По совместительству со всем остальным занималась я еще и логистическими документами: некий симбиоз путевых листов и накладных, в которых указывалось всё и сразу. И вносить в новую, свежеустановленную систему, надо было тоже всё и сразу. А главное, без ошибок, иначе система не подтверждала наличие данных и происходили сбои. Основная проблема заключалась в том, что транспортники – фирмы, занимающиеся транспортировкой готовой продукции до заказчика – наотрез отказывались понимать, что вносить данные надо аккуратно и точно, а не приблизительно. Ну не картошку и не бананы перевозите же. Хотя как сказать.
Как-то раз Агнес Бак, начальница логистического отдела и по совместительству заведующая отделом физической отгрузки готовой продукции, ворвалась в административное здание и прямиком направилась к Грете Нурберг. Грета, которую уже оповестили о том, что её смещают с должности начальника кадрового отдела, но которая всё ещё была на предприятии, вышла в коридор второго этажа, чтобы понять что случилось. Агнес стояла в рабочей робе, но без шлема, красная от гнева и просто орала на Грету, что так работать она больше не может, что это полный беспредел и вообще, она сообщит обо всё этом куда следует.
Поскольку сама я не всё понимала, мне их диалог перевела Таня кратко в тезисах, но по всему выходило, что что-то случилось с машинами, в которые грузили металл.
А случилось вот что. Начальство концерна решило, что перевозки машинами Шенкер слишком дорогие. Вот прямо слишком дорогое удовольствие и поэтому от их услуг надо отказаться. Ибо не фиг. А вместо Шенкер нанять транспортников подешевле, размером поменьше, нравом посговорчивее. Ну сказано – сделано. Только результат получился неожиданный.
Во-первых, прицепы и полуприцепы новых перевозчиков были не приспособлены к перевозку металла, а именно, не было в кузовах нужных креплений. А некоторые перевозчики не растратились даже на зимнюю резину своим машинам. Вот и получилось, что получилось.
Одна машина с прицепом на подъеме в гору сложилась как перочинный ножик и перегородила дорогу в обе стороны. Теперь спасатели пытаются сдвинуть с места машину на голой резине, груженую металлом. А другая машина не вписалась в поворот и аккуратно так припарковалась в кювете вместе с прицепом, полуприцепом и их содержимым.
- Это жесть, - пробубнила Таня.
- Нет, это карма за жадность, - возмутилась я.
- Да?
- Да, это бумеранг Вселенной!
- ??? - Таня вопросительно сверлила меня глазами.
- Они хотели сократить расходы на перевозках?
- Видимо... - Таня напряглась.
- Не угадали. Теперь придут счета за спасательные работы по обеим машинам и они будут нескромные.
- А страховка?
- Какая страховка? - меня распирало негодование, - тут трактор у ворот перевернулся, никто не пострадал, а счёт был нескромный... Очень нескромный... А тут!
Таня выдохнула:
- И что теперь?.. - это был не вопрос. Это было отчаяние.
- Что теперь? Заказчикам надо так и передать, так мол и так – у них самовывоз металла из Нижнего Тагила!
- Света! - одернула меня Таня, - ты всё байки травишь.
- Какие байки? Где? Ни разу...
- Катастрофа... - пробубнила Таня и вышла из кабинета.
- И кто будет возмещать ущерб. - проворчала я ей вслед.
Ущерб. Классное слово. Начальство концерна решило, что возмещать ущерб будет тот, кто не досмотрел за правильностью погрузки металла в машины. То есть Агнес Бак.
Когда та узнала о том, что собирается сделать концерн, она, конечно, же обратилась в профсоюз и оттуда сразу же прилетел ответ, что подобного в Швеции нет и не будет практиковаться. Более того, преднамеренную порчу имущества, оборудования, товара и прочего работником надо доказать в суде. А в данном случае суд однозначно будет на стороне работника.
- Но ведь это её прямые обязанности! - возмущались в концерне.
- Она одна на погрузке! Одна! И дедушка на тракторе с противовесом чтобы не перевернуться. Вы же всех её помощников уволили! Она одна не может физически лазить по всем машинам и проверять крепления внутри грузовых отсеков.
