Конец апреля.
Как обычно, я на работе. Голова раскалывается от мыслей. Мне кажется, что я заболеваю. Но болеть мне нельзя, мне просто некогда болеть. Поэтому надо собраться с силами и мыслями и работать.
Мысли о том, что Дима собрался разводиться не давали покоя. Как? Как такое могло случится со мной? Этого я не понимала. Я, та, которая делала всё ради семьи, умудрилась всё развалить? Как?
А если бы мы не поехали в Швецию? И что? Дома работы нормальной нет. Дима не очень-то горит желанием чего-то добиваться хоть там, хоть здесь. Это стало очень очевидно теперь, когда мы оказались оторванными от привычных обстоятельств. Там, дома, всегда находились какие-то причины, по которым выходило, что Дима классный и ни в чём не виноват. А просто так сложилось. Так получилось. И он опять без работы. Или что-то ещё пошло не по плану, но он же сделал всё правильно! И просто не получилось. А сейчас стало видно, что Дима-то и не особо прикладывает усилия, чтобы у нас получилось. Именно, у нас, всех вместе. Получилось бы стать финансово независимыми, цельными, чтобы зацепиться, остаться, прижиться... Я стараюсь, я разрываюсь, я добиваюсь... А Дима вечно чем-то недоволен... И не хочет ни к чему прилагать усилия.
Вернуться? Прямо сейчас всё бросить и вернуться домой. И что будет дальше? Что дальше? Дима уйдёт. Или останется? И мы сможем как раньше жить – от работы до работы? От подработки до подработки? Или мне надо будет искать нормальную работу там, дома? И что? Будет всё то же самое...
Ничего не изменится. Будет всё то же самое. Так здесь хоть какая-то перспектива есть, а дома?
Ситуация с банком несколько прояснилась, но продолжала быть напряженной, потому что теперь составлялся перечень счетов на оплату, утверждался как обычно, согласно регламенту на всех ступенях корпорации, а потом ещё предоставлялся в виде файла эксель работнику банка и это работник решал, что мы будет платить, а что не будем.
То есть, какой-то там, пусть даже очень умный, работник банка, который ничего не понимает в индустриальном производстве будет решать, что мы будем платить, а что не будем? Как вам такая конструкция?!
Мне такая конструкция представлялась полным безумием. Целое предприятие попадало в зависимость от одного (!) работника банка, который мог и не оплатить какой-либо счёт и что тогда? А тогда – аврал, беготня по предприятию, звонки в банк, чтобы достать... в смысле спросить банковского работника как же так получилось... А банковский работник мог с неподдельным удивлением сказать, что он не знал, что именно этот счёт так важен.
А у нас все счета срочные и важные!
И если что-то надо было платить срочно, то надо было писать разъясняющее письмо по каждому платежу.
В общем, ситуация с мазутом была детсадовской песочницей. Сейчас повалится и уже валится всё и сразу, по одной простой причине – кто будет расписывать разъясняющие письма по каждому нужному платежу. Все счета – это необходимость. От защитной одежды до электричества, от графита до дизеля для машин на предприятии.
О, с дизелем случилась история покруче чем с мазутом.
Буквально вчера, прибегал начальник второго цеха и просто орал сначала на проходной, а потом в коридоре административного здания, бурно жестикулируя и вопрошая, каким местом – далее было прояснение каким именно, но на шведском, а также жестами – он должен передвигать машины по цеху, когда нет дизеля? Все повыскакивали из кабинетов как ошпаренные, чтобы оценить размах надвигающейся катастрофы.
Всё оказалось слишком просто и банально для нашей конторы. Предыдущий счёт за дизель не оплатили – банк исключил его из списка срочных платежей как ”незначительный” - поэтому заправочная машина не пришла. А раз она не пришла, значит машины стоят не на ходу. Вот и вся история.
Кратко, лаконично и со вкусом.
