Александр Бурьяк
Неодержанная Великая Победа 1940 года
(Наброски)
Правдивая, толковая и практически ценная история Второй Мировой
войны по сути ещё не написана. Во-всяком случае написана не так,
чтобы можно было почитать из неё 2-3 книжки (ладно, 10) и просвет-
литься, то есть понять, ЧТО было, ПОЧЕМУ было и что делать, чтобы
больше НЕ БЫЛО.
Вот хороший вопрос: почему СССР не напал на Германию в конце
мая или в июне 1940 года? Результат мог получиться такой же, как
в 1944-1945 гг. ("освобождение" Польши, Чехословакии, Австрии,
взятие Берлина и т. п.), только на 5 лет раньше и со значительно
меньшими потерями (раз в 10, а то и в 100).
Ответ "РККА была в процессе перевооружения" не годится: пере-
вооружение -- процесс непрерывный. Пока РККА "перевооружалась",
Германия довооружалась, Франция и Британия -- тоже.
Правда, между окончанием трудной войны с Финляндией (12 марта
1940 г.) и наступлением удобной ситуации во Франции было всего
лишь два месяца. Ну, или ЦЕЛЫХ два месяца. Но оказклось, что ско-
рее ВСЕГО ЛИШЬ.
В принципе напасть на Германию можно было и в сентябре 1939
года: аккурат после разгрома ею Польши. Но Франции и Британии
тогда бы очень не понравились территориальные приобретения СССР.
В мае же 1940 года сухопутные силы Франции и Британии уже нахо-
дились в полуразбитом состоянии.
Но можно было и дождаться позора Дюнкерка или даже капитуляции
Франции.
Возможные причины того, что Сталин не предпринял больших насту-
пательных дейстий в мае или июне 1940 года:
1. Обычная нерешительность перед сложными рискованными действия-
ми. В принципе Сталин был человеком осторожного, расчётливого
склада. Вдобавок сказывалось тормозящее действие "коллективно-
го руководства". А 22 июня 1941 г. за СССР решил Гитлер.
2. Настроенность посоюзничать ещё хотя бы некоторое время с Гер-
манией. Союзничество давало весомые плоды: Западную Белорус-
сию, Западную Украину, Прибалтику и т. п.
3. Столкновение интересов СССР и Германии в районе Босфора и на
Ближнем Востоке ещё отчётливо не просматривалось.
4. Расчет на перевооружение РККА: на подходе были очень хорошие
образцы военной техники.
5. Слишком быстрое течение событий. Нехватка времени на подго-
товку. Неверие в блицкриг. Склонность предполагать, что война
примет затяжной позиционный характер.
6. Ожидание причинения несколько большего ущерба Германией --
Британии, Британией -- Германии.
7. Негативный опыт войны с Финляндией. Весной 1940 года "советс-
кое руководство" находилось под нехорошим впечатлением от
своей победы над белофиннами: Финляндию "освободить" не уда-
лось, но времени всё равно потребовалось много, и собственные
потери оказались неожиданно большими.
8. Огромный расход боеприпасов в войне с Финляндией. В особенно-
сти снарядов: артиллерия слишком щедро стреляла по белофин-
нам.
9. Занятость освоением аншлюсированных территорий, работа над
тем, чтобы усилиться ими. Дожёвывание уже ухваченного куска,
переживание чувства удовлетворённости уже одержанными побе-
дами. Привыкание к новой роли СССР.
10. Ожидание ещё более благоприятного момента. Моменты ведь редко
бывают явно особо благоприятными: будущее слабо предсказуемо.
11. Опасение того, что Германия полностью переключится на СССР,
а Британия станет спокойно ожидать, пока СССР и Германия
будут взаимно уничтожаться.
12. Опасение того, что Британия срочно (или напоследок) замирится
с Германией и выступит на её стороне против СССР. Острая нена-
висть британцев к нацистам в начале 1940 года, наверное, ещё
не вполне развилась.
13. Идеологические сложности. Доказывать своему населению необхо-
димость "защиты" Ленинграда и освобождения западных украинцев
и западных белорусов было легко, а вот немцы освобождаться
явно не стремились, да и поляки вряд ли хотели, чтобы их
спасал СССР.
14. Действия СССР против Финляндии были осуждены Лигой наций. На-
падая на Германию, Советский Союз рисковал встретить в конце
концов противодействие со стороны не только Британии, но и
множества других стран: быть выставленным в качестве ещё
большего зла, чем Германия (она ведь ещё не успела насовер-
шать много злодейств).
Все эти причины в совокупности были очень вескими. Но вполне
достаточной была уже одна только причина #8: осталось маловато
снарядов, требовалось время для восстановления их запасов.
(Выходило, как в следующем анекдоте. После горячего боя полков-
ник вызывает лейтенанта-артиллериста и грозно спрашивает: "Почему
вы в середине боя вдруг прекратили стрельбу?!" Лейтенант: "На то
было двенадцать причин! Во-первых, у меня закончились снаря-
ды...")
Но в самом ли деле с боеприпасами было так плохо?
И не получится ведь убедительно утверждать, что время работало
в основном на Сталина (разве что подрабатывало местами слегка):
1. Перевооружался и довооружался не только Сталин: перевооружа-
лись и довооружались его потенциальные противники.
2. Гитлер налаживал эксплуатацию оккупированных территорий в
военных целях.
3. Изнурялись войной Британия и Германия, но готовились вклю-
читься в войну другие страны: США, Япония, Венгрия, Румыния,
Болгария, Турция и т. п.
Заметим, что ПОЛНОЙ готовности к войне не бывает никогда так
или иначе: готовность -- в лучшем случае на уровне "более-менее".
И всегда хоть что-то мешает верить в свой быстрый успех. Правда,
у СССР имелось очень уж свежее впечатление от того, как очень уж
сильная вера оказалась большой ошибкой.