Да, действительно, надо быть очень одарёнными руководителями, чтобы променять проверенного перевозчика Шенкер, который адаптировал свои определённые машины под нужды Нурдметта, на непроверенных мелких частников, которые не могут разориться на зимние шипованные шины. Перевозить металл это, знаете ли, не то же самое что перевозить бананы и картошку. Да хоть бы и технику в упаковках, всё равно не то же самое. Упаковка – эмбалаж – сам по себе держит товар на месте. А тут металл в длинных круглых слитках, похожих на стволы деревьев. Их крепить надо, знаете ли, особым способом, особым оборудованием.
На следующий день на парковке перед предприятием не было свободного места. Парковка была заставлена грузовыми машинами в буквальном смысле вдоль и поперек. Водители нервно ходили по округе, курили и о чем-то переговаривались. Речь была славянской, но не русской.
Кто-то стоял на проходной и пытался что-то объяснить в окошко администратору. Администратор упорно пыталась закрывать окошко, ибо в него нещадно дуло ветром.
Я зашла через турникеты и уже в проходной всё поняла. Там стояла Грета и Таня. Они что-то живо обсуждали.
Таня увидела меня и жестом показала задержаться. Грета ушла. Таня нагнала меня и сказала:
- Агнес ушла на больничный. Представляешь?
- Представляю... - пробормотала я.
- Кто теперь будет отгружать?
- Надо было думать об этом до того, как поменяли Шенкер на бог знает что. Надо было думать до того, как пытаться объявить Агнес выговор и пытаться принудить выплачивать компенсацию. Не находишь?
Таня остановилась:
- И что?
- Ничего. Она надолго на больничный ушла?
- Грета сказала, что по выгоранию на фоне стресса, а это значит недели на две как минимум, а то и на месяц.
- И кто у нас на замене для Ангес?
- Никого.
- В смысле, Таня, никого? - я чувствовала, что я взрываюсь изнутри!
- Так, никого. Был помощник один, так он ушёл ещё осенью.
- Или его ушли?
- Не знаю, Света. Не знаю...
- То есть, есть огромное производство, которое не останавливается никогда. Есть заказы по всему миру, а на отгрузках у нас один человек, так что ли? Один, Таня! А если она уволится завтра, что будет?
- Хороший вопрос... - Таня остановилась в коридоре.
- Понимаешь, теория о том, что на предприятии незаменимых людей нет, хороша ровно до первого такого инцидента. - Уже орала я.
- Что ты на меня орёшь! А я-то здесь причём? - попятилась Таня.
- Да ты ни при чём... Хотя, Таня, вот ты же ходишь по кабинетам начальников, ты им не можешь мягко так намекнуть, что они не туда идут? Нет?
- Да я им уже говорила сто раз. Они слышат только то, что хотят слышать.
- Правда?
- Правда, Света, правда. Думаешь, я им не говорила, что тебя перегрузили документами? Говорила. Думаешь, не объясняла, что нельзя менять машины? Говорила. Что с защиткой дело плохо? Говорила. И что?
- Понятно...
- Говорила, а толку...
- Ну и здорово. Пусть теперь начальство сбывает продукт сплавом как кругляк, баграми, баграми, благо мы в заливе...
Таня не оценила моего сарказма.
- Света, это металл. Он, это... утонет.
- А я о чём! Самоплавом в залив... - не унималась я.
- Да ты всё шутки шутишь.
- Какие шутки? - истерила я, - Ты посмотри вокруг и трезво содрогнись. Это уже перебор, не находишь?!
Мы разошлись по кабинетам. Я села за стол и оперлась на руки.
Нет, это всё, конечно, очень забавно, но уже ни разу не смешно.
Тут ко мне в буквальном смысле ворвался генеральный директор и попросил подняться к нему через полчаса. Вот этого мне только не хватает. Я встала и зашла в кабинет Тани. Её не было на месте. Заглянула к Ольге, но она была занята телефонным разговором, поэтому я удалилась к себе.
Через час я стояла в приемной директора. Он пригласил меня к себе и предложил кофе. Я отказалась. Он сел напротив в кресло, а не за свой стол. Разговор на английском:
- Я слышал, что есть проблемы с логистическими документами.
- Да, есть. - отчеканила я. - Вам подробно.
