Рассказывали, что Михаил Птушко родился в Канаде в годы войны. Его отец был владельцем строительной компании. А когда война закончилась, и весь мир с восхищением смотрел на СССР и Сталина, множество иностранцев сорвались с мест и поехали в советскую Россию жить. И этот самый отец тоже поехал… С семьей. И остался там навсегда.
И вот теперь, когда в СССР прошла перестройка, страна еле пережила тяжкие девяностые и мир отпраздновал “миллениум”, сын строителя вернулся в Канаду. Говорили, что ему сильно за шестьдесят, английского не знает, работу найти не может. Сидит на соцпособии, в тоске. Тем более, что на Украине у него молодая, сорокалетняя жена, ждет вызова. А какой вызов, если у него нет дохода, и власти Канады не позволят привезти супругу?
Журналистка Лиза узнала у знакомых номер его телефона и позвонила. Птушко ответил что да, приезжайте, я согласен чтобы про меня написали статью. Только ничем она не поможет.
- Нет, - возразила Лиза. - Вот увидите, помощь придёт.
После публикаций проблемы её героев действительно решались. Она знала как достучаться до сердец. Нередко результаты даже превосходили ожидания.
Птушко оказался пожилым, коренастым мужчиной. Хмурый, подавленный, немногословный, Михаил показал довоенные фотографии, где он маленьким мальчиком сидит на коленях у разодетой дамы.
- Это моя тетя. Она жила в Эдмонтоне. Я хотел бы ее найти, но не знаю английского, - посетовал. - Она уже умерла, конечно, но есть же дети, внуки…
Он вынул из полиэтиленового пакета пожелтевшую газетную вырезку. Это была статья на английском языке и фотография: мужчина в темном пальто и шляпе стоит у трапа корабля и машет рукой, улыбается. Статья рассказывала о Джейсоне Птушко, состоятельном застройщике из Эдмонтона, который решил переехать в СССР.
- О нашей семье тогда писали все канадские газеты, - пояснил Михаил. - Папа уезжал из Канады очень воодушевленным, продал компанию, положил деньги в советский банк, хотел помочь отстраивать страну. Но всё оказалось не так, как ожидал. Ему не доверяли. Для Советов он был буржуй, и хоть его и назначили заместителем руководителя на стройке, но приставили наблюдающих.
- Это естественно, - заметила Лиза. - Страна после войны…
Михаил нахмурился, но промолчал.
- Папа очень хотел вернуться в Канаду, но боялся признаться, - продолжил. - Его приезд ведь описали и в советских газетах. Отец сказал: «Мне уже отсюда не уехать, а у тебя, если появится малейшая возможность — используй». Но возможность у меня появилась только сейчас.
Михаил развел руками и Лиза невольно обратила внимание на его жилище. Это была квартира-студия, в которой стояла замызганная тахта (видно, кто-то отдал), стол и стул. В углу ящик с инструментами - Михаил был сантехником, и коробка с одеждой.
- Полтора года уже здесь живу, а просвета нет, - вздохнул Птушко. - Жена осталась в Киеве.
Лида понимала, что «дед», как она его про себя окрестила, переживает как бы молодуха кого не нашла за это время. Порасспрашивала еще немного, перечитала вырезки из газет, и, заверив еще раз, что после статьи его жизнь изменится в лучшую сторону, ушла.
хxx
Звонок раздался уже на следующий день после выхода статьи в русской газете. Энергичный голос спросил:
- Вы можете связать меня с Михаилом? Я замдиректора завода, выпускающего сантехнику, и у меня есть для него работа. Но есть и кое-какие вопросы, можно я к вам в офис заеду сейчас?
Лиза разрешила.
Мужчину звали Львом Борисовичем. Это был сероглазый, рыжий еврей, невысокий и энергичный.
- Я прямо распереживался, когда прочитал, - быстро говорил он. - Сразу вспомнил, как уезжал из Союза, как было трудно на новом месте. Я еще тогда решил, что буду новеньким помогать.
- Здорово! - сказала Лиза. - Она знала еще одного такого человека. Был в общине старик, русский иммигрант, сын белогвардейца, который тоже помогал новоприбывшим. Он возглавлял крупную канадскую сеть магазинов, и превратил свой дом в бесплатный постоялый двор для новеньких — с ночлегом и питанием. Он никогда не был на Родине, но любил русских, и тоже поклялся себе всегда их поддерживать.