Каковы могли быть следующие цели СССР в условиях продолжения
союза с Германией: Турция, Сирия, Иран, Афганистан, часть Индии
(будущий Пакистан) и Китая. До столкновения с Германией дело
могло не дойти вовсе. До столкновения с Японией -- тоже. Япония
устремилась на юг. Весь Тройственный союз (Германия, Италия,
Япония) устремился в общем-то на юг.
Почему весной 1940 года Гитлер не очень опасался нападения со
стороны СССР, а весной 1941 года опасался уже настолько сильно,
что решил превентивно напасть сам? Между этими ситуациями всего
лишь год разницы.
Нельзя ведь сказать, что к лету 1941 года СССР определённо раз-
вернулся к союзничеству с Британией.
А соль была в том, что весной 1940 руководство СССР ещё находи-
лось под очень мощным нехорошим впечатлением от своей победы над
Финляндией. РККА приходила себя и восстанавливалась после этой
победы. То есть получается, что это ГИТЛЕР воспользовался ситуа-
цией у СССР, чтобы начать на суше боевые действия против Франции,
Британии и др., не сильно опасаясь за свой тыл, а не СССР напрас-
но проигнорировал ситуацию у немцев в войне с Францией, Британией
и др. и не напал на Германию с тыла.
Гитлеру была нужна нефть, но СССР и снабжал его нефтью. Правда,
мог и прекратить снабжение в любой момент.
Почему Сталин не готовился "освобождать" летом 1941 года Иран?
25 августа - 17 сентября 1941 года (операция "Согласие") всё рав-
но ведь "освободил" -- правда, на пару с Британией.
Похоже, Турцию и Иран фюрер приберегал для себя. Иран был, мож-
но сказать, союзником Гитлера, у Турции позиция тоже была такая,
что некоторым приходилось опасаться выступления турок на стороне
Германии.
Навскидку выходит, что серьёзное столкновение дальних расчётов
у Сталина и Гитлера получилось из-за Турции и Ирана. Гитлер, надо
полагать, отмерил себе территории до Персидского залива включите-
льно, собирался сделать своим весь Ближний Восток и Египет, свя-
зать Турцию, Сирию, Палестину и Иран своей наитеснейшей дружбой
сильного со слабыми, а итальянцам оставить на первое время запад-
ную сторону Балкан, средиземноморские острова, часть Северной и
Центральной Африки. Гитлеру требовался надёжный путь к ближневос-
точной нефти. Сталину при таком раскладе оставались неудобные и
безнефтевые "жалкие крохи".
Правда, соль не только в "жалких крохах", выпадавших Сталину, а
в том, что он чувствовал себя достаточно сильным, чтобы разоб-
раться и с Германией, и с Италией.
Следует думать, это стало очевидным к лету 1941 года, а к лету
1940 года очевидности ещё не было. Аппетит приходит во время еды.
Перекройщики карты мира ещё привыкали к своей новой силе, к от-
крывшимся перед ними огромным возможностям.
Прояснение германской позиции в отношении Ближнего Востока слу-
чилось, по-видимому, в феврале 1941 г. -- с началом переброски
германских войск в Ливию. Немцы попёрли на юг и юго-восток: в Се-
верную Африку, на Балканы, на греческие острова.
Нападая на СССР, Гитлер ни с кем существенно не сталкивался
интересами. Кто-то не хотел усиления Германии, кто-то терял в
лице СССР торгового партнёра, но это было не крайне важно. И,
победив СССР, Германия не столько усилилась бы, сколько увязла в
проблемах удержания и освоения новых территорий.
Почему британцы были так сильно настроены победить нацистскую
Германию, даже ценой укрепления позиций СССР, -- тоже хороший
вопрос. Вместо разросшейся, обзавёвшейся сателлитами, усилившей-
ся, авторитарной, идеологически заскочной агрессивной Германии
они получили разросшийся, обзавёвшейся сателлитами, усилившийся,
авторитарный, идеологически заскочный агрессивный Советский Союз:
вместо редьки -- хрен.
Причина этого предпочтения у британцев, наверное, была иррацио-
нальная: британцы успели пострадать от нацистнувшихся немцев и
возненавидеть их до того, как пришлось выбирать между нацистами и
большевиками. Вдобавок к "новой" ненависти против немцев присое-
динилась недозабытая "старая" -- настоявшаяся в войне 1914-1918
годов. С Россией же британцы очень давно не воевали, а в 1914-
1918 годах даже союзничали. К тому же русские были далеко и ещё
не угрожали, а немцы были рядом и уже бомбили.
Сыграл ли какую-то роль еврейский фактор в много большей наст-
роенности британцев против нацистов, чем против большевиков, --
ещё один хороший вопрос.
* * *
Про недостаточную готовность РККА к "освободительному" походу
против нацистской Германи весной 1940 года.
Если вооружённые силы не готовы наступать, то они не готовы и
обороняться. Потому что разница между тем и другим не очень боль-
шая. Но тогда возникает вопрос, а чем же они занимаются? Номи-
нально-то они должны целыми днями заниматься подготовкой себя к
войне.
Чем правильнее работают Министерство (или Наркомат) обороны и
Генеральный штаб, тем войска подготовленнее к боевым действиям.
Мерилом качества подготовки может быть количество дней, требуемых
для того, чтобы совсем уж подготовиться и начать войну среднего
масштаба.
Войска в мирное время удерживаются не совсем близко от границы
по следующим причинам:
- чтобы не пугать соседей;
- чтобы меньше пострадать в случае внезапного нападения про-
тивника;
- чтобы находиться не очень далеко от разных участков границы
(мало ли в какую сторону понадобится быстро выдвинуться).
Быстрое выдвижение непосредственно к границе должно обеспечи-
ваться двумя вещами:
- развитой сетью хороших приграничных дорог;
- достаточным количество хорошего транспорта.
