Афганистан. 1987 год.
Защелкнув последний магазин с патронами, Андрей внимательно осмотрел всё, что было видно с его позиции. Духи не подавали признаков жизни, залегли и спрятались так, что их было не видно.
- Ну и ладненько! И ствол немного остынет, и гранаты приготовлю.
Ввинтив запалы в гранаты, Андрей положил их под правую руку так, чтобы удобнее было взять их в бою. Пять минут прошло, десять. Он внимательно смотрел за стрелкой часов, отсчитывал секунды оставшейся жизни и вспоминал прошлое.
Шесть лет в Афгане, полтора года срочная и ещё четыре с половиной сверхсрочная. Возвращаться ему было некуда, родителей он потерял рано и даже не помнил их. Детский дом, в котором он воспитывался, не ждал его назад. Выдали путёвку в жизнь, ну и гуляй!
Пятнадцать минут прошло, и как по команде, духи двинулись в атаку. Андрей, экономя патроны, перевел рычаг на одиночный выстрел. В азарте боя, он не заметил, как закончились последние патроны, и ещё несколько раз передёргивал затвор и нажимал спусковой курок. Поняв, что патронов больше нет, он отбросил автомат и взял одну из гранат в руку. Душманы поняв, что сопротивление сломлено, пошли в полный рост. Осколочная "эфка" сделала своё дело, поубавив им самоуверенности. Последнюю гранату Андрей прижал к груди и ждал.
Начался какой-то ад. Близкие взрывы, огонь и дым накрыли позицию Андрея. Поняв, что ему не выжить, он метнул последнюю гранату в пытавшихся спрятаться духов.
- Эх, посмотреть бы в последний раз на Родину.- подумал Андрей.
Россия 1604 год.
Очнулся он от того, что кто-то пытался стянуть с него сапог. Простой, солдатский кирзовый. Немного приоткрыв глаза, он разглядел, какое-то привидение из средних веков. В кольчуге и стальном шлеме. Не долго думая, Андрей зарядил свободной ногой мародёру в лицо. Затем, резко вскочив, начал ощупывать свой поясной ремень, в поисках штык ножа. Ножны висели на ремне, а ножа не было.
- А ну стоять! - раздался властный голос. - Подведите его ко мне.
Андрей смело шагнул к говорившему. Он был безоружен, по этому его не стали подводить, а проводили к старшему.
- Кто таков? - коротко спросил командир этого небольшого войска.
Андрей начал рассказывать свою историю. Говорил быстро, не замечая, что его просто не понимают. Растянутая, напевная речь местных резко отличалась от быстрого разговора двадцатого века. Воевода, а именно он и был начальником этого отряда, ничего не понимал и потока слов пленного.
- Повесить шпиона! - Коротко буркнул он, - Коня мне!
Тут же нашлась верёвка, да и желающих исполнить волю воеводы нашлось немало. На Андрея никто не обращал внимания, привыкли, что приговорённый не сопротивляется. Да и куда он денется, окружённый тремя десятками воинов? Когда дошло до того, чтобы вести приговорённого к месту казни, его попытались взять под руки. Попытались, но не получилось.
Ещё в детском доме, Андрей дрался со сверстниками и старшими за "тёплое место под Солнцем." Затем учебка ВДВ, где он был один из первых, а уж потом и сам учил молодых бойцов рукопашному бою. Над ним смеялись, в век автоматического огнестрельного оружия, рукопашная схватка почти нереальна. Но пригодилась же...
Руки и ноги Андрея летали словно крылья, кирзовые сапоги оказались хорошим оружием ближнего боя. Он не замечал боли в израненных об доспехи руках и продолжал вертеться среди опешивших вояк. Вскоре два ножа оказались у него в руках. Воинство расступилось, потеряв троих раненными. Охранник воеводы достал лук и начал прилаживать стрелу.
- Оставь, - сказал воевода и положил руку на плечо воину. - Не стрелять! - Громко добавил он.
Спешившись и отстегнув перевязь с мечом, воевода взял в руки короткий нож и вышел в круг расступившихся воинов.
Ну! - прокричал он приглашая пришельца на бой.
Андрей взвесил в руке тяжёлый клинок, и метнул его в грудь воеводе. Доспехи, способные сдержать удар лёгкого копья, не подвели воеводу. Нож пробил стальную пластину, но застрял в толстой коже, на которую пластина была прикреплена. Воевода, никогда не видавший такого удара, критически осмотрел застрявший в доспехах нож. Резким движением выдрал его и бросил наземь.
- Кто таков? - повторил он вопрос.
- Андрей.
- Поляк?
- Русский!
- Клятву дашь служить Руси?
- Я уже дал, и не отступаю от неё.
На месте встречи Андрея и воеводы, через двести лет, возникло поселение Новочеркасское. Родина Андрея.