Да, а это такие особые машины – важные в производстве. С контейнерами для жидкого металла вместо кузовов. И передвигаются эти машины с максимальной скоростью 30 километров в час. Они не для скорости, а для перевоза очень опасного груза. Это как справка...
А наш гендиректор предложил этому начальнику второго цеха взять его – гендиректора – банковскую карточку и сгонять на заправку залить дизель в баки. То есть уровень понимания производственного процесса – ноль или бесконечно стремится к нулю. Начальник цеха сначала опешил, а потом упал в смеховую истерику. Гендиректору объяснили, что это в принципе невозможно и он рысцой поскакал наверх решать проблему оплаты счёта – то есть звонить в банк. Габриэлле было поручено разрулить проблему с дизелем сегодня же. Немедленно.
Габриэлла наученная горьким опытом с мазутом, сразу же стала искать альтернативных поставщиков и, конечно, же нашла. Примерно через час машины второго цеха заливали дизелем. И всё бы ничего, только как теперь начальство собирается оплачивать этот дизель не одобренному концерном поставщику? Как они собираются это оплачивать? Мда, предусмотрительность, анализ ситуации и способность просчитывать свои действия, видимо, не самые сильные стороны нашего руководства. По большому счёту, наличие хоть какой-то аналитической способности у начальства вызывало большие сомнения. Уж слишком много было принято решений, которые ухудшали положение всё больше и больше. А на фоне непредсказуемого форс мажора в виде санкций, положение представлялось катастрофическим.
Теперь я и частично Таня занимались сбором, обработкой, согласованием и разъяснением счетов в четыре руки и две головы. Я выполняла свои обычные обязанности в данной области, ибо это были не единственные мои обязанности. А Таня занималась разъяснением счетов в виде комментария к каждой строчке. Это было длинно и не эффективно, но работало. Платежи сдвинулись с мертвой точки.
В четыре часа дня отключилось электричество на всём предприятии.
Сработала сирена, на крышах замелькали оранжевые крутящиеся мигалки, в коридорах включилось ”пожарное” освещение.
Все судорожно стали искать фонарики, свечи и прочее, что горит без электричества в розетке. Прибежала заведующая складом с жалобами, что у неё человек на каре (электрическая машинка для подъема грузов) застрял. Пара человек из технического отдела пошли... нет, побежали вызволять несчастного.
Гендиректор просто скатился с лестницы прямиком в кабинет начальницы Габриэллы Берг. Оттуда, как ошпаренная, выскочила Габриелла и направилась ко мне. Я всё это наблюдала в открытую дверь и понимала, о чем сейчас меня спросят. И до того, как Габриелла успела что-либо меня спросить, я выпалила по английски:
- Я подавала вчера платежи за электричество в Красноярск и тебе. Все всё везде утвердили. Таня подала всё в банк вчера после обеда. Я точно знаю, потому что перепроверили мы с Таней список платежей вместе.
Из соседней комнаты вывалилась Таня:
- Всё было подано вчера с разъяснениями в наш банк на оплату, - отчеканила она.
Габриелла замерла в недоумении. Генеральный директор вырос у нее за спиной и немигающе смотрел то на меня, то на Таню, потом выругался, видимо, на испанском и через ступеньку поскакал наверх. Габриелла засеменила за ним по ступенькам.
Я и Таня переглянулись. Из своего кабинета выглянула Оля и спросила:
- Что? Электричество не оплатили?
- А, да всё... - предистерически сказала я. - Всё подали с разъяснениями! Но у нас тут... Шеф, всё пропало, гипс снимают, клиент уезжает... Хрен поймешь что творится.
- Сейчас будет нам гипс на всю голову, - Таня тоже теряла самообладание.
- Даже чаю не попить... - расстроилась Оля, - а я ведь последние изменения в документе не успела сохранить! Что за дурдом!