Приграничные дороги удобны, правда, и для противника. Если не
собираешься бить противника на его территории, тогда таки да,
возле своей границы дорожную сеть лучше не развивать. И не осу-
шать болот.
Потребность во всенепременной предварительной мобилизации --
это полнейшая чепуха. Мобилизация лишает внезапности -- очень важ-
ного преимущества. И войска не вводятся все сразу в бой так или
иначе.
Мобилизацию вполне можно осуществлять и после начала боевых
действий.
И качественный блицкриг вообще не оставляет места для мобилиза-
ции: война заканчивается раньше, чем мобилизация успевает сколь-
ко-нибудь продвинуться.
Необходимость трёхкратного превосходства в силах для наступле-
ния -- чушь из чушей, опровергавшаяся во Вторую Мировую войну (да
и в других войнах) неоднократно, так что нет даже смысла напря-
гаться.
Если наступаешь в чистом поле в лоб на умеренно окопавшегося
противника такого же качества, как ты сам, при прочих тоже рав-
ных условиях (очень искусственная ситуация!), тогда, может, и
требуется, трёхкратный перевес в силах. НУ ТАК НЕ НАСТУПАЙ. При-
мени какой-то манёвр или какую-то хитрость. К примеру, прорвись
на узком участке, создав [десятикратный] пятикратный перевес в
силе и отвлёкши внимание противника на другой участок ложным на-
ступлением или ложным отступлением. Широким фронтом в лоб атаку-
ют только недоучки, сберендившие или решившие самоубиться.
Напади внезапно, небольшим контингентом отборных, обученных,
отлично снаряжённых войск -- моторизованных, радиофицированных,
мотивированных. Пусть они двигаются стремительно вглубь, захва-
тывают ключевые объекты. Пусть рыщут впереди их моторизованные
разведывательно-диверсионные группы с мощным вооружением: сеют
панику, уничтожают штабы, перерезают транспортные артерии, при-
бирают к рукам переправы. Пусть следом за отборными войсками
устремляются войска попроще: расширяют прорывы, охраняют комму-
никации, закрепляются в населённых пунктах, разбираются с очага-
ми сопротивления. Средняя скорость наступления -- километров 30
в час. Противник должен быть дезорганизован, подавлен в первую
очередь быстротой развития событий. Он должен НЕ УСПЕВАТЬ разве-
дывать ситуацию, принимать решения, перебрасывать войска. Он дол-
жен ТОНУТь в противоречивой информации, сверхобильной дезинформа-
ции и всяких радиопомехах. Плюс мощнейшая пропаганда на тему
"Сдавайтесь! Ваша [карта бита] сгнившая власть предала вас, а мы
вас возлюбим, почти как самих себя!". И так круглые сутки, по-
сменно.
Затачивалась ли на что-то такое РККА?
НЕТ, не затачивалась (затачивался Вермахт).
Вместо этого жевались сопли про мобилизацию, глубокую операцию,
"мозг армии" и численное превосходство ("а сколько у него диви-
зий?").
В РККА...
- не выделялись отборные войска первой очереди;
- была недоразвитой радиосвязь;
- количество действовало в ущерб качеству;
- в танковых войсках не были толком налажены эвакуация, ремонт,
обеспечение;
- артиллерия не была охорошо оснащена тягачами;
- и т. д.
* * *
Риббентроп:
"Когда я после подписания договора о дружбе сказал Сталину, что
по моему убеждению, немцы и русские никогда больше не должны
воевать друг с другом, Сталин с минуту подумал, а потом ответил
буквально следующее: "Пожалуй, это всё-таки должно было быть
так!" Я попросил переводившего советника посольства Хильгера ещё
раз перевести мне эти слова, настолько необычной показалась мне
эта формулировка. Осталось у меня в памяти от наших бесед во
время этого второго визита ещё одно высказывание Сталина. Когда я
стал зондировать возможности более тесного союза, имея ввиду
регулярный союз для будущих сражений против западных держав,
Сталин ответил мне: "Я никогда не допущу ослабления Германии!"
"Над этими двумя высказываниями Сталина мне впоследствие
приходилось часто задумываться. Что он, собственно, хотел этим
сказать? Резкие критики Советского Союза (в их числе и бывший
английский посол в Берлине сэр Невил Гендерсон) утверждали:
Сталин заключил пакт с Германией только для того, чтобы
подтолкнуть фюрера к нападению на Польшу, хорошо зная, что Англия
и Франция выступят на её стороне. После продолжительной войны
Германии с Польшей, Россия, во-первых, вернёт себе важные,
потерянные в последней войне области, а во-вторых, будет спокойно
наблюдать, как Германия, воюя с западными державами, исчерпает
все свои силы, чтобы затем, в подходящий момент, бросить всю мощь
Красной Армии на дальнейшую большевизацию Европы... Если же война
закончится "вничью", все ведшие её стороны в любом случае будут
ослаблены, то Россия наверняка не останется в убытке".
* * *
Есть два объяснения тому, почему СССР не напал на Германию ни в
мае 1940 года, ни в июне 1941:
1. Советское, пророссийское: РККА была в нехорошем состоянии
после сталинских массовых репрессий и победы над Финляндией.
Плюс почти выработанность мехресурса у военной техники, плюс
переворужение, конечно. Плюс миролюбие советского народа.
2. Антисоветское, антироссийское: Сталин таки собирался напасть,
но немножко не сложилось (такое бывает).
Из беседы К. М. Симонова c маршалом Г. К. Жуковым ("Глазами
человека моего поколения"):
"У нас часто принято, в особенности в связи с предвоенной об-
становкой и началом войны, о вине и об ответственности Сталина.