- Это здорово, когда есть такие люди, как вы, - повторила Лиза.
Они со Львом разговорились.
- Знаете как я уезжал? - улыбался гость, отхлебывая кофе из подставленной ему чашки. - В то время евреев не выпускали. Мне по великому блату родители организовали поездку в Италию. И там я сбежал. Всё, что у меня было с собой — это сто долларов и книжка про водоснабжение и канализацию. И вот только представьте себе. Ночь, я иду пешком через Альпы… Страшно - не передать! У меня уже нет советского паспорта — я его выбросил, а никакого другого не имеется. Тут раздается немецкая речь, лай овчарок… А я еврей, аж дрожь по коже... Подумал, что вот загрызут меня немцы…
- Овчарки...
- Да… Загрызут меня овчарки, и никто искать не будет. Я ничей не гражданин… Знаете как это страшно, когда ты ничей?
Лиза представила. Действительно жуть.
- А почему вы решили уехать из СССР? - спросила. Ей это было непонятно. И даже дико. Она выросла в обычной сибирской семье, которая любила Родину и в которой всякий, кто не любит свою страну, считался негодяем. Таких лично никто из членов семьи не знал, но видели по телевизору. Их показывали в «Международной панораме» - плачущих эмигрантов, которые просились назад и рассказывали, что увидели на Западе совсем не то, что ожидали.
- Так вам и надо! – сердито говорила мама.
Лиза не знала никого в своем тогдашнем, советском окружении, кто не любил бы свою страну. После перестройки кто-то всё еще хорошо отзывался об СССР, кто-то ругал советскую власть, но поголовно все русские любили Родину как таковую.
Уезжать стали только в тяжелые, беспросветные, опасные для жизни девяностые. Но границы уже были открыты, можно было ездить туда-сюда, можно вернуться. Потому эмиграция не воспринималось как предательство. Разрушенный СССР никому не противостоял, с экранов «демократы» уверяли, что Запад дружелюбен, что помогает, вот вам и гуманитарка в доказательство. Люди верили. Можно поехать подработать... Лиза так и поехала — подработать, заполучить на всякий пожарный канадскую паспортину. Плохо разве? А потом застряла. Ибо гражданство не сразу дают, а как дадут, уже вроде и жизнь наладилась, зачем снова всё рушить и ехать назад?..
Родину же любила. Претензий не имела. Даже к ельцинской России. Отделяла алкаша и его подельников-олигархов от страны. А уж что говорить об СССР! Если бы он был цел сейчас, задрав штаны бежала бы туда. Как и - она уверена – почти вся русская эмиграция девяностых годов.
Непросто бывшим советским живется на чужбине. То есть евреям, как ей кажется, полегче — они народ тёртый в многовековых эмиграциях. Граждане мира. Чувствующие себя как рыба в воде в торговле и бизнесе. Организации у них свои в Канаде есть и чаще всего имеются родственники. А русским эмиграция оказалась — туши свет. Ни родных, ни знакомых в новой стране, ни русских организаций. Поначалу все мыкаются как слепые котята, набивают шишки, переживают подлинные трагедии - и семьи рушатся, и в тюрьму попадают из-за незнания законов. Но не возвращаются. Гордость не дает. Все же видели, как ты уезжал. Вернуться лузером кому охота? Вот и преодолевают. Плачут, но терпят. Потом, конечно, на ноги встанут, ибо терпение и труд всё перетрут, но сколько же боли будет храниться в сердце! И тогда тем более назад не поедут, так как во-первых уже встали на ноги, а во-вторых, сработает “эффект казино”: столько пережито, столько вложено, что как бросишь? Надо отыграться. До счастья – рукой подать.