Цветущее последними цветами перед осенью разнотравье пьянило Андрея. Привлекая пчёл, не успевших набрать мёда на предстоящую зиму, поля источали такой аромат, что непривычному человеку становилось от них дурно. Андрей шёл пешим вместе с несколькими вооружёнными людьми, ведущими своих коней в поводу, не связан, но не без охраны. Небольшой отряд подстраивался к шагу пеших и запряжённую в телегу лошадь, везущую добычу. Вылазка на охоту, оказалась удачной настолько, что главная дичь шагала рядом с повозкой.
Вскоре показалось людское поселение. Встреча, небольшой торг, и часть добычи ушла в деревню, а её место занял мешок с зерном. Ещё одно селение, и всё повторилось, затем ещё одно, после которого в телеге красовались три мешка зерна.
Видя недоуменный взгляд Андрея, воевода пояснил:
- Постные дни закончились, в деревнях меняют рожь и пшеницу на битую дичь. Свою скотину резать ещё рано, а мяса хочется. Вот и бьём дичь и меняем её на хлеб, зима здесь длинная, и постных дней немало зимой. А воину нужно быть всегда готовым отразить нашествия, и потому служивые не голодали.
Дубовые брёвна, с заострёнными концами, были плотно подогнаны один ко одному. Сначала Андрей, вспомнив уроки истории, предположил, что это острог. Но пройдя через ворота, оценил, это крепость. Яков Наумович, преподававший историю, вбил ученикам в головы различия между укреплениями русских городищ. Изнутри стоял ещё один ряд поставленных вертикально брёвен с заострёнными концами, а пространство между ними было засыпано землёй. Стены стояли прямоугольником и на каждом углу была срублена сторожевая башня. Две башни поменьше охраняли единственные ворота. Земляной вал и неглубокий ров дополняли защиту. Внутри стен стояло десятка три построек из брёвен, выделяя из всех огромный и высокий лом, стоявший в центре. К нему и подошёл отряд добытчиков.
Заполыхали костры, закипела вода в котлах и зашипели на углях освежёванные туши дичи.
После сытного ужина воевода подошёл к Андрею.
- Ох парень, странный ты человек. Вроде бы и драться умеешь, руками, ножами и ногами, а на воина ты не похож. Как ты себя назвал я понял, а вот кто ты - непонятно. Говоришь быстро, слова незнакомые... Татарином тебя не назовёшь, я пять лет в Казани с войском стоял. Но и на русского ты не похож, речь не та. Откуда ты парень?
- Наблюдательный ты, воевода. - Андрей легко общался с воеводой и называл его на "ты." "Вы" здесь не употреблялось, европейцы ещё не успели внести свои традиции. - Я русский, воевода, а откуда я, я и сам не знаю. Из мира другого, или из будущего?
- На дыбу бы тебя, к Федьке - палачу, там бы ты сразу всё рассказал. Только изуродует он тебя, а мне тебя жаль. Справным воином ты кажешься мне, и клятву повторил.
- Тебя как величают, командир? - Андрей, смотрел в глаза собеседнику.
- А твоё какое дело до моего имени? Я с тобой детей не крестил.
- Прости воевода, но я тебе назвал имя, которым был окрещён.
- Перекрестись!
Андрей сложив три пальца, большой, указательный и средний, перекрестился.
- Щепототник, - презрительно сказал воевода и приставив большой палец к мизинцу и безымянному, перекрестился.
Андрей повторил крестное знамение вслед за воеводой.
На войне не бывает неверующих, Афганская война не была исключением. Перед боем молились все, каждый на свой лад. Бойцы понимали, что Бог милосерден ко всем, кто его просит. И не важно, читал ты намаз или Отче наш.
Полтора десятка служивых на государственной службе да шесть десятков казаков охраняли крепость и посёлки, построившееся недалеко от крепости. Частые нападки башкир, чаще всего молодых, решивших испытать свою удаль, отбивали дав пару залпов из ружей, больше напугав их, чем принеся ущерб. Нападения ногайцев были серьёзнее. Тут не два десятка молодых хулиганов подходили к стенам. Две - три сотни конных воинов окружали крепость и держали её в осаде. Здесь уже заряжали старую чугунную пушку и посылали ядра в стан врага. Пороху потребляла эта пушка много, но и у ногайцев отбивала охоту воевать.
Андрей осваивал премудрости казачьей жизни. Метко стрелял из кремнёвого ружья и рубился саблей. С боевым топориком он пытался подружиться, пика словно была продолжением его руки, а вот казацкий лук ему не давался.
- Уж не боярин ли ты? - ворчал на него воевода. - С казацким оружием справиться не можешь.
Андрей делал успехи в обучении боя холодным оружием. Конный бой ему давался с трудом. Не привычен он был к лошадям, не привелось в прошлой жизни ездить верхом. Это вызывало насмешки воинов, привычных с детства к общению с лошадьми. Андрей не унывал, зная, что отыграется на стрельбе из огнестрела. Из огнестрельного оружия он бил наверняка, служивые только и успевали менять толстые пни, стоявшие на лавках. Свинцовая пуля, выпущенная их тяжёлого ружья, весила около пятидесяти грамм и разбивала чурбаки без сучков на дрова. Однако новые попытки освоить казацкий лук, вновь вызывали дружеские подколы. Ну не получалось у него, хоть ты тресни!