С одной стороны - это верно. Но с другой, думаю, что нельзя всё
сводить к нему одному. Это неправильно. Как очевидец и участник
событий того времени, должен сказать, что со Сталиным делят от-
ветственность и другие люди, в том числе и его ближайшее окруже-
ние – Молотов, Маленков, Каганович.
Не говорю о Берии. Он был личностью, готовой выполнить всё, что
угодно, когда угодно и как угодно. Именно для этой цели такие
личности необходимы."
"Большинство окружавших Сталина людей поддерживали его в тех
политических оценках, которые сложились у него перед войной, и
прежде всего в его уверенности, что если мы не дадим себя спрово-
цировать, не совершим какого-нибудь ложного шага, то Гитлер не
решится разорвать пакт и напасть на нас.
И Маленков и Каганович в этом вопросе всегда были солидарны со
Сталиным, особенно активно поддерживал эту точку зрения Молотов.
Авторитет Молотова усиливался качествами его характера. Это был
человек сильный, принципиальный, далёкий от каких-либо личных
соображений, крайне упрямый, крайне жестокий, сознательно шедший
за Сталиным и поддерживавший его в самых жестоких действиях, в
том числе и в 1937-1938 годах, исходя из собственных взглядов. Он
убеждённо шёл за Сталиным, в то время как Маленков и Каганович
делали на этом карьеру.
Единственный из ближайшего окружения Сталина, кто на моей памя-
ти и в моём присутствии высказывал иную точку зрения о возможнос-
ти нападения немцев, был Жданов. Он неизменно говорил о немцах
очень резко и утверждал, что Гитлеру нельзя верить ни в чём.
Как сложились у Сталина его предвоенные, так дорого нам стоив-
шие заблуждения? Думаю, что вначале у него была уверенность, что
именно он обведёт Гитлера вокруг пальца в результате заключения
пакта. Хотя потом всё вышло как раз наоборот.
Сталин переоценил меру занятости Гитлера на Западе, считал, что
он там завяз и в ближайшее время не сможет воевать против нас..."
"Война в Финляндии показала Гитлеру слабость нашей армии. Но
одновременно она показала это и Сталину. Это было результатом
1937-1938 годов, и результатом самым тяжёлым.
Если сравнить подготовку наших кадров перед событиями этих лет,
в 1936 году, и после этих событий, в 1939 году, надо сказать, что
уровень боевой подготовки войск упал очень сильно. Мало того, что
армия, начиная с полков, была в значительной мере обезглавлена,
она была ещё и разложена этими событиями. Наблюдалось страшное
падение дисциплины, дело доходило до самовольных отлучек, до
дезертирства. Многие командиры чувствовали себя растерянными,
неспособными навести порядок.
В начале 1941 года, когда нам стало известно о сосредоточении
крупных немецких сил в Польше, Сталин обратился с личным письмом
к Гитлеру, сообщив ему, что нам это известно, что нас это удивля-
ет и создаёт у нас впечатление, что Гитлер собирается воевать
против нас.
В ответ Гитлер прислал Сталину письмо, тоже личное, и, как он
подчеркнул в тексте, доверительное. В этом письме он писал, что
наши сведения верны, что в Польше действительно сосредоточены
крупные войсковые соединения, но что он, будучи уверен, что это
не пойдёт дальше Сталина, должен разъяснить, что сосредоточение
его войск в Польше не направлено против Советского Союза, что он
намерен строго соблюдать заключённый им пакт, в чём ручается
своей честью главы государства. А войска его в Польше
сосредоточены в других целях. Территория Западной и Центральной
Германии подвергается сильным английским бомбардировкам и хорошо
наблюдается англичанами с воздуха. Поэтому он был вынужден
отвести крупные контингенты войск на восток, с тем чтобы иметь
возможность скрытно перевооружить и переформировать их там, в
Польше. Насколько я понимаю, Сталин поверил этому письму.
В дальнейшем становилось всё более и более причин для тревоги.
Перед лицом повторяющихся тревожных сигналов Наркомату обороны
удалось добиться у Сталина разрешения на частичный призыв в кадры
полумиллиона запасных и на переброску в западные округа ещё
четырёх армий.
Я как начальник Генерального штаба понимал, что и переброска
армий, и переброска мобилизованных к месту службы не могут оста-
ться в секрете от немцев, должны встревожить их и обострить об-
становку. А раз так, то одновременно с этими необходимыми меро-
приятиями нужно привести в боевую готовность войска пограничных
округов. Я докладывал об этом Сталину, но он, после того как его
две недели пришлось убеждать согласиться на первые два мероприя-
тия, теперь на это третье мероприятие, непосредственно связанноое
с первыми двумя, согласия так и не дал. Он ответил, что приведе-
ние в боевую готовность войск, стоящих в пограничных районах,
может привести к войне, а он убеждён, что нам удастся славиро-
вать, объяснить и частичный призыв, и переброску армий таким
образом, чтобы это не встревожило Гитлера.
Так получилось, что одни из мер были нами проведены, а другие –
нет. По существу, мы остановились на полумерах, что никогда не
приводит к добру."
"Вспоминая предвоенный период, надо сказать, что, конечно, на
нас – военных – лежит ответственность за то, что мы недостаточно
настойчиво требовали приведения армии в боевую готовность и ско-
рейшего принятия ряда необходимых на случай войны мер. Очевидно,
мы должны были это делать более решительно, чем делали. Тем
более, что несмотря на всю непререкаемость авторитета Сталина,
где-то в глубине души у тебя гнездился червь сомнения, шевелилось
чувство опасности немецкого нападения. Конечно, надо реально себе
представить, что означало тогда идти наперекор Сталину в оценке
общеполитической обстановки. У всех на памяти ещё были недавно
минувшие годы, и заявить вслух, что Сталин не прав, что он ошиба-
ется, попросту говоря, могло тогда означать, что, ещё не выйдя из
здания, ты уже поедешь пить кофе к Берии."
