Было начало апреля, число двенадцатое.
Вроде ничего не предвещало грядущих страшных перемен. Однако, в один из дней второй половины апреля, при попытке загрузится в банк, я поняла, что что-то не так. Совсем нет так. Не могли мне сменить код доступа без моего ведома. Значит код доступа не меняли, но в банк я не гружусь. Почему?
Звоню в поддержку банка. Очередь... Ждём-с.
Дозвонилась. Перенаправили на корпоративную линию. Ждём-с.
Дозвонилась до работника банка. Он внимательно выслушал в чем проблема – на английском языке – несколько подвис и сказал, что сейчас узнает у коллеги. Снова ждём-с.
Через несколько минут этот же работник невозмутимым голосом мне сообщил, что мой доступ в банк был аннулирован. И не только мой, как выяснилось через пару секунд, а вообще всех, у кого был доступ в банк, а это человек семь в общей сложности, этой привилегии больше нет. На мой закономерный вопрос, а собственно, почему, работник банка не смог ответить. Сказал только, что я как работник предприятия, должна обратиться к своему непосредственному начальству за разъяснениями.
Чудесно!
Я пошла в кабинет к Габриэлле. Её не было на месте. Время без четверти девять, а её нет на месте. Собачку в собачий сад отводит, видимо. Так, без сарказма...
Заглянула к Тане Толковой.
Вообще, Таня всегда говорила, что она не ТолкОвая, ТолковАя. Но до этого не было никому ровным счётом никакого дела и все звали её по первому варианту – ну а что? Она очень толковый человек! Фамилия прямо в точку.
Так вот, когда я заглянула к Тане, я увидела её сидящей за столом, опершись локтями в стол и положив подбородок на сжатые кулачки. Глаза её были закрыты и, казалось, что она дремлет.
- Тань, ты чего? – аккуратно поинтересовалась я.
Таня открыла один глаз, не широко, а так, на щелочку и взглянув на меня, снова закрыла глаза.
- Таня, а что у нас с доступом в банк случилось?
- Хана. - пробубнила Таня не открывая глаз и не отрывая подбородка от кулаков.
- В смысле, хана?
- В прямом смысле... Ты новости смотришь?
- Нет, не смотрю я новости. Мне некогда.
- Угу...
- Я серьёзно, я не смотрю новости, потому что у меня нет времени на это.
- Санкции... - протянула Таня.
- Что?
- Значит так, - Таня оторвала голову от рук, открыла глаза и посмотрела на меня так, словно видела впервые, - Штаты ввели односторонние санкции против всего металла из России. Наш концерн попал в список подсанкционных предприятий. Поскольку Нурдметт стопроцентная дочка Маталла, то те же самые санкции распространились и на нас. Поэтому банк, как законопослушное финансовой предприятие Швеции, поспешил нас заблокировать. И вообще, Швеция это такой подпольный 51-ый штат США. Понимаешь?
- Прелестно, просто прелестно, - в шоке сыронизировала я голосом попугая Кеши из советского мультфильма.
- Чудесно... - подхватила Таня.
- И что теперь?
- Понятия не имею... - по виду Тани было понятно, что она действительно не имеет ни малейшего понятия.
И судя по всему, не только Таня не имела никакого понятия, что и как надо было делать, но и высшее местное начальство тоже. Но самое интересно, что, как выяснилось несколько позже, даже руководство концерна было не вкурсе введенных санкций.
- Вообще, получается, что штаты обложили русские предприятия санкциями, а мы попали под раздачу слонов случайно? Так сказать, за компанию, да? - уточняюще поинтересовалась я.
- Ну почему.... Мы же дочка Металла?
- Дааааа, - протянула я, - но предприятие оформлено как шведская компания, находится под шведским законодательством и налогообложением или я что-то пропустила.
- Нет, ничего не пропустила. Просто владелец завода – русский, поэтому мы попали под санкции...
- ...Владелец заводов, газет, пароходов... - бубнила я почти автоматически, - Слушай, а что там в приоритетном порядке: юрисдикция компании по физической локации или юрисдикции владельца? В данном случае, это две совершенно разные юрисдикции.
