и чепце. Она переливалась перламутром упаковочного целлофана, шуршала розовой атласной лентой, опоясывающей коробочку. Подбираясь к вожделенному предмету, приготовившись вынуть мерцающую фею из хрустального ларца, я замерла в осознании необратимости последнего шага. Теперь появление нового друга, как никогда, могло оказаться важным. Решено. Трепетными пальцами была снята грань, разделяющая нас с мечтой, прекрасная дева вынута на свет Божий.
Я не поверила своим глазам, целлофановые блики – вот, что было самым важным в этой тупой кукле. Краски поблекли, золотые волосы потускнели. Теперь её целлулоидные ручки тянулись ко мне, ища сострадания. Что ж, придётся назвать её Эвелинкой и уложить спать. Под игрушечным одеяльцем кукольные глаза закрылись, а широко улыбающийся рот сказал "Ма-ма".
Впервые неодушевленный предмет откликнулся на моё присутствие. Я развернулась к открытию лицом, предполагая, что стою на пороге технического прогресса. Дальнейшее изучение объекта, представляющего модель человека, позволило определить источник звука. Маленькое устройство на ее спине, похожее на розовый пятачок свиньи, вибрировало, выпуская воздух через ряд круглых отверстий. Эвелинка отвечала мне радостным писком, если ее сильно встряхнуть, и жалобно хрюкала, когда опускалась вниз головой.
Теперь я чувствовала себя достаточно взрослой, чтобы пойти на «преступление» ради истины. Возможное наказание за порчу имущества не пугало меня, к тому же, не далее как мгновенье назад, я поняла, что ненавижу тайны! Лёгкая дрожь в руках добавила уверенности моей правоте – Вуаля! – мягкий цилиндр изъят из кукольного тельца. Оказалось, что человеческая речь может вести автономное существование.
– Никому нельзя верить! – мне стало себя ещё жальче, и я с головой ушла в эксперимент.
Невинные глаза Малютки всё так же весело моргали, улыбающийся рот требовал каши, а я разгуливала по комнате, то и дело, нажимая на камеру, ведя диалог по собственному сценарию. Почва под ногами начала стабилизироваться. Теперь в моей концертной программе появился второй солист.
Аккомпанемент кастрюльных крышек цветасто разлился над праздничным столом. В ответ протест со стороны тостующих, подкрепленный актом изъятия инструментов, последовал незамедлительно.
– Да что ж такое! – сегодня я категорически не могла рассчитывать на единомышленников.
Унылая коробка карандашей в моих руках, мгновенно усыпила бдительность взрослых. Их безразличные затылки дали согласие на следующее исследование.
Подвижные глаза куклы не давали мне покоя. Если поднять бедолагу за одну ногу, то ее правый глаз заклинивало, а второй слегка прикрывался и обнадеживающе подмигивал: "Дерзай!"
Теперешняя Эвелинкина немногословность облегчала мои моральные муки, – Была-не была,– отделив голову от основной конструкции, я обнаружила в ней отверстие, через которое палец свободно дотянулся до балансира.
– Интересненько! – покачав пальцем противовес, заметила его связь с движением раскрашенных шариков, обрамленных пластмассовыми ресничками. Так вот, что заставляет вас посылать мне отражённый свет электрической лампочки, выдавая его за дружеское участие. Всё, что было моей мечтой, превратилось в кучу мусора! Этот набор неодушевленных деталей мог бы стать моим другом, частью моей кукольной жизни. Я могла бы делиться с ним самым сокровенным. И все это «несбывшееся» сейчас лежало в обломках, символом первых жизненных разочарований!
В этот момент от стола голосом Леонида Утёсова полилась бесконечно дурацкая Павликова песня "... Ни одного, печального сюрприза! Всё хорошо, всё хорошо!"
Я сделала первое в своей жизни философское заключение: – Все в этом Мире не однозначно! –
Фанфары трубят...
Занавес?
...Нет, это голоса родителей. Ухо в воздухе, кажется, один глаз заклинило, а второй слегка прикрылся... Строгий материнский палец, указал на место отбытия наказания. Волей судьбы, стряхнув никчемный мусор с колен, я шагнула к любимому стульчику в единственном свободном углу, по взрослому считая ссылку хорошим поводом один на один с собой поразмыслить над мировым порядком.