Порох был дорог в этих местах, охотились с луком и копьями. По причине неумения обращаться с луком, Андрея не брали на охоту. Какой с него толк, если он и в неподвижную мишень не всегда попадал, а уж в бегущего лося и подавно промажет.
Тунеядцев в крепости не держали. Казаки промышляли дичь, меняли её на зерно, а служивые ловили рыбу. К ним и присоединили Андрея. К обмену рыба не годилась, мужики в поселениях сами ловили её столько, сколько им нужно было. Близ лежавшие солеварении, на которых работали невольные люди, охотно выменивали соль на рыбу и добытое казаками мясо. Ну ещё бы, соль варили кипятя воду из озера такой солёности, что в воде крупная рыба не жила. Далековато они жили, но без соли невозможно было прожить.
Нападение молодых башкир было ожидаемым. Каждый год, почти в одно и то же время, два-три десятка парней делали вид, что нападали на крепость. Им это было необходимо, чтобы показать свою удаль и выбрать себе девушку.
- Андрей, - ты выстрели, но так, чтобы никто не пострадал. - Воевода приучал его к местным обычаям. - Постреляют из луков, покричат немного и уйдут. У нас с башкирами договорённость есть, и они, и мы стреляем мимо. Ну можешь в коня выстрелить...
Башкирские кони всколыхнули воспоминания. Окрас - кофе с молоком разных оттенков, а гривы и хвосты тёмные. Таких Андрей видал при поездке в пионерский лагерь, когда родители ещё были живы. У него рука бы не поднялась убить такое прекрасное животное. Немного подняв ствол ружья вверх, так чтобы не сильно отличаться от служивых и случайно не задеть нападавших, он подпалил порох на полке ружья.
Отряд нападавших проносился вдоль стены, стреляя из луков. Ни одна стрела не перелетела через частокол. Всадники были умелыми стрелками и старались не навредить гарнизону крепости.
После импровизированного боя воевода с небольшим мешочком мелких медных и серебряных монет, и с двумя урядниками вышли из крепости. Навстречу им, спешившись, шли трое молодых нападавших, неся связки шкур. Обмен состоялся. Защитники перебирали шкуры, откладывая наиболее лучшие для отправки в Москву, а нападавшие делили монеты. Позже они просверлят небольшие отверстия в них и подарят своим возлюбленным, для украшения кашмау - свадебного головного убора. Эти монеты, добытые в бою, станут гордостью девушек.
- Насколько здесь всё сложно! - думал Андрей, - не было у нас такого, кого полюбил, на той и женился.
Андрей вспомнил Алину. Темноволосую татарку, которой он познакомился в коротком отпуске. Четырнадцать дней их любви и его обещание по окончании контракта вернуться к ней и сыграть свадьбу. Её жаркие поцелуи и обиды, если он пытался преступить грань дозволенного. Не сдержал обещания, но это не его вина...
Ногайцы пришли войском в тысячу человек, незадолго до первого снега. Плотным кольцом окружили небольшой городок, лишая его связи с миром. Жгли костры по ночам, днём собирались в небольшие конные отряды и проносились вдоль стен крепости. Защитники затаились за частоколом и не отвечали.
- Воевода, может мы не будем стрелять залпом? - Андрей не понимал тактику этого времени. Один залп, затем почти пять минут на перезарядку. - Надо выбрать метких стрелков, а остальных поставить заряжать ружья.
Остальные, это служивые, палящие из ружей только по команде.
- Войско кочевников, на моей памяти, никогда не было таким большим. - Воевода чесал бороду не обращая внимания на Андрея. - Наверное прознали про золото, которое нашли в реке и намыли немало.
- Золото? - Удивился Андрей. Я про него и не слышал.
- Знаю, - ответил воевода, - немногие про него знают. Тем легче будет найти доносчика. - Немного подумав, воевода добавил, - бери под своё начало служивых. Немного их, да и стрелки из них неважные. Может и придумаешь что либо.
Атака кочевников началась на пятый день. Конная лавина мчалась к крепости и вдруг делилась надвое, рассыпаясь в стороны, и стреляя при этом из луков. Сделав один-два выстрела, ногайцы разворачивались и вставали в хвост очереди, чтобы снова выйти в первый ряд и послать свои стрелы в защитников крепости. Медленно, но лавина приближалась к стене крепости. Стрелы не давали возможности поднять головы защитникам. Изредка рявкала пушка заряженная ядром, сбивая с сёдел двух-трёх кочевников и ещё раня пару коней. Это вносило беспорядок в атаку кочевников, появлялись препятствия, но кони привыкшие к скачке в неровной степи, легко их обходили . Вскоре расстояние от конников до крепости сократилось настолько, что некоторые из нападавших спешивались и скатывались в ров. Кочевники начинали восхождение по мокрой глине рва, чтобы в рукопашном бою добыть победу.