"Говоря это, нельзя забыть и о тех тяжёлых моментах, которые
бывали в разговорах со Сталиным. Однажды я был у него на докладе
вместе с Василевским. Василевский докладывал истинную обстановку,
не соответствующую ни нашим ожиданиям, ни нашим намерениям. Немцы
делали как раз обратное тому, что мы предполагали и чего хотели.
Сталина этот неприглядный доклад вывел из себя. Он подошёл к Ва-
силевскому и в упор спросил его:
- Вы на кого работаете, товарищ Василевский?
Тот не понял:
- То есть как, товарищ Сталин?
- Вы на кого работаете, на англичан или на немцев?
Василевский повторил:
- Не понимаю вас, товарищ Сталин.
- Что вы не понимаете? Вы делаете такой доклад, как будто вы ра-
ботаете не на нас, а на англичан...
Василевский побледнел. И когда мы после этого вдруг прервавше-
гося тяжёлого разговора ехали с ним в машине, долго не мог прийти
в себя."
Из "Воспоминаний и размышлений" Г. К. Жукова:
"Особенно тяжело обстояло в ту зиму и весну дело с боеприпаса-
ми. Новые, поставленные на вооружение артиллерийские системы, в
том числе противотанковые, были обеспечены только пробными серия-
ми снарядов. Из-за задержки со снарядами задерживалось и уже на-
лаженное производство орудий.
Говоря о нашей подготовленности к войне с точки зрения хозяйст-
ва, экономики, нельзя замалчивать и такой фактор, как последующая
помощь со стороны союзников. Прежде всего, конечно, со стороны
американцев, потому что англичане в этом смысле помогали нам ми-
нимально. При анализе всех сторон войны это нельзя сбрасывать со
счетов. Мы были бы в тяжёлом положении без американских порохов,
мы не смогли бы выпускать такое количество боеприпасов, которое
нам было необходимо. Без американских «студебеккеров» нам не на
чём было бы таскать нашу артиллерию. Да они в значительной мере
вообще обеспечили наш фронтовой транспорт. Выпуск специальных
сталей, необходимых для самых разных нужд войны, был тоже связан
с рядом американских поставок. (Из США и Англии было доставлено
более 400 тыс. автомобилей, большое количество паровозов, средств
связи.
То есть то развитие военной промышленности, которое осуществ-
лялось в ходе войны, и переход её на военные рельсы были связаны
не только с нашими собственными военно-промышленными ресурсами,
имевшимися к началу войны, но и с этими поставками."
* * *
Из беседы К. М. Симонова c маршалом А. М. Василевским ("Глазами
человека моего поколения"):
"В должность начальника Генерального штаба я фактически вступил
15 октября 1941 года.
Сталин вызвал меня к себе и приказал мне возглавить группу Ге-
нерального штаба в Москве при нём, оставив для этой работы восемь
офицеров генерального штаба. Я стал возражать, что такое количес-
тво офицеров – восемь человек – не может обеспечить необходимый
масштаб работы. Но Сталин стоял на своём." "Оказывается, на аэро-
дроме уже стояли в полной готовности самолёты на случай эвакуации
Сталина и правительство из Москвы, и на этих самолётах были рас-
писаны все места, по этому расписанию на всю группу Генерального
штаба было оставлено девять мест – для меня и моих восьми офице-
ров."
"Надо сказать, что в начале войны Генеральный штаб был раста-
щен, и, собственно говоря его работу нельзя было назвать нормаль-
ной. Все те, кто составлял головку Генерального штаба, были от-
правлены на разные фронты и в армии, что, конечно, не способство-
вало нормальной работе Генерального штаба. Сталин в начале войны
разогнал Генеральный штаб. Ватутин, Соколовский, Шарохин, Малан-
дин – все были отправлены на фронт.
Что сказать о последствиях для армии тридцать седьмого – трид-
цать восьмого года? Вы говорите, что без тридцать седьмого года
не было бы поражений сорок первого, а я скажу больше. Без трид-
цать седьмого года, возможно, не было бы вообще войны в сорок
первом году. В том, что Гитлер решился начать войну в сорок пер-
вом году, большую роль сыграла оценка той степени разгрома воен-
ных кадров, который у нас произошёл. Да что говорить, когда в
тридцать девятом году мне пришлось быть в комиссии во время
передачи Ленинградского военного округа от Хозина Мерецкову, был
ряд дивизий, которыми командовали капитаны, потому что все, кто
был выше, были поголовно арестованы.
В сорок первом году Сталин хорошо знал, что армия не готова к
войне, и всеми правдами и неправдами стремился оттянуть войну. Он
пытался это делать и до финской войны, которая в ещё большей сте-
пени открыла ему глаза на нашу неподготовленность к войне. Снача-
ла он пытался договориться с западными державами. К тому времени,
когда уже стало ясно, что они всерьёз договариваться с нами не
желают, стали прощупывать почву немцы. В результате чего и был
заключён тот пакт с Гитлером, при помощи которого Гитлер обвёл
нас вокруг пальца.
Что немцы готовились к войне и что она будет, несмотря на пакт,
были убеждены все, кто ездил в ноябре сорокового года с Молотовым
в Берлин. Я тоже ездил в составе этой делегации как один из пред-
ставителей Генерального штаба. После этой поездки, после приёмов,
разговоров там ни у кого из нас не было ни малейших сомнений в
том, что Гитлер держит камень за пазухой.
Больше того, германский посол в Москве Шуленберг, который
сопровождал нас туда и обратно, нашёл возможным, несмотря на всю
рискованность этого его положения, на обратном пути говорить о
пакте, в то же время настойчиво намекая на то, что взаимоотноше-
ния между нашими странами оставляют желать много лучшего. Короче
говоря, он старался нам дать понять, что считает возможным
возникновение войны.