- Слушай какая разница! Мы попали под санкции и всё! - отрезала Таня.
- Ладно, как платить будем?
- Никак! - удивилась Таня. - А как ты хочешь платить?
- Так, а начальница где?
- Она, видимо, на срочном совещании по поводу форс мажора.
- А ты почему не там?
- Меня не позвали... - протянула Таня.
И тут дверь распахнулась и на пороге таниного кабинета появилась Габриелла:
- Таня, срочно наверх к директору. У нас форс мажор! - она говорила по английски быстро, чеканя каждое слово, - Светлана, мы не можем оплатить сегодня счета. Нам заблокировали банк.
- Я уже это обнаружила.
- Понятно, - начальница развернулась и вышла.
- Так, а что будем делать-то, - почти прокричала я в догонку начальнице и Тане.
- Пока – ничего! - выпалила начальница.
Ну, ничего, так ничего.
Таня и Габриелла удалились на второй этаж к начальству, а я осталась сидеть в своём кабинете. Поняв, что ничего сделать я сейчас не могу, я встала и вышла в холл, включила чайник и села за стол.
И тут мой взгляд упал на свежую газету, лежавшую на столе за сегодняшнее число. На первой странице красовалась фотография, сделаная в одном из каких-то горячих цехов, но явно не нашего завода. А скорее всего, какое-то архивное фото с одного из русских предприятий. На фотографии металл переливался из огромного ковша в формы и двое рабочих стояли спиной и что-то делали длинными шестами как баграми. Надпись гласила, что-то вроде ”русский металл под санкциями” или что-то вроде этого, потому что уж эти-то слова я понять могу и без перевода, а других слов там не было.
Всё ясно. Дело ясное, что дело тёмное!
Остаток дня прошел в напряженном ожидании решения сверху. Но решения не было. Таня несколько раз пробегала туда-сюда. Я пыталась спросить её, что же происходит, но она только отмахивалась от меня. Ей было не до моих расспросов. Контроллер Оля тоже была где-то там наверху и я так её и не встретила до вечера.
Около пяти вечера я стала собираться домой. Я не видела смысла сидеть здесь дольше, тем более что мое присутствие не решало ровным счётом ничего.
Оля пронеслась мимо моего кабинета, потом она выскочила из своего кабинета и направилась к выходу быстрым шагом. Я ничего не успела у неё спросить до того, как она скрылась за входной дверью.
Потом пронеслась Таня в свой кабинет.
- Нет, ты понимаешь... - бормотала Таня, - надо что-то решать с банком, а решать никто не хочет. Никто не хочет брать на себя ответственность.
- То есть...
- То есть, те, кто могли бы хоть как-то повлиять или что-то предложить, уволены! Ни начальницы закупочного отдела нет, Лену Абрамссон уволили. Ни человека, кто знал всё вдоль и поперёк и решал даже то, что не входило в её обязанности нет. Грету Нурберг тоже уволили. Наша Габриэлла новенькая и ровным счётом не понимает как решать такие проблемы... Понимаешь?
- А что генеральный директор говорит?
- Он ничего не говорит. Он тоже здесь всего-то полтора года, а значит его персональные контакты с поставщиками, кредиторами, банками, налоговой, социальной службой сильно ограничены. Тем более, что он не швед, а испанец... Вот кого они взяли на нашу голову? И не понимает шведской специфики.
- О-бал-деть... - протянула я.
- Он вообще предложил зарплату не выплачивать, а пообещать выплатить в следующем месяце сразу две... Уровень непонимания ситуации понимаешь?
- Нет. Я уже ничего не понимаю.
- И я не понимаю... - бубнила Таня.
- Я пошла домой, не вижу смысла...
- Иди, - оборвала меня Таня. - нет смысла тут сидеть.
И я пошла домой.
В таком режиме прошли сутки. На следующий день ничего не изменилось. Банк не давал доступ в свою систему. Платежи на оплату я собирала в файл, но по наставлению начальницы, никуда не отправляла. Смысл? Пока мы не можем ничего платить физически, нет никакого смысла согласовывать следующие платежи, потому что согласовав их раз, концерн представляет, что они уже оплачены. А вдруг придётся подавать их повторно. А ведь придется. Это как пить дать.
