Интересные традиции здесь в Швеции. Очень интересные. Или просто я никогда особо не интересовалась традициями других стран в праздновании тех или иных событий. Рождество, Пасха, тут ещё Хеллуин. Ну да, в России тоже как бы праздновали Хеллуин, но скорее как подражание американскому празднику, чем нечто самобытное и традиционное.
А вот в Швеции и Хеллуин есть, называется как-то по-другому, но смысл примерно такой же. Хотя не совсем. Шведы традиционно идут на кладбище и ставят свечки своим усопшим родственникам. Зажигают там поминальные свечи, как у нас в родительскую неделю. Устраивают застолье и поминают усопших и рассказывают историю семьи, если есть кому.
А дети, как в американском варианте, наряжаются в страшные костюмы и ходят по домам или квартирам и выпрашивают сладости. Мы тоже в спешном порядке искали детям костюмчики – черные пижамки со скелетами и черепами. В садике все так пришли, и девочки, и мальчики. Да, есть ещё вариант для девочек – маленькая ведьмочка в конусообразной шляпе. Но Соня ещё маловата для такого костюмчика.
И были тыквы и тыквочки всех размеров и мастей и не только настоящие, но и свечи, и подсвечники, и корзинки, и ведерки, и просто украшения для стола, и салфетки с тыквами, и скатерти... И много-много чего ещё. В целом, было весело, хотя мне показалось всё это немного жутковатым. Особенно дети в детском саду в черных пижамах со светящимися в темноте костями. Ну очень странное зрелище.
Теперь подошла очередь Пасхи и я озадачилась куличом. Печь я его точно не буду. Я не умею. У нас всегда пекла его бабушка пока была жива. Потом мама. А я никогда даже не присутствовала в процессе оного приготовления, не то что пекла бы сама. А в нынешних реалиях, выпекание кулича вообще не представляется мне возможным. Где я возьму время на этот процесс. Мне бы всё остальное не запороть.
Кстати Пасхальная неделя в Швеции не совпадает с Пасхальной неделей в России, она наступает обычно на неделю раньше, хотя, как я поняла, бывают и исключения: Пасхи либо совпадают, либо календарная разница может быть почти в месяц. И этот факт накладывает особый замечательный отпечаток на весь рабочий процесс.
А тут ещё в детском саду сказали, что в четверг перед пасхой – у нас бы это был чистый четверг – надо принести в садик домашнюю выпечку. Но! Обязательно диетическую и категорически без орехов. То есть это надо что-то ещё и испечь в сад? Ну для маня я это как на луну слетать и обратно. Когда я буду это делать?
Спасла положение Мария. Я в сердцах поделилась с ней моей проблемой, что в садик надо принести домашнюю выпечку, а я особо не умею. Да и времени нет. И условия там такие, с орехами нельзя, минимальное количество сахара, если в рецепте есть молочные продукты и яйца, предупредить персонал, так как среди детей есть аллергики.
И Мария моя и говорит мне... Ну как говорит. На нашем шведско-английском ”свенгельска” ломанном языке объясняет, что нет ничего тут сложного и что, если я хочу, она испечет мне такую штуку – бисквит на противне с присыпкой из конфетти.
Я страшно обрадовалась. Давай расспрашивать, сколько это будет стоить, что мне надо принести. На что Мария рассмеялась и со знанием дела ответила, что ничего не будет стоить, ибо рецепт будет простой до нельзя. Она сама такие штуки пекла своим детям в садик. А принесет она его мне на противне и противень мне потом надо будет вернуть.
Да не вопрос! Я верну вымытый, вылизанный противень. Мария, ты святая! Ты даже не представляешь, как ты меня спасаешь. У меня ведь последние два дня мысль об этой выпечке весь мозг съела. Ну как весь? Не весь, конечно, работала как обычно. Но в перерывах между работой наступала паника, что я буду делать? Что понесу в садик?
А ещё надо было найти или как-то организовать детские костюмчики. И вот тут было ещё более интересно. Все мальчики будут зайчики, а девочки... Девочки будут какими-то пасхальными ведьмочками, но добрыми, и выглядеть как матрёшки. То есть сарафанчик, косыночка, непременно нарисовать на лице веснушки. Что это за персонаж?
Но это уже не важно. Важно то, что добрые люди – воспитательницы из детского сада – зная мою склонность к самодеятельности, припоминая Рождественские ночнушки, всё подробно мне объяснили. Что надо делать. Где что взять. Что можно купить, а что покупать не надо.