Во время пребывания в Берлине на приёме я сидел рядом с
Браухичем. Хотя я был в штатском и официально не фигурировал как
представитель Генерального штаба, но он знал, кто я, и через
переводчика спросил меня , помню ли я о том, что мы знакомы, что
это не первая наша встреча. Я, разумеется, помнил это. А первая
наша встреча была ещё в тридцать втором году на больших манёврах
в районе Овруча. В тот период отношения наши с Германией были
весьма тесными. В ряде пунктов на нашей территории находились
немецкие центры, в которых происходила подготовка офицеров, так
как немцы, согласно условиям Версальского мира, не имели права
делать это в Германии. Были танковые и авиационные центры. На
манёврах тридцать второго года, где мы впервые показали
достоинства крупных (по тому времени) механизированных соединений
– танковых бригад, были военные атташе целого ряда армий, в том
числе германский представитель. Но если представителям других
армий показали лишь часть происходящего, то немцам показали всё.
Их возили по другим маршрутам, в другие места, на других машинах
скрытно от представителей других армий.
Беда не в отсутствии у нас оперативных планов, а в невозможнос-
ти их выполнить в той обстановке, которая сложилась. А сложилась
она так потому, что Сталин, как я уже сказал, любыми средствами,
всеми правдами и неправдами старался оттянуть войну. И хотя мы
располагали обширными сведениями о сосредоточении крупных контин-
гентов германских войск в непосредственной близости от наших гра-
ниц уже начиная с февраля сорок первого года, он отвечал катего-
рическим отказом на все предложения о приведении наших войск
где-то, в каких-то пограничных районах в боевую готовность."
"Тимошенко бесконечное количество раз докладывал Сталину сведе-
ния о сосредоточении немецких войск и о необходимости принять ме-
ры к усилению боевой готовности, но неизменно получал в ответ ка-
тегорическое запрещение. Больше того, пользуясь своим правом нар-
кома, он старался сделать всё, что мог, в обход этих запрещений."
* * *
История в лицах.
Мерецков Кирилл Афанасьевич (1897-1968) -- Маршал Советского
Союза (с 26.10.1944). В сентябре 1936 - мае 1937 года был военным
советником в Испании.
Википедия ("Мерецков"):
"Под руководством К. А. Мерецкова штаб Ленинградского ВО разра-
ботал и 23 октября 1939 года доложил наркому обороны СССР К. Е.
Ворошилову 'План операции по разгрому сухопутных и морских сил
финской армии', . При этом оборона финнов на Ка-
рельском перешейке проводилась поспешно и поверхностно, система и
характер укреплений не были вскрыты."
"Во время советско-финской войны 1939-1940 годов с 9 декабря
1939 года командовал 7-й армией, наступавшей на Карельском пере-
шейке против главных укреплений 'линии Маннергейма'."
"С июня по август 1940 года - заместитель народного комиссара
обороны СССР."
Повысили в должности за небрежный план операции, "отличавшийся
несерьёзным и пренебрежительным отношением к будущему противнику"
и обусловивший большие потери? Или Сталин в части случаев рассуж-
дал под настроение по-суворовски: за битого двух небитых дают?
"В августе 1940 - январе 1941 года -- начальник Генерального
штаба РККА. Причину снятия в январе с высокой должности Мерецков
в своих воспоминаниях не назвал, но есть версия в воспоминаниях
начальника Информотдела Разведуправления Генштаба подполковника
В. А. Новобранца:
'Теперь уже стало известно, за что был снят Мерецков. На сове-
щании Главного военного совета совместно с членами Политбюро он
заявил, что война с Германией неизбежна, что нужно переводить на
военное положение армию и страну. Нужно укрепление границ. Его
посчитали "паникёром войны" и отстранили от должности начальника
Генерального штаба, назначив вместо него генерала Жукова.'"
Какая-то очень неубедительная чепуха. Для чего же страна в то
время вовсю вооружалась, если не для войны с Германией? Далее,
для излечения Мерецкова от паники было достаточно и одной корот-
кой психотерапевтической беседы с ним Сталина. Мерецков после
неё излечился бы с таким запасом, что наверняка смог бы даже из-
лечивать других.
"В январе 1941 года Мерецков был назначен заместителем Народно-
го комиссара обороны СССР по боевой подготовке (формально остава-
лся в этой должности до реорганизации управления наркоматом 20
мая 1943 года).""
На должности заместителя Наркома обороны "паникёрские настрое-
ния" Мерецкова уже не мешали? Какая-то подозрительная кадровая
чехарда. Может, попытка через перестановки выйти на более-менее
эффективный вариант применения оставшихся после 1937 года неблис-
тательных кадров, решающих всё? За неимением гербовой пишут на
простой и всё такое.
"На второй день войны, 23 июня 1941 года, К. А. Мерецков был
отозван в Москву и арестован на основании показаний арестованных
в 1937-1938 годах командарма 1-го ранга И. Ф. Федько, армейского
комиссара 1-го ранга П. А. Смирнова, флагмана флота 1-го ранга
В. М. Орлова" и др.
"Сестра Ольги Берггольц Мария Берггольц опубликовала записи
своих бесед с бывшими сослуживцами маршала, один из которых сви-
детельствовал, что зимой 1941-1942 года у Мерецкова был конфликт
со следившим за ним сотрудником Особого отдела, которому Кирилл
Афанасьевич заявил, что ему жить не хочется и что особисты в
НКВД мочились ему на голову. По свидетельству сослуживца О. Ф.
Сувенирова генерал-майора А. И. Корнеева, лично присутствовавше-
го при разговоре И. Х. Баграмяна и С. К. Тимошенко, последний
рассказал, что в личной беседе с Мерецковым на его вопрос о том,
почему он себя оговорил, маршал заявил, что над ним издевались,
'дубасили', а в случае дачи показаний обещали не трогать семью.