Ничего не изменилось на следующий день. Я сидела в холле и пила кофе. Никого не было. Все были либо на совещаниях, либо скрывались где-то в своих норах. Это касалось непосредственных начальников. Они плохо понимали, что надо делать в сложившейся ситуации и поэтому предпочитали схоронится в овраге и пересидеть непогоду.
Однако, такая тактика однозначно не сработает, потому что решать надо уже сейчас: что, где и каким способом мы будем платить. Вообще-то, решать надо было еще вчера, потому что сегодня надо уже платить следующую партию платежей, но это лирика. А проза заключается в том, кто-то должен начать принимать решения по поводу того, как якобы русское предприятие будет существовать на территории Швеции...
И тут как бы у медали две стороны: Нурдметт находится в юрисдикции Швеции, это с одной стороны, а с другой, действительно, на сто процентов принадлежит российскому концерну. Такой вот юридический ”тянитолкай” получился: и вроде всё правильно и по закону и так и этак. А банк просто труханул реально так, перестраховался, вот и всё.
Да, а ещё, уже прямо сейчас кто-то где-то в недрах отдела кадров составляется криптованный файл на оплату труда рабочим и администрации предприятия для загрузки в банк. И, кстати, это особый файл – его нельзя никому открывать. Да он и не откроется, потому что закодирован.
И ведь этот файл надо будет куда-то грузить. Ну, допустим, сегодня ещё только двадцатое апреля, файл необходимо загрузить в банк с подтверждением самое позднее 23 числа любого месяца за исключением декабря. Там файл должен отправляться в банк уже числа двадцатого, потому что все, абсолютно все в Швеции получают зарплату до Рождества. То есть до 24-ого декабря. Но поскольку сейчас не декабрь, а апрель, до пара дней до часа Х у нас есть.
По опыту могу сказать, что эти дни пролетят со свистом и начальство окажется перед фактом, когда им придётся что-то решать в авральном порядке. А тут ещё куча всяких местных традиций.
Зарплаты никогда не выплачиваются наличными деньгами. Никогда. Если работодатель предложит работнику зарплату наличными, это будет означать, что, скорее всего, работодатель не платит налоги за этого работника в государство. Поэтому никто из четырехсот работников никогда не примет зарплату наличными. Это как минимум, а как максимум сообщит о подобных действиях в налоговую инспекцию. Шведы законопослушные. Это во-первых.
А во-вторых, если работники не получат зарплаты 25-ого точно в срок, то 26-ого Нурдметт получит четыреста заявлений в профсоюз о несвоевременной оплате труда. Четыреста! Это вам тут не Россия девяностых, когда зарплату по шесть-восемь месяцев не выплачивали, но все продолжали работать. Здесь такое не пройдёт. Нет зарплаты 25-ого, на следующий день полетят доносы в профсоюз и никто не выйдет на работу. Никто из шведов.
Нет, понятно, что мы – русские – всё равно все придём. Потому что чувства долга и ответственности за предприятие врождённое, приобретённое, вбитое нашей действительностью и, вообще, явно зашкаливает. Но шведы не придут, а это значит, что в цехах всё остановится.
И это ещё не всё. Предприятие каждый день выплачивает семизначную сумму на биржу электричества за абонемент и потребление электричества. Каждый день. И если мы сегодня не заплатим за сегодня, то завтра нам отключат электричество. А с учётом того, что электричество необходимо производству как сырьё – электролиз происходит при наличии электричества – то всё может остановиться не 25-ого числа, а уже завтра.
Вот такая радужная перспектива ожидает нас.
В моем кабинете зазвонил телефон. Я подскочила и понеслась в кабинет.
- Светлана, Нурдметт.
- Света, это Юлия Лидова. Красноярск. Вы не подали платежи на утверждение. Вас опять не было на месте?
Я опешила. Ничего себе наезд на ровном месте.
- Нет, я на месте, Юлия, - спокойно ответила я. - А счета я не подала, потому что оплачивать их всё равно не представляется возможным.