Русскому человеку эмиграция не идет. Не кочевой народ и не коммерсант. Генетически – землепашец, со всеми вытекающими последствиями: он простодушен, прикован к своему клочку земли, любит его. И свою тайгу, и пасеку, и речку, и город, и Пушкина. Уважает честный труд. Не считает, что дурак, коли кто тяжело трудится. Он только такой труд и уважает. Все остальное — мошенничество и ловкость рук. Ну, когда деньги из воздуха… А на Западе деньги из воздуха считаются высшим пилотажем. Про это книжки пишут – как дождь продавать. И не то, чтобы все на Западе были нечестными. О нет, и там много хороших людей! Просто человек при капитализме так замордован работодателем, так опутан кредитами, что охотно покупает лотерейные билеты и книжки про то, как стремительно разбогатеть “поверив в себя”. Мечтает вырваться из банковской кабалы...
Русский народ немногочисленен, если смотреть на территорию, по которой он разбросан. Часто русский человек жил один на таежной заимке, или в деревне в двадцать дворов, где все друг друга знают, и лгать, хитрить было зазорно. Да и опасно. А потому он неумел в этом, неповоротлив в сделках, слишком прям, открыт и наивен.За что его обзывают дураком и чем пользуются. Потому для русских жизнь за границей - огромное испытание. Очень много странных законов, удивительных неписаных правил, а потому и потрясений.
И вот Лиза с любопытством смотрела на Льва, который по своей воле, из спокойной, мирной, мощной страны добровольно бежал. «И чего тебе не хватало?» - хотелось спросить, но она вежливо произнесла:
- А почему вы решили уехать из СССР?
- Меня хотели призвать в армию, а тогда СССР принимал участие в военных конфликтах за рубежом… С Китаем воевали, в районе острова Даманский, в Лаосе наши были, в Сирии, - сказал Лев. - Мне стало известно, что меня отправят в одну из таких точек. Но, позвольте, с какой стати? Создавайте контрактную армию и посылайте её куда хотите!
Лиза задумалась прав он или нет и прослушала причину, по которой именно Льва хотели отправить на войну. А он уже продолжал:
- Так это что! Я не буду рассказывать в подробностях как оказался в Израиле, но и там меня захотели отправить на войну! В итоге я прибежал в посольство США, а мне говорят: «У нас война с Вьетнамом, если ты туда пойдешь, мы тебе выдадим грин-карту». Елизавета! Меня хотели армии трёх стран!
Он расхохотался. Лев был доволен, что, как колобок, укатился от всех этих, которые хотели его руками загребать жар.
- И только Канада не заставляла меня воевать! - сказал серьёзно. - И за это я её люблю! Однако, перейдем к делу. Дайте телефон вашего подопечного, я его устрою на работу в нашу компанию. Нам нужен сантехник.
Лиза дала телефон и стала собираться домой.
- Я подвезу, - предложил Лев.
Лиза жила в Канаде всего три года, и передвигалась еще на автобусах. А ехать домой было далеко — в центр города, и она согласилась.
Лев управлял какой-то мудреной, блестящей, оливкового цвета машиной с открытым верхом. Как сообщил, страшно дорогой. Они ехали с ветерком, и попутчик интересно рассказывал про Италию, которую страстно любил. Пел песни на итальянском. Рассказал, что у него в Канаде жена и двое взрослых сыновей, но он влюбился в девушку сына, ушел к ней. Они поженились. А семья не простила, не общается с ним.
Лев погрустнел на несколько секунд, но тут же сообщил, что молодую жену очень любит, и хоть и понимает, что поступил скверно, а все-таки не мог поступить иначе — влюбился. Для сына она — одна из многих, а для него — единственная.
Лиза не осудила. Он был настолько легким, весёлым, обаятельным, настолько по-детски довольным собой, что она поняла, что это любимец женщин, гулена, вертопрах, который, однако, добр и отзывчив — притащился же в редакцию помочь незнакомому деду. Ну и человек эрудированный, разбирающийся в прекрасном. Во время этой поездки Лев познакомил ее с певицей Эммой Шаплин — поставил диск. И переводил то, что Эмма поет божественным голосом.
- «Отключите звезды»… У нее умер любимый, и она просит отключить звезды…
Лиза улыбнулась. Надо умудриться оставаться таким романтиком в пятьдесят с лишним лет.
Когда они проезжали по центру города, по одному из районов с многоэтажками, Лев пояснил:
- А вот это наш проститутский район. Тут одни шлюхи живут.
- Остановите пожалуйста, - смущенно попросила Лиза. - Я тут тоже живу.