На предварительном следствии Мерецков признал себя виновным. В
ходе следствия 15 июля 1941 года ему была организована очная
ставка с А. Д. Локтионовым, на которой Локтионова сильно избивали
в присутствии Мерецкова; при этом Мерецков уличал Локтионова в
участии в военно-фашистском заговоре и убеждал подписать призна-
тельные показания.
Осуждённый в 1956 году бывший следователь Лев Шварцман подтвер-
дил, что лично избивал Мерецкова на допросах совместно с Меркуло-
вым и Влодзимирским, а также с следователями Зименковым и Сороки-
ным.
28 августа Мерецков из заключения написал письмо Сталину с про-
сьбой направить его на фронт. 6 сентября 'освобождён на основании
указаний директивных органов по соображениям особого порядка'."
Вот это уже по-сталински.
"Следственное дело № 981 697 в отношении Мерецкова уничтожено
25 января 1955 года на основании указания ЦК КПСС и распоряжения
председателя КГБ при СМ СССР И. А. Серова, вследствие чего боль-
шинство подробностей дела неизвестно."
"В послевоенных воспоминаниях Кирилл Афанасьевич описывает этот
эпизод своей биографии кратко: 'По возвращении из Ленинграда я,
по не зависевшим от меня обстоятельствам, был примерно на два ме-
сяца отстранён от всякой работы. А в сентябре 1941 года получил
новое назначение.'"
* * *
Советско-финляндская война 30 ноября 1939 г. - 12 марта 1940 г.
как раз и была использованием благоприятного момента -- занятости
взаимной борьбой Британии и Франции с одной стороны и Германии --
с другой.
В начале января 1940 г. германский посланник в Хельсинки Блюхер
(sic!) представил в МИД меморандум со следующими оценками:
"Несмотря на превосходство в живой силе и технике, Красная Ар-
мия терпела одно поражение за другим, оставляла тысячи людей в
плену, теряла сотни орудий, танков, самолётов и в решающей мере
не смогла завоевать территорию. В связи с этим следует пересмот-
реть немецкие представления о большевистской России. Немцы исхо-
дили из ложных предпосылок, когда полагали, что Россия представ-
ляет собой первоклассный военный фактор. Но в действительности
Красная Армия имеет столько недостатков, что она не может спра-
виться даже с малой страной. Россия в реальности не представляет
опасности для такой великой державы, как Германия, тыл на Востоке
безопасен, и потому с господами в Кремле можно будет говорить со-
вершенно другим языком, чем это было в августе — сентябре 1939 г."
Гитлер по итогам Зимней войны, назвал СССР "колоссом на глиня-
ных ногах".
По итогам этой же войны наркомом обороны СССР вместо К. Вороши-
лова был 7 мая 1940 года назначен С. Тимошенко.
У. Черчилль ("Вторая Мировая война"):
"В английских кругах многие поздравляли себя с тем, что мы не
очень рьяно старались привлечь Советы на нашу сторону 'во время
переговоров лета 1939 г.', и гордились своей дальновидностью. Лю-
ди слишком поспешно заключили, что чистка погубила русскую армию
и что все это подтверждало органическую гнилость и упадок госу-
дарственного и общественного строя русских."
Википедия:
"В феврале 1940 года в Берлин для прощупывания возможных изме-
нений был направлен Тойво Кивимяки (впоследствии посол). Отноше-
ния поначалу были прохладными, но резко изменились, когда Кивимя-
ки заявил о намерении Финляндии принять помощь западных союзни-
ков. 22 февраля финскому посланнику срочно организовали встречу с
Германом Герингом, вторым человеком в Рейхе. По воспоминаниям Р.
Нордстрёма конца 1940-х, Геринг неофициально пообещал Кивимяки,
что Германия в будущем нападёт на СССР: 'Запомните, что вам стоит
заключить мир на любых условиях. Гарантирую, что когда через ко-
роткий срок мы пойдём войной на Россию, вы получите всё назад с
процентами'. Кивимяки немедленно сообщил об этом в Хельсинки. В
совокупности перечисленное привело к повороту внешней политики
Финляндии от её стремления заключить оборонительный союз со скан-
динавскими странами, принять гарантии Запада и даже разместить у
себя экспедиционные британо-французские силы к постепенной пере-
ориентации на Германию: никакой значимой внешней силы, способной
повлиять на события, у финнов больше не оставалось. Окончательно
прежние надежды были перечёркнуты нападением Германии на Норве-
гию..."
"Итоги этой войны стали одной из причин, хотя и не единствен-
ной, дальнейшего сближения Финляндии с Германией; кроме того,
они могли определённым образом воздействовать и на руководство
Рейха в отношении планов нападения на СССР. Для Финляндии сбли-
жение с Германией стало средством сдерживания нарастающего поли-
тического давления со стороны СССР."
В. М. Молотов:
"Война в Финляндии потребовала как от нас, так и от финнов
больших жертв. По подсчетам нашего Генерального Штаба на нашей
стороне количество убитых и умерших от ран составляет 48 745
человек, то есть немного меньше 49 тысяч человек, количество
раненых — 158 863 человека. С финской стороны делаются попытки
преуменьшить их жертвы, но жертвы финнов значительно больше
наших. По минимальным подсчетам нашего Генерального Штаба у
финнов количество убитых достигает не менее 60 тысяч, не считая
умерших от ран, а количество раненых не менее 250 000 человек.
Таким образом, исходя из того, что численность финской армии
составляла не менее 600 тысяч человек, нужно признать, что
финская армия потеряла убитыми и ранеными более половины своего
состава."
К. Г. Маннергейм ("Мемуары", стр. 319—320):
"Русские ещё во время войны пустили в ход миф о 'линии Маннер-
гейма'. Утверждали, что наша оборона на Карельском перешейке опи-
ралась на необыкновенно прочный и выстроенный по последнему слову
техники оборонительный вал, который можно сравнить с линиями Ма-
жино и Зигфрида и который никакая армия никогда не прорывала.
