Bо, дает! Год не ел, что ли… Семён даже приостановился: возле дородной стару¬хи пьяно покачивался розовощекий крепыш. Откусывая крупные куски, он неспешно жевал исте-кающий маслом пирог.
- А ну плати, паразит! - старуха вдруг решительно толкнула его тележкой, на которой стояла алюминиевая кастрюля. - Свои ребятишки не кормле¬ны, а он - жрет… Плати, окаянный, а то милицию позову!
Но крепыш лишь судорожно дернул кадыком и проглотил остатки пирога. Бросив желтый клочок бумаги на асфальт, он потя¬нулся к кастрюле:
- Давай еще! Завтра рассчитаюсь…
- Ты рассчитаешься, как же! — гневно возразила торговка и, развернув тележку, покатила её к торчащей возле ворот рынка милицейской будке.
Парень качнулся было за ней, но, передумав, уселся на пустой ящик из-под пива.
Дверь будки распахнулась, наружу сунулась старуха и покатила своё богатство на противоположную сторону улицы. Потом в дверях по¬казался усатый сержант. Сурово дёрнул прикладом автомата и поманил крепыша к себе.
Сейчас ему влепят! Семён потянулся в карман за сигаретами. Он бы и сам вме¬шался в ту закорючку, да не пригодилась его защита. …Молодец, бабуся!
Открылась дверь и из будки показался крепыш. Лениво потянулся, разводя ручищи, и пошагал прочь.
Семён обескуражено поглядел ему вслед: как же так? Всё ведь ясно: наказывайте виновного! Ан нет, отпускают. А завтра он машину угонит… И решительно направился к будке.
За крохотным столиком сидели двое: сер¬жант и рядовой, рыже¬волосый бледнолицый юнец. Худенькой ладошкой он прикры¬вал глаза от брызнувших в дверной проем лучей солнца.
- Слушаем, гражданин, — сержант оторвал голову от журнала дежурств, - что случилось?
- У меня-то ничего, - возмущённо выпалил Семён, - у вас чего? …Он, значит, украл, сожрал старухин пирог, а вы? …Дальше, значит, воруй! Где ведь потачка, там и повадка.
- Вы про этого, что ли? - догадался сержант и кивнул головой на дверь. - Тут ведь, товарищ, не докажешь: платил - не платил, где бабка? …А он говорит, платил!
Вот так поворот!
- Правильно, - обескуражено бросил Семён, - чего бабке ждать? Не остановили – вот и ушла! …А я бы, - продолжил, выискав в голове нужную мысль, - при таком раскладе - в вытрез¬витель его сдал, по другой статье пустил. Пьяный же?!
Сержант махнул растопыренной пя¬терней, отгоняя крупную, как жук, муху и согласно пристукнул по столешнице:
- Правильно, не спорю, только куда его до вытрезвителя девать? Они машину лишь к обеду пришлют, а нам с Серёгой работать надо… Но мы, - сжал волосатый кулачище, - так и сказали: «Повторится подобное - всё! На полную катушку загремит». Мы ведь, товарищ, всякую мелочь в журнале учитываем!
Что добавил к этому рядовой – Семён не слышал: шагнул из милицейской будки и направился к гаражному кооперативу.
Бардак кругом! …Да вы, дорогие мои, хотя бы подержите его часок-другой, помучьте неизвестностью, глядишь, и хватит той строгости! Перестанет наглеть…
* * *
Только к вечеру, к самым сумеркам, Семён закончил возиться с велосипедом и выкатил его из гаража на волю. Привёз от сестры рухлядь, месяц чинил, а сегодня уже не автобусом домой добираться будет, а на велике.
Тропинка скользила вдоль рельсов дачной узкоколейки то забирая влево, то прижимаясь к мазутным шпалам.
- Ребята, - тенькнул звоночком, - поберегись!
Впереди шагали двое: узкоплечий солдатик в низко нахлобученной фуражке и гражданский, этот постарше, больно крепок. Видать, никуда не торопились: гражданский даже жестяную банку подпинывал, стараясь, чтобы она каждый раз кувыркалась до следующего выверта дорожки. Услышав звонок, он прижал жестянку ногой и, схватив солдатика за руку, замер в вопросительной позе.
Семён вильнул колесом к рельсам, но¬ровя обогнуть попутчиков, но гражданский вдруг ожил:
- Стой, батя! - гаркнул грозно. - Дай прокатиться!
Цапнул рукой за багажник и, если бы не черепашья скорость, ткнулся бы велосипедист носом в черноту шпал от столь неожиданной заминки.
Мать-перемать! Перед ним стоял краснорожий, тот самый, с рынка. Только к вечеру он стал еще багровее, прямо пылал от бурно прожитого дня.
Что же ты, милок, уняться-то никак не можешь?! Чего куралесишь? Семён дернул велик на себя.
Куда там! Лишь качнулся краснорожий, удерживая багажник. Тогда Семён ухватил велосипед за раму и, крутанув его в сторону, ткнул звёздочкой в выставленную вперёд ногу.
Охнув от боли, краснорожий плюх¬нулся на шпалы.
- Ну, гад! - впился глазами в «обидчика» солдат. - Чего ноги ломаешь?
Но, сообразив, что ему не справиться с велосипедистом, повернулся к краснорожему:
- Ничего, Валерка, ничего… Мы его завтра выловим!
Выловишь, как бы не так! И Семён вспомнил слова сержанта про «полную катушку»… Чихать они хотели на всякие предупреждения, вышел на улицу - и забыл!
* * *
- Папка, ты же обещал!
Кутаясь в просторный материнский халат, Иринка обиженно глядела на отца. …О чем это она?