Она жила в многоквартирном доме, набитом такими же, как она, новыми иммигрантами. Много было русских. И не сказать, чтобы шлюхи.
XXX
Собственная жизнь закрутила её так, что она забыла про Льва. Михаилу Птушко звонила, спрашивала как дела, он скупо отвечал: «Всё так же». А разве Лев не принял вас на работу, интересовалась Лиза. Отвечал, что «вопрос решается, еще неизвестно».
И тут вдруг звонок. Лев Борисович звонит и довольно отчитывается:
- Устроил я твоего знакомца к нам, получает он девятнадцать долларов в час, плюс у него куча бенефитов*. Также я устроил его на бесплатные курсы английского. Скоро Михаил сможет подать документы на воссоединение с женой. Три месяца он уже работает, им довольны.
- Да? - Лиза была неприятно удивлена. - А мне он не сказал.
- Да какая разница сказал он тебе или нет?
- Большая. Неблагодарный человек. Он же видит, что я за него переживаю, мог бы порадовать.
- В добрых поступках не должно быть корысти! Ты же не ради «спасибо» ему помогала?
- Не ради. Но язык у него не отвалился бы.
И Лев прочитал ей вполне христианскую лекцию, что помогать надо, ничего не ожидая взамен.
Лиза молчала. Она в очередной раз столкнулась с тем, что отдала кому-то кусочек сердца, а перед ней в ответ захлопнули дверь. Ведь что такое неблагодарность? Это неразделенная любовь. Ты понял человека, ощутил его страдание, пожалел, помог, а значит чуть-чуть полюбил. На мгновенье полюбил, пусть не сильно и неосознанно. И, как при всякой любви, тебе хочется получить такое же чувство в ответ. Слово «спасибо» вполне устроит. Только «спасибо» и все. Это будет означать, что сигнал послан человеку, получен им, и вернулся к тебе. Азбука Морзе между душами.
- ОК, спасибо вам, - сказала, наконец, Лиза. Лев называл ее на «ты», потому что она была в два раза младше, в дочери годилась. Она обращалась к нему на «вы». - Я все равно очень рада, что вы помогли Михаилу, и вы умница. Молодец прямо!
- Приходи в гости!
- А жена не против?
- Она уехала на родину, на Украину.
- А прилично это, вы думаете?
- Ну, насиловать не буду. У меня кофе необыкновенный, ты такого не пила никогда! В Италии научили. И блины пеку, шоколадом поливаю. Я за тобой заеду во вторник после работы, хорошо?
Многие убеждены, что если женщина идет в гости к мужчине, то она хочет секса. И знает, что он будет. Но это неправда. И оплевывать, например, изнасилованных и убитых девушек, что «они знали куда шли», неправильно. Многие — не знали. И женщины-то часто доверчивы, не говоря уж девчонки. Ты познакомилась с парнем, три раза гуляла с ним по нескольку часов, в кино ходила, в кафе. Много говорили. И ты понимаешь, что это нормальный человек. Адекватный, скромный, и даже застенчивый. Потому если в конце вечера расходиться вам неохота, а вы уже везде побывали, и он приглашает к себе домой, и говорит, что скачал новый, фильм и ему интересно узнать твое мнение о нем, девушка идет. Ей любопытно узнать как он живет, ей хочется побыть с ним подольше, и хочется посмотреть фильм.
Она испытывает искренний шок, когда к ней протягиваются руки, когда парень меняется в лице. Некоторые девушки даже в окна прыгают и ломают ноги…
Тем более не верит общество зрелым женщинам, которые идут в дом к мужчине, и якобы не знают что за этим последует. А они, не все, но многие, действительно доверяют мужчине, который кажется хорошим человеком.