- Да, если можно, осветите ситуацию.
- Во-первых, перевозчики пренебрегают необходимой информацией, прежде всего номерами заказов. Пишут не четко, а иногда вообще не пишут.
- Так...
- Во-вторых, данные по номерам машинам, тоннажу, месту назначению часто не совпадают с тем, что уже внесено в систему. Совсем не совпадает.
- И что ты делаешь, когда не совпадает? - поинтересовался директор.
- Звоню Агнес.
- А сейчас? Когда Агнес нет.
- А сейчас никому не звоню, потому что никто не знает, что и как было на самом деле.
- Понятно. А...
- И в-третьих, - почти перебила я директора, - в саму систему кто-то вносит некорректные данные и мне приходится перезванивать в Красноярск, чтобы там кто-то исправил неверные данные. - отчеканила я.
- Понятно.... - пробормотал директор рассеяно.
Настала неловкая пауза. Директор, видимо, не представлял насколько всё сложно и запутано в делопроизводстве на его предприятия и мои откровения несколько ошарашили его. Но, собравшись с мыслями, он продолжил:
- Я решил предоставить тебе подмогу.
- Да? - настороженно спросила я.
- Да. Это женщина, которая раньше работала в цеху, но теперь по состоянию здоровья не может больше водить электрокар, а уволить её нельзя. Поэтому мы переводим её в администрацию и я хочу чтобы ты её научила работать с компьютером и вносить туда логистические документы правильно. Главное, правильно!
Я замерла в шоке. Мне дадут помощницу, которую нельзя уволить, которую надо обучить работать на компьютере и вносить туда логистические документы. Это как?
Я собралась с мыслями и ответила:
- Пусть приходит. Посмотрим, что мы сможем сделать.
- Хорошо, я скажу, чтобы она к тебе пришла. Её зовут Мария.
- Хорошо.
- Ну и замечательно. Ты свободна.
Я вышла из кабинета на не сгибающихся ногах. Странный разговор какой-то, очень странный. Почему нельзя было прислать ко мне эту Марию через начальницу Габриеллу Берг? А, её нет на месте. На больничном. Ну да, тут уже нас всех скоро ”кондратий хватит”. Такими темпами до следующего нового года не доживет никто.
Через час ко мне пришла миловидная женщина лет сорока пяти, несколько тучная, но очень открытая и по всему было видно, что простоватая.
- Странно, - подумала я, - тут таких деловых и сильных увольняют, а эту простушку - не могут.
Ну не могла я тогда предположить, что человека, получившего травму на производстве, особенно если это опасное, горячее производство, сопряженное с рисками, нельзя просто так уволить работника. Невозможно. Не могут такого человека уволить против его желания. Совсем. Никак. По своему желанию человек может уволится. Но не против. И это, кстати, один из стимулов для работодателей улучшать условия работы труда на производстве. Ибо чем меньше инцидентов, тем меньше балласта в виде покалеченных людей, которых предприятие обязано содержать пожизненно. Да, есть там ещё производственные страховки, которые якобы покрывают часть расходов на содержание такого работника, но это лирика. Основной груз всё равно ложится на плечи предприятия.
- Света, - я протянула руку. Мария пожала её и сказала:
- Мария, - она смотрела на меня ясными голубыми глазами ребенка.
- Хорошо, давай посмотри, что мы можем сделать? - продолжила я на английском, и по взгляду Марии я поняла, что я вполне могла бы продолжить и на русском, потому что она всё равно ничего не поняла. Мария не знает английского! Как мы будем работать.
На очень плохом шведском я попыталась спросить, работала ли она на компьютере когда-нибудь.
- Нэй, нэй, - Мария отчаянно отрицательно покачала головой.
Я постаралась спросить на том же скудном шведском, а дома-то у неё есть компьютер. На что получила утвердительный ответ, но с пояснением, что это компьютер детей. Дети играют или используют компьютер в учёбе.
Вдруг мне стал ясен коварный замысел генерального директора. Подкинуть мне человека, которого некуда пристроить, который висит как ”мертвый груз”, который в прямом смысле ни сном ни духом не может быть помощником в моём деле, а наверх – в концерн – отрапортовать, что помощь для оформления логистических документов найдена и уж теперь-то точно всё пойдет на лад.