- Это как?
- Это так. Против Металла ввели санкции и местный банк поспешил заблокировать нам доступ в свою систему. Поэтому даже поданные и утвержденные счета оплатить не представляется возможным. - как можно вежливее и спокойно разъясняла я.
А по факту, там, в Красноярске, уже должны были все быть в курсе. Мы не единственное предприятие, находящееся за пределами Российской Федерации.
- Какие санкции? - поинтересовалась Юлия.
- Как какие. Обыкновенные. Вы должны знать, что концерн попал в список подсанкционных предприятий, введенных штатами, или я что-то пропустила?
- Сейчас перезвоню. - Юлия положила трубку.
Ну хорошо. Перезванивай.
По видимому, она пойдёт сейчас узнавать, что случилась и что делать. Всё прямо по Герцену ”Кто виноват? И что делать?”. Два извечных русских вопроса, на которые никогда не найти точного ответа.
Кто виноват? - да никто.
Что делать? - действовать в условиях постоянной неопределенности, а что ещё остаётся делать?
Телефон снова зазвонил.
- Светлана, Нурметт.
- У вас действительно проблемы. Мне сейчас об этом сообщили.
- Да, действительно проблемы, - подтвердила я.
- И что решено делать?
- Меня пока не проинформировали, что начальство решило делать, поэтому не могу дать однозначный ответ. Сама жду решения.
- Хорошо. А когда станет известно?
- Юлия, я не знаю! - возмутилась я.
- Как это? Вы же на месте находитесь! Вы должны знать...
- Да я на месте, но я не знаю. Идет экстренное заседание. Как узнаю, я непременно перезвоню.
- Хорошо, звоните... - Юлия положила трубку.
Можно подумать, от того, что я нахожусь на месте, я знаю больше чем она там, в Красноярске.
Но, с другой стороны, эта манера нашего руководства держать подчинённых в неведение до последнего, просто выводит из себя. Уже сказали бы, что собираются делать, чтобы можно было как сориентироваться в надвигающемся шторме. Но нет, до последнего ничего не ясно, а потом всё будет делаться в авральном темпе.
В холле раздались шаги и голоса нескольких человек. Я выглянула и увидела как по холлу быстрым шагом прошли двое мужчин и женщина в деловых костюмах. Они прошли не останавливаясь, не здороваясь, сразу наверх. Не наши. Возможно, это представители банка. Возможно.
Ну хорошо. Значит, наверху что-то решают. Может быть распогодится...
Ворвалась Таня.
- Давай платежку на электричество!
- Минуточку...
- Ну только минуточку. Надо сейчас оплатить, а то завтра всё встанет.
- Я в курсе... - бубню я и ищу нужный файл.
- Сейчас распечатаю. - я понеслась по коридору до принтерной, распечатала документ и таким же галопом вернулась к своему кабинету. Таня стояла уже в дверях.
- Молись! - сказала она серьезно, - молись чтобы платёж прошёл сегодня. Иначе завтра будем без света...
Таня сорвалась с места и почти полетела наверх.
По всему было понятно, что наверху идут жаркие переговоры по поводу того, как Нурдметт будет платить в дальнейшем. Никто не знает, как долго предприятие будет под санкциями. Исходя из опыта, можно сказать, навсегда. Теперь остаётся только понять, каким способом мы будем существовать дальше.
Печи останавливать нельзя. Потом их сложно будет раскочегарить. Это же не камин в избушке. Это огромная печь, в которой происходит электролиз и плавится металл при температуре в тысячу градусов по Цельсию. И таких печей на предприятии 143 штуки. А ещё есть литейка.
И расформировать предприятие тоже не представлялось возможным.
Дело-то было ещё и в том, что по правилам Евросоюза нужно было бы рекультивировать землю, на которой находится завод. А он тут уже добрых семьдесят лет находится и за это время тут захоронили всю таблицу Менделеева, насыпали земли для создания суши понастроили и перестроили... Короче, это невозможно.
Судя по наличию электричества в административном здании, платёж по электричеству прошёл. Теперь осталось дело за малым – понять как мы будем платить всё остальное?