Прорыв русских явился 'подвигом, равного которому не было в ис-
тории всех войн'... Всё это чушь; в действительности положение
вещей выглядит совершенно иначе... Оборонительная линия, конечно,
была, но её образовывали только редкие долговременные пулемётные
гнёзда да два десятка выстроенных по моему предложению новых до-
тов, между которыми были проложены траншеи. Да, оборонительная
линия существовала, но у неё отсутствовала глубина. Эту позицию
народ и назвал 'Линией Маннергейма'. Её прочность явилась резуль-
татом стойкости и мужества наших солдат, а никак не результатом
крепости сооружений."
* * *
Война СССР с Финляндией была большой ошибкой, среди прочего,
сильно затруднившей Советскому Союзу нападение на Германию в мае
1940 года. Впрочем, если бы не эта война, так и Германия ведь
могла не рискнуть развязать на суше боевые действия против Фран-
ции и др. 10 мая 1940 года.
Финляндия-то до "зимней войны" не была вовлечена ни в какие
военные блоки, держалась сама по себе. Правда, вовлечься в воен-
ный блок -- дело не трудное (лишь бы этот блок был привлекатель-
ным). И с другой ведь стороны, как раз "нейтральность" Финляндии
была одной из весомых причин того, что сталинисты пристали к этой
стране с территориальными претензиями.
* * *
По части блицкрига весной 1940 года в РККА даже не надо было
что-то придумывать самим: было достаточно подсматривать за немца-
ми и делать то же самое, что они, только по возможности чуть луч-
ше.
Средств на войска отпускалось в СССР достаточно много. Проблема
была в том, что эти средства тратились не очень эффективно.
Скорее не массовые репрессии повредили состоянию РККА, а состо-
яние РККА приводило к сознанию необходимости радикальных мер (не
обязательно жёстких).
РККА в 1930-х не столько страдала от шпионов и вредителей (на-
верняка их было очень немного), сколько оказалась захлёстнута се-
ростью. Точнее, не прибавила качественно со времён Гражданской
войны, когда всякие самодеятельные народные таланты ломанули в
военные лидеры. Верхушка РККА не потянула интеллектуально. РККА
не стала школой порядка, высококачественного управления и здоро-
вого образа жизни, локомотивом общественного развития, образцом
для всех учреждений, местом получения дополнительного образова-
ния. В войсках высоких должностях засело многовато Чапаевых впе-
ремешку с культурненькими, активненькими, но бездарненькими Ша-
пошниковыми, а контингент псевдогениев был представлен имитатором
Тухачевским.
Самый важный фронт, на котором проиграл Сталин, был фронт интел-
лектуальный. Сталин вполне понимал важность этого фронта, ОЧЕНЬ
пытался на нём победить, и много чего делал ради этого, но для по-
беды сам оказался недостаточно хорош в аспекте креатива.
Ключ к успеху назывался "креатив". Требовалось РАЗВИТИЕ: соеди-
нение особо толковых идей с гигантскими возможностями государст-
венного финансирования и государственного администрирования. Сле-
довано создать в Наркомате обороны Управление по комплексному
развитию и собирать в него головастов типа Генриха Альтшуллера,
писателя-фантаста Александра Беляева [и меня] и иже с ними. И
защищать их от гиперактивных серостей типа Шапошникова, эффектив-
ных военных лидеров типа Жукова и бдительных выискивателей крамо-
лы типа Мехлиса, Ягоды, Ежова и Берии.
Если бы реальный высококачественный масштабный креатив был поло-
жен во главу угла советской политики и защищён мощью партии и
воспитательно-карательных органов, то, наверное, не случились бы и
массовые репрессии, и нашлись бы мирные действенные средства про-
тив кулаков, басмчей, бывших царских офицеров и т. п. И гигантские
успехи в обеспечении советского быта были бы настолько разительны-
ми, что народы стали бы выстраиваться в очередь на включение их в
состав СССР. Даже всякие там монархи, аристократы и сверхбогачи
мечтали бы спокойно провести остаток дней где-нибудь в крымском
санатории для простых трудящихся: в дружеском общении с приличны-
ми культурными людьми, на простом, здоровом, но вкусном питании,
с каждодневными прогулками по чудесным ландшафтам и среди прекра-
сной архитектуры.
В принципе к более-менее коммунизму (в хорошем смысле) можно
было прорваться и за две пятилетки, если бы носились не только со
Стахановыми, Стефановскими, Ильфами-Петровыми, но также и с креа-
тивщиками широкого профиля.
Почти любой враг Советской власти был врагом УСЛОВНЫМ, который
оставил бы её в покое, а то и поддержал, если бы она демонстриро-
вала серьёзные успехи в заботе о людях, включая этого врага, а не
грешила репрессиями, бюрократизмом, разгильдяйством, показухой,
стеснённостью жилищных условий у большинства населения, заведомо
избыточными танками и самолётами и т. п.
БЛИСТАТЕЛЬНЕЙШИЕ возможности мирного обустройства многих наро-
дов, включая немецкий, были бездарно профуканы, а потом и вовсе
выжжены в жуткой войне всего лишь из-за того, что некоторые дея-
тели были слишком уверены в своих умищах, категорически не жела-
ли внимать творчески мыслящим людям и хорошо ещё, если не всех из
них убивали или в концлагерях умаривали.
Литература
Дивайн Д. "Девять дней Дюнкерка", М., "Алгоритм", 2017.
Иванов Л. Н. "Подготовка и первые итоги второй империалистичес-
кой войны на море", Л., 1941.
Симонов К., "Глазами человека моего поколения. Размышления о
Сталине. Беседы с маршалами", М. "Книга", 1990.