Нет, это просто гениально!
Это просто шедеврально! Премию, непременно надо вручить премию начальству в категории ”смекалка года”.
И я ничего не имею против Марии. Она очень милая женщина. Но как же я буду её учить работать с логистическими документами? И если вдруг что случится, как она будет общаться с Красноярском для выяснения нюансов? Или это опять на мне?
Ладно, разберёмся. Я предложила пойти попить кофе. Благо, что это слово я уже выучила, пауза на чай-кофе называется по-шведски ”фика”, ударение на ”и”. И мы пошли.
Сели за столик в холле и стали пить кофе.
Я попыталась спросить, кто она, что она... Не знаю, что я там спросила на самом деле, но Марию словно прорвало. Она начала рассказывать о себе много и длинно мягким приятным голосом. Я понимала примерно треть из того, что она говорила, но мне было приятно её слушать. И вдруг меня осенило.
Хорошо, я буду учить Марию работать с компьютером – не так-то это и сложно. Тем более, что ей надо будет разбираться только в одном модуле системы. А она меня пусть учит шведскому языку. Ненавязчиво. Постепенно. От простого к сложному. А то на курсы у меня ходить не получается. Спасаюсь только тем, что шведский местами сильно перекликается с английским, да ещё и произношение некоторых слов очень напоминает русское произношение. Поэтому, уж раз нас посадили в одну лодку, то давай, Мария, будем грести в одну сторону и держаться течения.
И как же мне теперь это объяснить Марии? Ладно, я придумаю, а пока пошли учиться включать и выключать компьютер.
Я нашла способ как объяснить Марии мою идею. И она не только согласилась, но даже обрадовалась в некотором смысле. Ей теперь не возбранялось болтать столько, сколько она захочет. Я, правда, понимаю, что периодически мне придется её останавливать, чтобы выполнять свои служебные обязанности, но это уже мелочи, которые будем решать в процессе. А пока я начала с простого: есть машины, они возят груз, надо внести в систему, в которую мы заходим вот так... Тут всё на английском, давай переводить.
Тут мне пришло в голову составить букварь в картинках, то есть сделать кучу скриншотов и разместить их в нужной последовательности, и указать разными цветами где и на что надо нажимать, чтобы внести информацию. Сказано, сделано. И пусть с первого раза не получилось. Запуталась Мария в картинках. Я уверена, что у нас с Марией всё получится.
И самовывоз из, так называемого, Нижнего Тагила отменился на вторые сутки, где-то после обеда, после ухода Агнес Бак на больничный. Было заметно как грузовые машины начали разбредаться с парковки, что означало, что отгрузка начала хоть как-то функционировать.
Оказалось, что гендиректор лично переговорил с сотрудниками всех отделений, подразделений, цехов, литейки и так далее на предмет того, кто из работников когда-либо занимался отгрузкой готовой продукции и хоть что-нибудь понимает в логистических документах. Гендиректор лично опрашивал рабочих!
Это называется: пока гром не грянет! Да? А когда гром грянет, все будут бегать как ошпаренные с криками: ”Все пропало! Всё пропало!”. Почему не подстраховаться заранее? Или начальству в принципе всё равно, что происходит на местах?
Так или иначе, нашлось двое сотрудников, которые когда-то давно, лет пять назад, замещали Агнес на время отпуска. Нет, не то, чтобы Агнес не ходила в отпуск все эти пять лет – так не получится – просто на время её отсутствия брали полноценного работника на замещение через ”рабочий пул” - такая организация, где можно ”занять” человека на время отпуска специалиста. Но сейчас этот вариант не сработал почему-то. И поэтому искали замену среди своих.
Одним словом, замену нашли, но эти двое оказались неподготовленные к такой ответственной работе. И с ними тоже пришлос немало повозится, сначла в отделе отгрузки, а потом мне лично, объясняя им что является наиболее важной информацией в логистических документах для внесения их в систему концерна. Два мужика лет тридцати пяти смотрели на меня как дети и были явно озадачены. Я повторила им всё ещё раз и добавила:
- Я понимаю, что это всё трудно понять. Если у вас будут вопросы, обращайтесь.
- Фууууух, - выдохнули оба и мы все разошлись по домам.