На днях заглядывал Пашка. Пришел с пивком.
- Давай, говорит, посидим.
- Давай, говорю. А что высиживать будем?
- Понимаешь, я тут старое вспомнил, когда хлам всякий перебирал. И так, что-то, приперло. Вот, хоть, плач! Помнишь, у соседей береза росла и мы на нее часто лазили? Спилили. Мешать стала. Участок обносят новым забором. Техника работает. Короче, последнее деткое воспоминание ликвидировали.
- Да, дружище. Все меняется...
- А Ленку, соседку, помнишь?
Я киваю, а сам улетаю мыслями в нашу сопливую юность, когда порхали мы, как птахи по деревьям, целой ватагой убегали за малиной в лес, плескались в реке. Это ж совсем другая жизнь, радужная какая-то.
- Ленки больше нет. Вот так, Васятко! Мы ж не старики еще. Чего так!?
- Не знаю...
- А Егора, что в реке по весне утонул помнишь?
- Помню. Тянуло его к воде. Он там видел что-то. Бабы на похоронах голосили, а я все думал, что он себе такой смерти и искал. У него, ведь, и мысли всегда о потустороннем были. Вот и ушел в свой мир. А уж как ему там, никто не расскажет.
- А Степку помнишь? Ему завидовали все, такой красивый уродился. Папка с мамкой обычные, а этот, словно, его им взаймы дали.
- И Степку помню, и как погиб в Чеченскую. Там, наверху, такие нужнее. Тоже ведь, видно было, что не заживется. Душа у него горячая была.
- К бабе Фриде заглядывал?
- Не. Давно там не был.
- Она живая еще. Все сама. И рябины у нее такие "коренастые", и ель перед домом уже совсем высокая. Шиповник в этом году так цвел, что окна у них утопали в розовом облаке.
- Виктор Иваныч умер.
- Слышал.
- Мужик был. Моему бате жизнь спас. Надо на кладбище как-нибудь сходить. Там теперь многие с нашего околотка.
- Да не грусти ты так! Ты ж им лучше не сделаешь.
- А ты смерть когда-нибудь видел?
- Покойников видел. Смерть нет. Они все с разным выражением лиц в гробах лежали. Вот, к примеру, Замараев. Он почти улыбался. Я смотрел и никак не мог понять, почему мертвый лежит с блаженным выражением лица, как-будто сейчас проснется. Совсем это не по-покойничьи. А дед Иван после смерти лицом изменился так, что я его не узнавал. Казалось, усопшего подменили. А Татьянка, что по молодым годам от рака умерла, после смерти выглядела здоровой.
- А мне приснилась однажды... Я в каюте, на нашем танкере, день. Вижу входит в черном плаще, с косой. Плащ снять хочет, а я ей говорю: нечего тут свои кости показывать, видел уже. Она на постель присаживается и мы говорим. А потом она ушла. У нас в тот день, чуть авария не случилась, но обошлось все.
- У нас бабка Ульяна смерти не боялась. Гадюк спокойно в руки брала и случая не было, чтоб ее хоть одна ужалила. Все говорили, что она приколдовывает. А я спросил, в чем фокус со змеями. Так она мне с улыбкой только и ответила: "Так, ить, тоже тварь Божья. Я Отче наш читаю, а потом тихонечко за голову беру, да мыслями прошу змею не обижаться, что потревожила и с тропы ее в траву кидаю".
- Дед Ефим много баек знал. Лесничим полжизни отработал, с разным сталкивался. Говорил, однажды такое видел, что от страху можно рехнуться. Спрашивал, как это он умом не тронулся. А тоже, баил, будто какие-то там молитвы читал.
- А ангелов ты видел?
- Не приходилось.
- А я видел, однажды. Стою на остановке, в небо посмотрел, а там картина из облаков. Ангел, по пояс, держит большой щит в направлении запада, а в другой руке опущенный меч. Хотел на сотовый снять, только у меня заряд кончился. И знаешь, никто из людей не смотрел тогда в небо.
Сидели мы так до сумерек. Большей частью молчали и уютно было вдвоем, будто думаем об одном и том же.
Фото из свободного доступа интернета.