В это время грянул залп ружей, заряженных дробью. Пушка послала картечь в самую гущу всадников. Задние ряды наткнулись на беснующихся от ран лошадей и полосу лежавших всадников. Непривычные топтать людей, лошади остановились.
Андрей со своими подопечными стреляли в разнобой, заряжая свои самопалы мелкими кусками металла из местной кузницы. Ряды нападавших стремительно редели. Обломки металла разлетались так, что попадали и в людей и в коней. Десяток кусков железа разлетался словно дробь, и почти каждый кусок находил свою цель в густой толпе нападавших. И всё же с полсотни кочевников прорвались к стене. Часть из них казаки приняли на свои пики, некоторые рубились саблями. Служивые в сече участия не принимали. Андрей строго наказал им стрелять в конников. Вскоре ногайцев удалось сбросить со стены, скатываясь мо скользкому откосу вала, они не останавливаясь бежали от крепости. Это послужило сигналом к отступлению. Ещё раз рявкнула пушка, заряженная картечью, и в догонку неслись пули выпущенные из мушкетов солдат и казацких пищалей.
Потеряв половину своего войска, ногайцы развернули коней. Бросив своих раненных и погибших, настёгивая коней, они бросились вскачь от крепости.
Защитники крепости собрали трофеи, при этом не церемонясь с раненными кочевниками. Собирали всё, даже стрелы уцелевшие в битве. Оружие и доспехи стоили недёшево, незачем пропадать им.
Андрей не участвовал в сборе оружия, так же как и служивые, (они были на "Государевом жаловании.") Он шёл по главной улице крепости немного ошалевший от запаха сгоревшего пороха. Ну и вонял же он! Ветра в тот день не было и пороховой дым оседал в крепости. Даже сейчас, после бегства ногайцев, запах тухлых яиц забивал ноздри.
-Помоги! - Услышал он звонкий девичий голос, - отец ранен.
Андрей оглянулся на голос. Незнакомая молодая девушка пыталась вытащить из убежища ( траншеи, крытой тёсом) огромного мужика. Несмотря на худобу и бледность, весил он по более центнера, широк в кости и плечах. Вдвоём они быстро вытащили его из ямы и Андрей осмотрел его. Рана от сабельного удара на левом плече уже почти не кровоточила.
Беги за водой! - громко и грубо гаркнул он девушке, и сняв с себя пояс наложил жгут.
- Ох, зачем же я прогуливал историю в школе? - Андрей пытался вспомнить события того времени, в которое он попал. Но уроки, преподаваемые в школе, описывали лишь события произошедшие в Москве. А здесь Урал, и Московские события докатывались, в лучшем случае. через три месяца. А в зимнее время и по полгода никаких известий не доходило.
После похорон погибших защитников крепости, и уборки поля битвы от павших врагов, их тоже предали земле, но вдали от крепости и в общих ямах, отдыхали. Андрей навестил раненого отца девушки, чтобы справится о его состоянии. Не по своему хотению навестил, а послал его воевода.
- Сходи к купцу, которому ты помог, просил он, а отказывать негоже.
Если уж воеводе негоже отказывать купцу, то и Андрей счёл эти слова приказом. Без стука он вошёл в жарко натопленный дом, и по обычаю снял шапку. Дом был небольшой, не строили огромных для дружин в этих краях, маленький дом легче было протопить зимой. Русская печь, сложенная с трубой, чтобы топилась по "белому," занимала немалую часть дома, причём стояла недалеко от входа. За печью и увидел Андрей раненного. Лежал он на лавке, покрытой шкурами, да ещё накрытый тулупом. Для него и топили жарко печь, много крови потерял купец. Рядом с ним сидела девушка, Андрей её не сразу признал, трудно было узнать в девчонке с косой до пояса, испачканную сажей просившую о помощи.
- Дарья! Позови Прошку и Машку. Пусть на стол соберут, гостя встретить.
Прошка и Машка резанули слух Андрея. Он уже привык к тому, что если ты Андрей, то Андрей, а не Андрюшка. Если Иван, то не Ванька, и Дарью купец не назвал Дашкой. Немного позже Андрей выспросил у воеводы, что уменьшительными именами называли холопов или смердов. Называли так, чтобы показать своё превосходство перед ними. Немного, но унизить.
- Вон оно как! - думал Андрей. А в Союзе не заморачивались об этом. Васька Петька, Светка и Ленка, мы все из холопов произошли? Или стёрлись все обычаи из памяти?
-Благодарю тебя, Андрей, за доброту твою. За твою помощь. Воевода мне рассказал, что ты пришлый человек, и тебя ждёт суд в Казани. Я тебя огорожу от дыбы и признаю своим человеком. Поедешь со мной?
- Поеду, Емельян Кузьмич! - ответил Андрей.
- Вот тебе и воевода!- Андрей был в шоке от слов купца. Настроение от одержанной победы над ногайцами пропало. Здесь большей доблесть считалось махать саблей, чем обеспечить грамотную огневую поддержку.
- Дарья! Завтра мы уезжаем! Собирайся, дочь!