Сунул велосипед под вешалку в прихожей и растерянно взглянул на часы, маленькая стрелка ко¬торых норовила перескочить десятку. В шесть ведь, наконец-то вспомнил, собирался он сегодня домой прийти, выглядеть жениха у дочки, поговорить с ним хотя бы чуть-чуть, а сейчас... Выхлестнул обжора все его планы из головы, будто мет¬лой вымел!
Осторожно приоткрыл дверь в комнату дочери:
- Был жених?
- Не был! — Иринка отодвинулась от края дивана и еще глубже уткнулась в книжку.
- Да-а... Всякое, чай, может случиться, - предположил Семён. - Может, на работу вызвали? - Легонько покашлял, растягивая паузу: - Мать-то где?
Ну и хорошо, что у соседей... А то бы и от неё упрёков наслушался.
* * *
И забыл бы он тот злосчастный выходной, выкинул его из головы, да случилось совершенно неожиданное. Только уже с Иринкиной стороны.
Ехал он как-то в субботу мимо кинотеатра и заметил дочку: поди, в кино собралась. А, может, домой? Всё одно по пути: время к обеду. И гукнул сигналом.
Иринка оглянулась, узнав отца, радостно завертела головой, выискивая кого-то взгля¬дом. Наконец подбежала к осторожно спускающемуся по ступенькам кинотеатра плотному светловолосому парню и потянула его к такси.
- Садись скорее! - сама тиснулась рядом. - Вот он мой Валерка, знакомься!
- Здорово, коль не шутишь! - Семён весело глянул на парня и протянул руку: - Ишь ты, оказывается, какой! Чего не пришел в июне? Ждали тебя…
Валерка смущённо поскрёб пятернёй волосы на затылке и промолчал.
- Немой, что ли? - засмеялся Семён.
- Какое немой! - отозвалась за жениха Иринка, - В больницу попал… Ногу лечил.
- Ясно, бывает и похуже… Тю¬менский?
- Ну, - согласно кивнул Валерка. Он уже оправился от неловкости и теперь уверенно смотрел на собеседника, - недалеко от вас живу!
- Соседи, значит, - Семён достал сигареты, - ку¬ришь? Молодец, что бросил! Оттого и щеки, как яблоки, не то, что у меня, - дёрнул рукой к подбородку. - Тыщу раз бросал, а толку? Нету, брат, силы воли… - И участливо спросил: - Болит нога-то?
- А как? - Валерка бережно погладил голень правой ноги и невольно поморщился: - Чуть потревожишь – так и ноет, кость задета.
- Ничего-ничего, - ободрил Семён, - пока не старик - всё срастётся. - И посоветовал: - Акку¬ратней бегай - век здоровым будешь!
- А он и не бегал, - вмешалась Иринка, недовольно тряхнув кудряшками. - Брат его Ромка из армии в отпуск приехал, вот и шли вдоль железки. Так?
- Так, - согласился Валерка и опять поморщился, вспом¬нив о болячке. – Идем, значит, по дорожке, а он на велосипе¬де едёт. Здоровый дядька… И педалью мне по ноге! Я говорю: «Не видишь, что ли?» А он хвать велик, - Валерка растопырил руки, показывая, как тот дядька схва¬тил велосипед, - и звездочкой прямо в кость!
Вот оно как! То-то Валеркино лицо показалось Семёну знакомым. …Он это, обжора с рынка! Только пооблинял малость пока от болезни отлеживался.
- Так ты, говоришь, дядька-то педалью задел? – в салоне повисла тишина. - …А вы никого не трогали, о политике беседовали?
- Ну! - согласился Валерка, недоуменно глядя на собеседника. Потом перевел взгляд на Иринку: - Так и было… Вот дядька ехал, - сунулся к подголовнику переднего сиденья, показывая расстояние между ним и коварным велосипедистом, - вот я!
— А вот я! Понял? — неожиданно для себя выкрикнул Семён. - Вот он я, тот дядька, ври дальше!
Но Валерка молчал, красные пятна вспыхнули на физиономии и тут же слились в одно огромное бурое пятно.
- Вот оно, милый, как бывает… - И всё, что в Семёне было до этого, всё, что накопилось на душе за последнее время, ринулось вдруг наружу: — Продыху от вас нет, хулиганья!
Видя, что Валерка дернулся к дверке, шлёпнул по защелке замка:
- Сиди! Я не сержант из будки, не буду до следующего раза наказание оставлять! - а сам лихорадочно выискивал в голове нужное решение.
И нашёл-таки его:
- Сколько бы тебе за пирог присудили? …Драку я не считаю, рассчитался. - И Семен стукнул себя по коленке: - Два года чтоб я тебя возле дочки не видел, понял?! Ей восемнадцать, - ткнул кулаком в сторону Иринки, - рано замуж, а ты терпи, если любишь. А нет - катись к чёртовой матери!
* * *
Год прошел с той поры, уволился я с таксопарка, потому и заглядывал сюда редко, а тут забежал в карбюраторный цех с автомобильной нуждой, гляжу: Семён. Вот уж кого хотелось увидеть! А в конце разгово¬ра спросил:
- Как дочка-то, вышла замуж? Больно уж девчонка хороша: и умна и скромности не занимать. Скоро таких в «Красную книгу» заносить будут!
Семен повертел в руках только что отремонтированный бензонасос и задумчиво произнёс:
- Нет, не вышла. Он ведь парень-то неплохой – Валерка этот! В электросетях работает. Заезжал к нему на работу, узнавал у начальника: хвалят. А в том месяце даже премию за изобретение выписали. Интересную, мол, штуку для трансформатора придумал.
- А сам-то его видел?
- Как не видел, - усмехнулся Семён, - уже два раза приходил: виноват, мол... - И вдруг реши¬тельно выдохнул: - Пущу-ка я его «по половинке»… Хватит с него и года, пусть сватается!