- Не дурдом, а цирк... Хотя клоуны должны гастролировать, а тут что-то все задержались не на шутку долго. - иронизировала я.
- Ну и что теперь... - спросила Оля.
- Ждём-с... - сказала Таня и удалилась наверх.
Ну ждём-с так ждём-с.
Потёмки. Иногда так бывает, такое ощущение словно погружаешься в темноту и не понимаешь, как из неё выбраться. Она словно смыкается над головой и хочется сдаться. Совсем... Просто опустить руки и ничего не делать, перестать грести под себя, а плыть по течению лицом вверх и смотреть на звёзды, если повезёт. Кто везёт? Никто не везёт, никто не вывезет...
Но я уже тоже не вывожу, как мне кажется, эту ситуацию. Мало того, что тут – на рабочем месте – какой-то бесконечный цирк, так ещё и дома какое-то незапланированное светопреставление. Что мне со всем этим делать? Может и правда, уехать домой?
Вернулось электричество. Это трансформатор на непредвиденный случай наконец-то заработал.
- А насколько рассчитан трансформатор? - Спросила я на английском нашего пожилого контроллера, который тоже вышел из своего кабинета. Уж он-то должен был знать...
- Часов на шесть, если в него горючку залили. - Пробормотал он.
- О, волшебное выражение, если в него – трансформатор – горючку залили! А в него залили горючку? - я чувствовала, что моя нервная система крошилась как песочное печенье в руках у ребенка.
- Если оплатили, то и залили, - невозмутимо ответил контроллер.
А мне в пору было начинать истерически хихикать.
Буквально через десять минут Таня вернулась в ещё более расстроенном виде, чем она была, когда уходила. Она прошла в свой кабинет и закрылась там.
- Таня, что случилось? - стучалась я в её кабинет.
- Таня, открой... - бубнила Оля.
Таня распахнула двери. Видно было, что она была расстроена до слез, но изо всех сил старалась держаться, хотя это у нее не очень хорошо получалось.
- Таня... - вместе пробормотали я и Оля. - Что случилось?
- Это не банк! Это консервная банка с консервированными идиотами. - Таня уже просто орала не выбирая выражений и не справляясь с тоном. По всему было видно, что Таня послала к чёрту богиню самоконтроля:
- Мы им всё подали. Всё как положено подали с объяснениями... - Таня запиналась, - а они оплатили счет на электричество за пятницу-субботу-воскресенье, решили, что счёт был слишком большой и не оплатили за понедельник, понимаете?! Они... решили...
Таня уже рыдала и даже не пыталась этого скрыть.
- Почему? Почему кругом одни идиоты? - рыдала Таня.
- Тихо... Тихо... - пытались успокоить её я и Оля.
- Нет, ну тупыыыыыыые... Им же всё было объяснено! Электричество платится каждый день, а в пятницу платится за все выходные. В понедельник за понедельник и так далее. Чего непонятного?
- И что теперь? - я понимала, что вполне возможно, уже всё остановилось надолго. Может, навсегда.
- Что? Директор и начальница штурмуют банк и биржу электричества. Одна на предмет того, чтобы выяснить, кто не оплатил счет за электричество и почему? А другой старается договорится с биржей, что завтра они все получат и не могли бы они подключить Нурметт обратно сегодня, прямо сейчас...
Таня уже почти не плакала, но расстройство и негодование от происходящего сдавили её дыхание и она говорила прерывисто и при этом тяжело и резко вдыхала воздух ртом так, что казалось, что она вот-вот разразится рыданием. Оля отошла к пожилому коллеге, чтобы объяснить, что произошло. А я осталась с Таней. Мне было страшно, почти болезненно мучительно видеть её в таком состоянии. Я сама знаю, как бывает плохо, когда что-то вот так наваливается и вдруг остаёшься без вины виноватым посреди непонятных событий... Только у меня обычно скручивало живот так, что и дышать было невозможно.