Уехать не удалось. В середине ночи повалил снег, Мокрый, крупный, но не тающий, постепенно переходя в мелкий и колючий. Ветер усилился, превращая снегопад в метель. Мело трое суток, телеги, на которых приехали Емельян Кузьмич с дочерью, уже не годились для путешествия по снегу. Сани в крепости были, но их не хватало для обоза. Выздоравливающий купец заказал у местных мастеровых трое саней, и только через неделю купечески обоз был готов к выезду.
- Прошка! - Закричал выздоравливающий Емельян, увидав Андрея в зипуне. - Достань тулуп енотовый для Андрея!
Купец уже начал заботиться об Андрее, как о будущем зяте. За два дня до отъезда он прямо сказал дочери:
- Приедем, обвенчаю вас с Андреем!
- Тятенька, - только и смогла сказать Дарья, заливаясь слезами.
- Молчи дочь! Я так решил!
- Тятенька, спасибо тебе. - Дарья ,всё так же плача обняла отца.
- Ну не плачь, - Емельян гладил её голову. - Тебе уже пора замуж.
Обоз из шести саней выехал из крепости ранним утром. Дорога была неблизкой, до Верхотурья предстояло добираться несколько дней. Андрея и Дарью усадили в одни сани, чтобы привыкали друг к другу. А им и не нужно было привыкать, искра, проскользнувшая между ними в первую встречу, разгоралась в пламя. И пусть они были закутаны в тулупы, прижавшись, ехать было теплее. Нравы этого времени не позволяли им показывать взаимную приязнь, они, в дороге смотрели глаза в глаза, и лишь изредка переговаривались.
Емельян улыбался, глядя как Андрей подаёт руку его дочери. Она была его любимицей, и он желал ей только добра. Разглядев в Андрее настоящего мужчину он мысленно благословил их на брак. Пока только мысленно. Венчание впереди.
Всю дорогу купец молчал, лишь иногда указывал вольным и невольным людям, что им делать на следующей стоянке. Постепенно силы возвращались к нему, и уже перед окончанием пути румянца заиграли не его щеках. Выздоровел. После того, как расположились в хоромах Емельяна Кузьмича, он велел позвать к себе будущего зятя.
- Андрей, расскажи немного о себе, всё же дочь свою за тебя хочу выдать. Нутром чую, что ты наш, православный, но говор у тебя странный. Будто ты жил долго не на Руси.
- Правду рассказать, или как?
- Правду! Я дочь свою за тебя выдаю!
Андрей понял, что купец поверит каждому его слову.
- Батя,...
- Я тебе ещё не батя! - резко одёрнул Андрея Емельян Кузьмич.
- Ну так будешь ещё им,- Андрей взглянул в глаза купцу и начал рассказ.
Он не врал, когда назвался воином. Не соврал и тогда, когда рассказал, что воевал в чужой стране. Рассказывал про горы, ущелья, рассказал и про тех, с кем воевали. Умолчал лишь о времени и об оружии. Ну и купец и не спрашивал его об этом.
- В войске, в котором ты воевал, были не только русские? - спросил по окончании рассказа Емельян Кузьмич.
- Не только. - Андрей и здесь не погрешил ложью. Припоминая старинные названия национальностей союза, он перечислил: - Шляхтичи, литовцы, мусульмане разные...
- Так ты там и нахватался говора иностранного! Отвыкай от него.
Через две недели Андрей и Дарья обвенчались. Тянуть со свадьбой было уже некуда, приближался Рождественский пост.
- Венчается раб Божий Андрей, с рабой божьей Дарьею...
Андрею вспоминалось: "Мы не рабы! Рабы не мы!"
Зима выдалась морозной и малоснежной. Два длинных поста, Рождественский и Пасхальный. Для Андрея они явились настоящим испытанием плоти. Ну ещё бы: к молодой жене не подходи. Мясо и рыба под запретом. Хорошо ещё то, что растительное масло не запрещалось, грибы солёные, да овощи. Жаль, что картошки не было, не пришло ещё её время. Да и селёдочку иваси, Андрей вспоминал...
Санный путь по руслам местных рек не пустовал. По нему возили товары и продукты местные крестьяне и кочевники, по нему и приехали в Верхотурье мытари, с двумя десятками служивых. Через три дня после Рождественского поста мытари уже собирали дань с населения, а служивые занялись пришлыми людьми. Добрались и до Андрея, но тут Емельян Кузьмич пришёл в приезжий дом с мешочком, а вышел без него. Сколько там было, никто так и не узнал, но у Андрея появился документ с описанием его внешности.
Прошла Пасха, и после дня поминовения усопших, Емельян засобирался в дорогу. В этот раз затеял он поход за каменную гряду, через Уральские горы, в Сибирь. После долгих переговоров нанял три десятка казаков и поставил над ними Андрея. Ещё месяц ушёл на закупку товаров и нового пороха. В отличии от пороховой пыли, этот был крупицами, быстрее горел и от этого дальность стрельбы увеличивалась. А тут и реки в берега вошли и дороги просохли.
