Кто б мог подумать, что с виду такой нежный, кроткий, правильный, сдержанный Антон Павлович Чехов потерял невинность в 13 лет, любил женщин доступных [независимо от возраста, сословия, положения (не во гроб), состояния, красоты, цельности и размера (хотя предпочитал полненьких – Пышек и особо жидовок (его, прости, Г-ди), термин)], часто посещал публичные дома и бордели, возмутившись в Сумах их отсутствием …
Пушкин в этой части жития, навыков практических занятий по курсу науки страсти нежной и проявлению бесстыдства бешенства желаний полового возбуждения ему в подметки не годился.
Кроме того, Антон Палыч был в 1888 лауреатом Пушкинской премии – а Пушкин нет = только удостоен рукотворного памятника на Тверском с переездом на Страстной (чтоб видеть Нашему Всему ночью тайком танцовщицу на «доме под юбкой»)
Однако (ж по Леонтьеву):
«Изображение секса в литературе вызывало у Чехова раздражение. В ответ на похвальный отзыв Суворина о том, с какой искушенностью трактует этот вопрос Золя, Чехов сердито написал: «Распутных женщин я видывал и сам грешил многократно, но Золя и той даме, которая говорила Вам „хлоп – и готово“, я не верю. Распутные люди и писатели любят выдавать себя гастрономами и тонкими знатоками блуда; они смелы, решительны, находчивы, употребляют по 33 способам, чуть ли не на лезвии ножа, но все это только на словах, на деле же употребляют кухарок и ходят в рублевые дома терпимости. <…> Я не видел ни одной такой квартиры (порядочной, конечно), где бы позволяли обстоятельства повалить одетую в корсет, юбки и турнюр женщину на сундук, или на диван, или на пол и употребить ее так, чтобы не заметили домашние. Все эти термины вроде в стоячку, в сидячку и проч. – вздор. Самый легкий способ – это постель, а остальные 33 трудны и удобоисполнимы только в отдельном номере или в сарае. <…> Если Золя сам употреблял на столах, под столами, на заборах, в собачьих будках, в дилижансах или своими глазами видел, как употребляют, то верьте его романам, если же он писал на основании слухов и приятельских рассказов, то поступил опрометчиво и неосторожно» .
Вместо того чтобы продолжать обсуждение этой темы на бумаге, Суворин пригласил Антона с Машей в Петербург. Дофин, полагая, что Чехов в столице погуляет вволю, советовал ему в письме: «Ваши комнаты придется Вам уступить сестре, а самим взять библиотеку, не ту, что возле кабинета отца, а рядом с прихожей. Диван там рекомендую. Ход отдельный. Ночью, как войдете, старайтесь упасть влево, попадете в дверь».
(см. Рейфилд Дональд. Жизнь Антона Чехова - 2014; книга сия приобретена на блошином рынке Мюнхена, что рядом с телебашеней)