Так, выяснилось, что купить можно только уши для Алёшки на ободке для волос или на шапке. Эти ушки и потом пригодятся. Остальное: костюмчик – это светлая пижамка – белая, желтая, бежевая, желательно без машинок и трансформеров и пришитый заячий хвост к штанишкам или рубашке, смотря какая пижамка. Для Сони, сказали они, отрежь кусок ткани по длине от проймы рукава до стоп, собери на нитку, лучше несколько, закрепи и пришей помочи, всё! А косынку любую. Хоть свой платок на голову повяжи, без разницы.
Ну сказано – сделано. Пошла искать материал.
Благо по дороге между домом и садом был секонд хенд Красного креста. Я зашла туда прямо перед самым закрытием, еле успела. Думала купить отрез на сарафан, а в результате за сущие копейки купила целый сарафан на Соню, очень прилично сшитый, к которому прилагалась косынка. И на Алёшу нашла цельный комбинезон зайца его размера, белый и пушистый такой комбинезон с капюшоном, на котором уже были ушки.
Счастью не было предела. Мои дети пойдут в приличных костюмах!
А еще родителям разрешили поприсутствовать в садике во время Пасхального утренника. Я не совсем понимаю, что там будет. Исходя из предыдущего опыта, можно предположить, что совсем не то, что могу себе представить я. Но одно то, что я могу побыть с детьми в садике и посмотреть как им там живется, сильно воодушевило.
Наученная горьким опытом с рождественским утренником Люсия, я заранее подала заявление начальнице нашего отдела, что в этот день – в четверг – я приду позже обычного, потому что у меня утренник в детском саду. И что у меня нет проблем с компенсацией рабочего времени, потому что я и так перерабатываю стабильно и ежедневно. Так что вопрос рабочего времени не должен стать проблемой.
Начальница Габриелла мне всё практически тут же утвердила. То есть я вполне себе официально могу прийти на работу не в семь утра как обычно, а в десять или даже одиннадцать – как получится. И все в курсе дела. Даже Красноярск оповестили.
В среду Мария принесла обещанную выпечку. Это был бисквитный кекс, сантиметров пять в высоту, обмазанный сверху глазурью из сахарной пудры и присыпанный разноцветными конфетти. Класс! Профессионально.
Я обнимала Марию, что есть сил. А она не понимала, что она такого для меня сделала. Это же так просто! Просто... Да не просто. Когда вертишься на одной ноге между домом и работой, даже самая малость может выбить из колеи, ибо для такого не предусмотрено ни времени, ни сил, ни места. А тут добрый человек выручил... Здоровья тебе Мария, а компьютер с этой адской системой мы осилим, не переживай. А ведь Мария переживала поначалу, что у неё плохо всё получалось. Но это мелочи. Всё утрясётся.
После работы в среду я заглянула почти ко всем в кабинеты. Тем, кто ещё был на месте, и еще раз напомнила, что завтра я приду позже, у меня утренник и все мне кивали головами. Потом загрузилась я в машину и ехала тихо-тихо, чтобы не перевернуть мой кекс на заднем сиденье. Дома всё еще раз проверила и перепроверила. Всё было идеально: у детей правильные костюмчики, правильный кекс испечен и всё должно быть отлично завтра. Только бы ничего не вылезло теперь...
Итак, четверг.
Мы все четверо с утра встали пораньше. Привели себя в порядок, умылись, причесались, оделись, позавтракали. Умудрились не переругаться, что само по себе уже чудо. Дети были в приподнятом настроении. Муж тоже. Мне нравилось абсолютно всё, просто потому, что в кои-то веки у меня всё вроде получалось: и выпечка есть, и костюмчики приличные, и муж спокойный. Что надо для счастья?
В семь сорок мы выдвинулись в сторону садика. Светало. Было холодно. Конец марта, а снега как в январе насыпало за ночь. Было очень скользко, поэтому шли медленно.
Муж во главе колонны с противнем в руках. За ним семенила Соня в зеленом комбинезончике, великоватых сапогах и смешной шапке гнома. За ней плелся Алёшка, уже одетый в зайца и синий комбинезон. Он сказал, что переодеваться в садике не будет, так что его пришлось одеть сразу в костюм. Замыкающей шла я, в одной руке костюмчик Сони на вешалке, в другой сумка с рабочим компьютером. Я намеревалась сразу после утренника, не заходя домой сесть в машину и уехать на работу. А Дима уже разбирался бы на месте - останутся дети в саду или домой с ним пойдут. Только одел бы их нормально.
В садике воспитатели очень удивились, что я пришла с домашней выпечкой. Они явно такого от меня не ожидали. Ещё больше обрадовались традиционному виду моих детей. А когда поняли, что я собираюсь остаться на утренник, вообще раздобрели лицами. Мама – то есть я – появилась и решила остаться на праздник.
Утренник был простой, совсем незамысловатый. Даже песенок как на Рождество не пели. Походили хороводом, показали костюмчики, поздравили друг друга с Пасхой (Glad P;sk! Веселой Пасхи!, дословно). Это совсем не то же самое что ”Христос Воскресе!” - ”Воистину Воскресе!”. Ну да ладно, главное, что детям нравится.