Андрей прощался с Дарьей. К зиме они ждали пополнение в семье, и поход Андрея за каменную гряду, был воспринят Дарьей со слезами и уговорами. Но против желания мужа и батюшки не принято было бунтовать. Недавно написанный "Домострой" прочно прижился не только в Москве, но и быстро разошёлся по окраинам.
Путь за Каменную гряду лежал через крепость в которой Андрей прожил первые месяцы своей новой жизни. Приближаясь к крепости, стали слышны разрозненные выстрелы. Сначала Емельян Кузьмич и Андрей подумали, что это местные башкиры устроили очередные игрища, но когда рявкнула пушка, обоз остановился.
Ружья зарядить! - скомандовал Андрей казакам.
Три с половиной десятка конных воинов рысью вышли на помощь. Крепость вновь была в осаде.
- Прознали нечестивые, что не вывезли дань. Вновь ополчились. - Купец, забивая пулю в своё ружьё, продолжил: Ну что братцы, поможем православным?
- Ура! - кричали древний боевой казаки.
- Ура! - кричал вместе с ними Андрей.
Остановка, залп короткоствольных ружей казаков и атака опешивших ногайцев.
Уррра! - Боевой клич заставил кочевников остановиться и развернуть лошадей. Казаки, выстрелив из ружей, неслись во фланг наступавшим. Вышедшая из крепости конница довершила победу над кочевниками. Не понявшие, кто и откуда стреляет и нападает, они побежали.
Воевода пригласил за стол Емельяна Кузьмича и Андрея. По местным меркам стол был богат. Дичь, прожаренная на углях, рыба, пойманная мальчишками на рассвете, свиное сало, оставшееся с зимы и сдобренное свежей черемшой, репа и хлеб, только что вынутый из печи. Емельян Кузьмич выставил на стол редкое в этих местах хлебное вино.
- "Селёдочки бы ещё, да с разваренной картошкой" - подумал Андрей, но промолчал. До картошки и табака, к которым он привык в Союзе, ещё столетие прожить нужно. - " Не доживу" - справедливо рассудил он, и принялся за трапезу.
- Воевода, а ты бы и впрямь сдал бы меня, спросил Андрей после пятого "причащения."
- Ну а куда бы я делся? Я человек служивый, на дыбу и мне не хочется. Да и может бы и наградили бы, - ответил изрядно захмелевший воевода.
- За правду благодарю, а награда тебя обошла стороной, спасибо Емельяну Кузьмичу, огородил тебя от греха.
- Меня? - воевода чуть ли не подпрыгнул со скамьи.
- Начальник! - Вспомнил Андрей жаргон восьмидесятых. - Ты сдать меня хотел за побрякушку на кафтане. Что же ты сразу меня в камеру не закрыл?
- Осень. Ногайцы в это время всегда беспокоят. Ну я и решил, что пользы от тебя свободного больше будет. Не ошибся.
Может воевода и был прав. Однако мысль о том, что его будут пытать на дыбе...
Андрей поблагодарил воеводу, за гостеприимство и за то, что не дал ему умереть с голода в подвале местной крепости. По законам того времени, заключённых должны были кормит родственники. У Андрея их не было.
Сначала дорога позволяла отряду не заботиться об направлении. Затем она упёрлась в густой лес, сразу же превратившись в тропу для верхового отряда. Лесная тропа замедлила движение торгового каравана. Казаки, нанятые для охраны, за дополнительную плату, вырубали кустарники и мелкие деревья так, чтобы смогли пройти телеги с товаром.
Головной дозор, пятеро казаков, нарвался на засаду. Одиночный выстрел и последующий шум боя остановил обоз.
- Третий десяток на месте, остальные за мной! - скомандовал Андрей, взяв казацкую пику в руку.
Нападавших было немного, и подлесок, в котором скрылись оставшиеся в живых, был густой и не для конного воина.
- Назад! - Скомандовал Андрей услышав несколько выстрелов, и не ошибся. Основная битва разгоралась возле обоза. Оставленный им десяток казаков отбивался от полусотни нападавших. Перезаряжать ружья не было времени, и азарт боя быстро погасил страх перед холодным оружием. Конные воины разили пиками пеших разбойников. Кистени, годившиеся в бою против простого люда, не наносили ущерба казакам, вооружённым саблями. Бой быстро закончился победой торговцев. Не обошлось и без потерь, две могилы, с крестами, остались на краю леса. Да ещё десяток раненых погрузили на телеги.
Впереди появилась широкая дорога, ведущая через перевал. В первом же поселение Емельян Кузьмич остановил обоз. Раненным был необходим уход, а остальным отдых. Да и поторговать здесь можно было. Поменять железо на шкуры или на золотой песок. Не долго отдыхали, оставили ещё одну могилу с крестом и пошли через перевал.