Я и Таня сидели в её полутемном кабинете. За окном стремительно темнело. Или это темнело в глазах?
Таня откинулась на спинку кресла и сказала:
- Иногда я думаю, что я уволюсь. Уволюсь просто потому, что невозможно заниматься прямыми служебными обязанностями, когда я, ты, мы всё время занимаемся тем, что тушим пожар решетом.
- Согласна... - мне уже очень хотелось всё бросить и уехать домой.
В смысле, уехать не здесь к себе домой в квартиру, а уехать домой в Россию насовсем. И бог бы с ним – этим замечательным шансом. Какой-то он странный... этот выпавший мне счастливый лотерейный билет. У меня, судя по всему, ничего не получается.
Всё разваливается. Всё, ради чего я сюда ехала, разваливается. Нет, пока не понятно, собрался ли Дима разводится на самом деле или это просто расстройство и пьяные бредни, но раз об этом заговорил, значит процесс пошёл. И вот, что я теперь со всем этим должна делать?
- Я здесь четвертый год, - продолжала Таня, - и такая фигня не прекращается. Сначала была модернизация, потом оптимизация, потом... охренезация... Потом эта новая старая система. Теперь санкции. Дышать-то мы когда-нибудь ровно будем или только на панике и в бумажный пакет?
Я вернулась в свой кабинет. Откинулась на спинку кресла, закрыла глаза. Перед глазами продолжали разбегаться разноцветные круги и мне казалось, что я падаю... Падаю в бездну.
Отчего-то мне представилось нереальным отработать здесь пять лет, чтобы получить ПМЖ. Ведь до этого у меня будет только рабочая виза привязанная к работодателю, то есть к Нурдметту. То есть пять лет вот такой вот каторги, вот такого цирка, если хочешь остаться.
А если не оставаться, зачем надо было сюда ехать? В такую даль? Зачем надо было подвергать всю семью такому стрессу: мужа – Диме плохо здесь, детей – они, правда, быстрее нас привыкают, родителей – они скучают и постоянно названивают. И всё идёт к тому, что мы развалимся, что разведемся.
А если сейчас вернуться домой, что-то изменится к лучшему? Не знаю...
Или всё вернётся на круги своя, когда Дима будет работать от случая к случаю, тусить с друзьями, ездить на рыбалку, а я будут работать на какой-нибудь бросовой работе и тянуть на себе весь быт. Так я это и здесь могу прекрасно делать! Только у меня здесь перспектив больше, чем у нас дома. Да и быть прежней ”паинькой-заинькой” я больше не могу. Не смогу и всё.
Нас никто не может изменить кроме нас самих. И я себя сильно поменяла за последний год, сильно, до неузнаваемости. Я вдруг поняла, что больше не поеду на ”шашлыки” полоть огород к родителям, не поеду и всё! Я лучше купила бы им этих овощей, чем копать и полоть огород. И не поехала бы я больше на ”рыбалку” к двоюродному брату Димы Коле. Захотела бы увидеть Катю – позвала бы к себе домой. А кому надо – сами рыбачьте. А я не поеду. Я вдруг поняла, что я не буду больше накрывать на стол в любое время суток для друзей Димы и скакать по тем же друзьям в его поисках тоже... Всё должно быть оговорено заранее. Просто уважайте и мой труд тоже. Просто я тоже человек, как оказалось, а не средство от боли и скуки...
Через час дали стандартное электричество.
Меня уже не интересовало, кто и где, и с кем договорился. Это понятно без предысторий.
Меня беспокоит другой вопрос – как долго индустриальное производство металла будет зависеть от непрофессиональных, некомпетентных людей? Сколько ещё надо таких инцидентов для того, чтобы кто-то там в руководстве проснулся и почесался? Неужели необходимо, чтобы случилось какое-то очень страшное происшествие – гибель человека, например, - чтобы кто-то вспомнил, что вот так работать нельзя.