Потом раздавали детям их же поделки, которые должны были изображать цыплят и зайчиков. Смешные такие поделки: два пенопластовых шарика разного размера и прикрепленные друг к другу, окрашенные в жёлтый, если это цыплёнок или светло голубой, если это зайчик. На маленьких шариках красовались разноцветные перья или ушки из бумаги и нарисованые глаза, клювы или носы с усами. Ну, что скажешь – очумелые ручки. Почему-то я раньше не замечала детских поделок. Хотя, чего тут странного? С такой работой хорошо хоть себя ещё не забываю домой приносить.
Потом все вместе: и родители, и дети садились за стол и чаевничали с принесенными сладостями. Разговоры были местами понятны, всё-таки я уже кое-что понимала, местами не совсем. Я сидела за одним столом с Соней. Дима сидел за другим столом с Алёшкой... Тут одна воспитательница, Ева, подошла ко мне и спросила на английском:
- Ты как себя чувствуешь?
- Спасибо, хорошо, - ответила я без запинки.
- Да нет, не хорошо, - продолжила Ева. - ты очень устало выглядишь.
Ха, ещё бы! С таким-то режимом! Как теперь объяснить, что всё нормально, просто я и правда устала.
- Ты устала. - продолжала Ева. - Ты прикладываешь такие усилия, чтобы всё было правильно, идеально, а так не бывает.
- Что ты имеешь ввиду... - запнулась я.
- Мы знаем, что ты много работаешь. И что ты ещё и по дому много делаешь. И сильно переживаешь, когда не получается всё совместить.
- Я не всё делаю по дому. Муж много помогает, - почему-то оправдывалась я.
Я тогда не понимала, что в Швеции нет такого понятия как мужские и женские обязанности. Есть дела, которые кто-то должен сделать, и их делает один из родителей, вне зависимости от того мать этот родитель или отец.
Я тогда не знала про мужской декретный отпуск. Или так, знала, но не представляла, что предполагается, что женщина работает, а мужчина остается дома с ребенком (или детьми) и выполняет всё то и так, как обычно выполняет женщина. То есть: стирает, убирает, готовит, и к приходу жены дети должны быть умыты-переодеты-накормлены, ужин приготовлен. А муж встречает жену в фартуке – весь такой заботливый-внимательный-романтичный. В одном фартуке. Только в фартуке. И кружится вокруг уставшей жены. Предполагается, что такая смена ролей очень отрезвляет мужчин. И это правильно...
Я не знала о том, что если один из супругов работает и обеспечивает, то второй должен впрячься в дела домашние. А не так как у нас: дела домашние – дела женские вне зависимости от того, работает она или нет. И вне зависимости от того, работает ли в этот отрезок времени муж или нет.
Я не знала тогда этого всего и разговор показался мне странным.
- В этот раз я костюмчики нашла правильные, - рассмеялась я и попыталась сменить тему.
- Да, просто замечательные костюмчики. Замечательные детки! - восхищалась Ева. - у тебя всё получается правильно. Ты сильная.
- Нет, не сильная... Просто по-другому ничего не получится, - я не знала о чём говорит Ева и хотела бы избежать каких-то странных, личных, наводящих вопросов. Интуитивно не хотелось рассказывать о себе и всё тут.
- Идеальных людей нет, потому что жизнь не идеальна! - продолжила Ева, - поэтому расслабься и получай удовольствие от жизни.
Удовольствие? Это что такое? Подумала я, но тут же откинула прочь всякие мысли о неизвестных мне понятиях.
Не понимала я тогда причину такого внимания Евы к моей персоне. Совсем не понимала. Да откуда мне было знать, что Дима, каждый раз приводя детей в сад и забирая их оттуда, поливает меня грязью. Всем рассказывает, какая я плохая мать, какая я безрукая хозяйка, и не внимательная жена. Жаловался, что много работаю, готовлю не так разнообразно как раньше в России, убираю редко и ему приходится браться за пылесос. И хуже всего, уделяю ему очень мало внимания. Очень мало. Дескать, если время у жены и находится, то только на детей, на него у жены времени нет. Поэтому он такой весь несчастный, обиженный, в правах ущемленный.
Это потом, много позже, мне Ева рассказала, что Диме воспитатели пытались объяснить, что в Швеции так не работает. Что я – как работающая жена при неработающем муже – вообще не должна ничего по дому делать: ни готовить, ни убирать, ни стирать... Потому что я работаю и по факту содержу семью. А он, Дима, не может жаловаться, потому что мы – взрослые люди, знали на что шли при переезде, и что у него всё хорошо.