Дождь, июль за Уралом был дождливым. От дождя не было спасения, промокли и все промокло всё. Даже товарное железо покрылось ржавчиной и уже не годилось на продажу. Емельян Кузьмич решил возвращаться домой. Люди, собранные им в поход, не возражали. Обоз развернулся назад. Обратная дорога была не прямой. Заезжали на кочевья башкир, торговали, меняли железо очищенное от ржи на шкуры лисиц. Охотились и ловили рыбу в постные дни. К осени вернулись в Верхотурье. Так уж получилось, что они прибыли через три дня после рождению сына Андрея.
В честь возвращения и рождения сына и внука, Емельян и Андрей, немало принявшие "на грудь," босиком отплясывали во дворе. Взявшись за руки они месили осеннюю грязь, оглашая криками радости округу. Ну ещё бы! первый сын и первый внук!
После неудачного похода, отпраздновав рождение сына, Андрей начал вести жизнь, принятую в городище. Лентяев здесь не было, работали все! Впереди длинная и холодная зима, да ещё и урожай ржи и репы пострадал от летних дождей. На короткой сходке было принято наловить и насолить рыбы, заготовить дичь и заготовить дрова.
Дичь заготавливали оставшиеся на зимовку в крепости казаки. Ловили рыбу посадские, непривычные к оружию, но умеющие ставить сети. Собирали грибы, и солили их в бочках женщины, грибов было много, возили телегами и им тоже работы хватало. Андрей, с посадскими мужиками заготавливал дрова. Березняк, стоявший недалеко от крепости, не трогали, уходили подальше. Да и для топки печей рубили всё подряд. Берёза, дуб и вяз, в равных долях, не давали трубам печей забиться копотью, а стенам печи растрескаться.
Работа была не сложная, спилили дерева, обрубили ветви, распилили на двухметровые чурбаки и сложили в штабель. Этим дровам предстояло хорошо просохнуть, заготавливали их наследующий год, сейчас же, грузили на телеги прошлогодние дрова и свежие обрубленные сучья.
Неполный десяток, всего восемь сбежавших казаков, смотрели за людьми, которые были заняты заготовкой дров. Голодные, ночующие под открытым небом, они шли на восток, скрываясь от неминуемой кары за участие в восстании. Они могли бы попросить хлеба у лесорубов, но голод помутил их рассудки. Хорошо ещё, что убивать они их не собирались, и те и другие были православные, приготовили арканы (верёвки,) которые метали так, чтобы обездвижить врага и взять его в плен. Но не на тех нарвались! Лесорубы легко увернулись от брошенных пут и приняли бой. У десятка посадских людей не было шансов одолеть восьмерых матёрых воинов. Полегли все, нападавшие не стали разбираться, кто жив, а кто нет, забрали нехитрую провизию и двинулись дальше, оставив троих, павших под топорами лесорубов. Двоих зарубил Андрей, но и сам получил удар саблей в спину. Он дышал, когда его подобрали возвращающиеся с охоты казаки. Он стонал, когда ему зашивали рану, а дальше был кошмар.
- Огонь! -кричал Андрей, - Слева валят гады! Где пулемёт? - Увидев пулемётчика, откатившегося за камень, Андрей рывком бросился к пулемёту и нажал на гашетку. Пули медленно вылетали из ствола, одна за одной, словно в замедленном кино. А душманы бежали, оглашая криками окрестности. - Мочи духов, - кричал Андрей, понимая, что спасения нет и остаётся только подороже продать свою жизнь.
Священник вслушивался в бред раненного. Услышав: "мочи духов" он достал из-за пазухи венчик и обмакнув его в чаше со святой водой, начал обрызгивать собравшихся доме людей. Андрей затих, перевернувшись на бок. Добрая порция святой воды досталась и ему. Емельян, почувствовав, что в доме стало душно, открыл окно и дверь. Затем попросил собравшихся выйти во двор.
- Он отгоняет духов, тех, что пришли за ним. Мы бессильны ему помочь, но и не будем мешать.
Свежий воздух, ворвавшийся в дом, разбавил духоту и запах лампад. Андрей перестал бредить и крепко заснул. Родные, а особенно Дарья, молились за его здоровье. Крепкий организм Андрея, да молитвы приобретённых родственников помогли ему выкарабкаться. Не было антибиотиков в то время, спасло его то, что сабельный удар был чистый и не занёс никакой инфекции в рану.
- Батя, - Андрей заставил тестя повернуться к нему. - Надо не тридцать казаков брать в поход, а три сотни. Да пушечку небольшую, а лучше три, и пороха побольше.
- У меня монет не хватит, чтобы оплатить всё это, - ответил ему Емельян, не пойдут казаки за мной без денег!
- А ты славу им пообещай, да щедрый задаток выдай. Ведь никто до тебя не ходил за каменную гряду.
Река несла лёд. Грохот сталкивающихся льдин доносился до утёса нависшего над ней. Взявшись за руки, Андрей и Дарья смотрели на ледоход. За рекой простиралось бесконечная тайга, Ещё не проснувшийся лес серел нераспустившимися листьями среди зелёных хвойных деревьев. Дарья была здесь в первый раз. Андрей, в прошлой жизни, стоял на этом утёсе с отцом. В его памяти всплывали картины тайги прорезанной полями и дорогами. Их, с этого утёса, было видно. А ледоход остался прежним...