Дима не оценил данной информации... Ему показалось кощунственным заявления воспитателей, что он должен больше делать по дому.
Он не понимал и не хотел понимать, что он не помогает жене, а участвует в построении семьи и дома: и если женщина занимается мужским дело – работает, то ему необходимо взять на себя то, что сделала бы жена, работай он. Он не понимал и, видимо, не хотел вникать в социальное устройство в Швеции. Что мужчины и женщины равны не на бумаге Конституции, а по факту. Что и те, и другие, имеют не только равные права, но и весьма существенные равные обязанности. И как это ни странно, мужчины обязаны разделять не только профессиональную работу, но и домашнюю работу с женщиной, и даже декрет. Да, самый настоящий декретный отпуск.
Девяносто дней из декретного отпуска мужчина не может, не имеет права, перевести на свою жену. Он должен их отсидеть с ребенком или детьми. Если детей двое и больше, то на каждого ребенка приходится по девяносто дней отцовского декретного отпуска. Так что, будте так любезны – на двоих детей – это уже полгода домашней ”а-моя-дома-сидит” работы. Вообще, я смутно представляю себе, как это работает и работает ли вообще. Но судя по тому, что это существует и мужчины действительно уходят в отпуск по уходу за ребенком, это явление и существует, и работает.
Шведские психологи говорят, что отцовский декретный отпуск очень важен для построения семьи. И что после отцовского декретного отпуска мужчина во-первых, начинает больше уважать женский вклад в семью, во-вторых, понимать объем реальной работы выполняемой женщиной, а не то, что он сам себе придумал, в-третьих, близкое общение с ребенком или детьми сближает родителя с отпрысками и устанавливаются крепкие узы, в-четвертых, у женщины появляется равная возможность выйти на работу и продолжить карьеру, в-пятых... Одним словом, положительных сторон у такого отцовского декретного отпуска много, но ”наши” отцы не могут согласится на такое. Это же ниже их собственного достоинства. Это же не их царское дело... Дети... Фу, слово-то какое.
Дима же всё время прикрывался тем, что он учится. А учить язык это очень тяжело. Это просто непосильный труд. Никто не спорит, что учить язык сложно, но у него есть время для этого. Дети же каждый день в саду, если не болеют. А Дима даже самый первый, простой тест по-шведскому не мог сдать нормально... Пересдавал два раза. И всё ещё не сдал.
Но это всё – мужнины жалобы на меня и на свою несчастную долю - узнала я потом. Потом, когда всё стало выходить из-под контроля и мне казалось, что я потеряла равновесие.
А пока радовалась тому, что всё идёт по плану. Муж сидел за соседним столом болтал с пожилой воспитательницей, рядом Алёшка уплетал булочку с корицей. Сонечка сидела рядом со мной и пила молоко из кружечки с крышечкой и трубочкой и что-то бубнила себе под нос. Ева, сидящая рядом со мной, улыбалась во весь рот, глядя на Соню и тихо приговаривала мне:
- Ты сильная. Ты такая сильная. У тебя всё получится.
Я не понимала смысла того, что она хочет донести до меня. Я понимала слова. Я понимала выражения, произнесённые на английском, но я решительно не понимала, о чём хочет мне сказать Ева.
Потом все стали собираться, суетиться и Ева, вставая из-за стола сказала мне:
- Если тебе понадобится помощь, приходи...
Какая помощь? Я подвисла, но произнесла в ответ:
- Спасибо большое. Спасибо за заботу. Я буду иметь ввиду. А теперь мне надо бежать на работу.
- Да, конечно, беги. Твой муж заберет сейчас детей, да?
- Не знаю... - растерянно сказала я.
Я направилась к выходу, нашла Диму и спросила:
- Ты ведь заберешь детей домой уже сейчас?
- Чего это вдруг? - возмутился Дима. - Пусть побудут тут до трех, потом я их заберу. Ты куда?
- На работу, куда же ещё? Сейчас других детей разберут и нашим будет совсем скучно...
- Вот и славно. Воспитательницы побольше уделят времени нашим детям. Они остануться до трёх.
Я посмотрела на Диму и поняла, что разговаривать с ним бесполезно. Ему не интересно, как себя чувствуют дети, хотят ли они остаться в садике, если у них есть возможность пойти домой. Ему всё равно... Ему интересно только то, что надо ему, причём исключительно в данный момент, а не на перспективу.
Я пожала плечами, окинула взглядом детей:
- Ну как знаешь, - ответила я, - не забудь костюмы и противень из-под выпечки. Он не мой. Мне надо будет его вернуть.
Потом я наклонилась, поцеловала детей и быстрым шагом вышла из садика и пошла, нет, побежала к машине, где на заднем сидении лежала сумка с компьютером и бумагами.