- Ты снова с отцом уедешь? - Дарья смотрела в глаза мужу.
- Да, - коротко ответил Андрей.
- Береги себя, - опустив глаза сказала Дарья.- Для меня и наших детей.
Андрей поднял жену на руки и начал спускаться с утёса.
- Конечно, любимая.
Весна не удалась. До середины апреля, по ночам, стояли морозы не давая снегу начать таять. Затем немного отпустило, а в начале мая пришла почти летняя жара. Снег на полях быстро сошёл, оставив после себя грязь. Реки разлились и Емельян, ожидая пока просохнут дороги, начал собираться в новый поход. Но к середине мая резко похолодало и пошёл дождь. Нудный, осенний, иногда переходящий в сильный он не оставил ни одного погожего дня до середины июня. Поля стояли не паханные и всё местное население уже начало готовиться к голодной зиме. Наконец дождь закончился, поля начали просыхать, и народ ринулся в поля погоняя лошадей и взрыхляя землю сохами. Ещё оставалась надежда отсеяться и собрать урожай. Уговорить кого либо из казаков отправиться в поход было невозможно, народ пахал и сеял. Затем наступило время сенокоса. Трава, после обильных дождей, стояла по пояс. На сенокос выходили ранним утром, косили по росе, затем ворошили вчерашнее подсохшее сено, собирали в копны уже высушенное. Домой возвращались уже затемно. Короткий перерыв на сон, и снова в поля. Емельян уже давно махнул рукой на летний поход, понимая, что зимние запасы важнее выторгованных шкур. Андрей трудился наравне со всеми, пусть и не всегда у него всё получалось так, как у местных. На сенокос выезжали на боевых конях, ведя в поводу рабочих впряжённых в телеги. Сабли и пики всегда держали при себе, прошёл слух, что племена Сибирского ханства собирались в отряды для набегов. Их правитель, Али-хан, не мог сдержать их, погода и их не баловала в этом году. Опасаясь бунта, он закрыл глаза на их вылазки.
Валки свежескошенной травы уложены ровными рядами, настало время обеда и на поле пришли женщины с детьми, чтобы накормить мужей и помочь грузить сено на телеги. Едва расположились в тени деревьев, как со стороны города послышался набат. Колокол созывал всех в крепость. Казаки бросились к своим коням, женщины собирали провизию, а подростки бежали к рабочим лошадям, чтобы отвести их в крепость. Пушечный выстрел прогремел словно гром. Нападение! Мужчины вскочили на коней и двинулись в сторону дороги, ведущей в городок. Со всех покосов собрались на дороге около пятидесяти человек. Все конные и все с оружием, пиками и саблями, без доспехов. На них шли ордынцы. А с покосов, нахлёстывая рабочих лошадей, выезжали на дорогу женщины с детьми. Они явно не успевали добраться до крепости, мужчины развернули коней в сторону ордынцев, Андрей встал в строй. Те, видя перед собой добычу, ударили пятками своих коней и бросились за ней.
- Гони!- громко крикнул старый казак и перехватил пику рукой.
На встречу ордынцам рысью летела полусотня всадников, одетых в лёгкую летнюю одежду . И пусть врагов было в десять раз больше, они не колеблясь приняли бой. Бились зная, что спасают от плена, а может быть и от смерти своих жён и детей. Бились до последнего дыхания...
Афганистан-СССР 1987 год.
Очнулся Андрей от того, что его переворачивали на спину.
Госпиталь, Кабул. Андрею не разрешали вставать, он постоянно пытался, но тут же валился с ног. Сильнейшая контузия. Через две недели он заговорил. Его медленную речь списывали на последствия травм. Два месяца его лечили в Кабуле, затем перевезли в Союз. Ещё месяц лечения в Ташкенте, наконец поставил его на ноги.
Андрей не стал продлевать контракт, до окончания срока оставалось меньше трёх месяцев, но он не стал их дослуживать, подал рапорт. До окончания срока и в связи с контузией, ему предоставили отпуск. Андрей поехал на Урал. На месте крепости стоял небольшой город. Новые каменные дома образовали улицы вдоль реки. Старый город стоял на холме, огороженном каменной стеной. Целый музей получился, но ничего не напоминало деревянной крепости. Андрей обошёл городские музеи, архивы и библиотеки, пытаясь найти хоть крупицы истории о том времени. Ничего! В девятнадцатом веке случился пожар в архиве и все документы сгорели вместе со зданием. Оставалась последняя надежда.
Единственный работающий храм в городе стоял в крепости. Там и нашёл Андрей записи о рождении и упокоении людей. Дарья прожила ещё почти сорок лет, после того дня.
Он стоял на утёсе, смотрел на спокойно текущую реку. Смотрел и улыбался, вспоминая то славное время, названное историками смутным. А река несла свои воды, так же, как и три с половиной столетия назад.
- Спаслись, и она и Егор. Значит не зря всё было... - Повторял он улыбаясь.
Через два дня Андрей уехал в Новосибирск.