Об этом думала Лиза, когда направлялась в гости ко Льву. Явись в квартиру вдруг жена Льва, она подумает, что Лиза — любовница. А она вообще никаким боком не любовница и не собирается ею быть. Лев — старый. В папы годится. У Лизы отца нет, и общаясь со Львом она поняла, как хорошо иметь в друзьях мужчину намного старше. Он умный, много знает, и не домогается. Он галантен. А еще ей было одиноко в чуждой канадской среде. В редакции эмигрантской газеты работают ведь не журналисты, а кто попало. Люди не были близки ей по духу, с ними не о чем было говорить, кроме быта и сплетен о конкурентах. А со Львом можно говорить о высоком. Он начитан, тянется к искусству. Они с ним когда по телефону разговаривают, так прямо взахлеб. И Лиза видит, что и ему одиноко и скучно. Живет он не в русском районе, а на работе вокруг него - канадцы и сантехника.
xxx
Кофе Лев приготовил знатный. Усадил ее и поил, блинами кормил, и рассказывал, рассказывал…
В какой-то момент журналистку взбесило, что он о России все время отзывается плохо.
- Вы Рашкой мою страну не называйте, - попросила. - Еще раз скажете «совок», никогда больше не буду с вами разговаривать.
Он обещал исправиться. Но Лиза злилась.
- Вот почему вы ненавидите Россию? - спросила. - Вы же антисемитизм сеете! Вот что я о вас, еврее, должна думать, когда вы Россию хаете?
- Ничего. Я сам антисемит, - просто и спокойно ответил Лев, переворачивая блинчики на сковородке. - И родители мои.
- Это как? - удивилась Лиза.
- Они побывали в лагерях. Насмотрелись разного, - туманно ответил Лев.
Лиза хотела было спросить в каких — сталинских или немецких, но мысли перескочили на другое: зачем Лев это сказал? Врёт же. Проверяет, щупает. Хочет вывести на чистую воду, подозревает. Из-за того, что Россию защитила.
Огорчилась. Как это всё обрыдло...
Она давно заметила, что в общине, состоящей процентов на восемьдесят из вырвавшихся из СССР антисоветчиков, приехавших в Канаду через Израиль, выражение любви к России, или даже малейшая похвала чему-то советскому или российскому, вызывала истерику. Патриотизм тут же увязывался с антисемитизмом. Эмигрантская публика была уверена, что любить Родину и евреев одновременно невозможно. И Лиза удивлялась этому стойкому самобичеванию, не могла понять причины явления. Думала: и что, теперь от Родины отречься и не защищать ее что ли? Чтобы в “измах” не обвинили.
И еще думала что они, эти разоблачители Сталина и хулители Брежнева, даже не представляют себе какой огонь горит в русских сердцах. В детстве довелось проезжать мимо больших факелов посреди бескрайней равнины около Нижневартовска. Освещавшее полнеба пламя рвалось из недр мерзлой земли и было видно издалека. Взрослые обьясняли, что горит газ. Такова и любовь русских к России, думала Лиза. Вечное, мощное, нутряное, природное горение.
Вздохнула и решила не обижаться на Льва за проверку. Самое главное, он помог деду-славянину (Птушко, наверное, украинец, но не факт). А значит, Лев нормальный, хороший человек, не националист. И еще он добрый и бескорыстный.
- У меня есть три билета на концерт команд КВН, мне бесплатно дали, в обмен на рекламную статью, - сказала.- Пойдете?
- Да.
- Выступление через месяц. Ваша жена приедет уже? Пойдет с нами?
- Приедет. Пойдет.
Позже, во время встреч со Львом и совместного распития кофе, Лиза убедилась, что никакой он не антисемит. Он любил свой народ и во всяком прославившемся таланте подозревал еврейскую кровь.
Будто неевреи сплошь бесталанные.
xxx
Жена, Полина, оказалась высокой и красивой. Ухоженной. Холодной. Молчаливой. Она посмотрела на Лизу сверху вниз. Может быть потому, что Лиза работала, а эта женщина — нет, и она презирала рабочих лошадок. А может потому, что Полина была одета во всё брендовое, а Лиза — в обычное. Есть и третий вариант - Лиза была подружкой мужа. И жена не понимала как можно с ним, старым дураком (это читалось в её искривленных губах), дружить.
Лев заискивал, суетился. Приобнимал жену с опаской, будто боялся получить в лоб. Он заглядывал ей в глаза, был преувеличенно оживлен. Нес её сумочку. Открывал двери машины, подавал руку.
Красавица же не заботилась о нём. Она вышагивала впереди на длинных ногах, обутых в туфли на высоких каблуках. Лиза, если бы её муж был невысок, надела бы балетки.
Полина не оборачивалась, не ревновала. Ей было безразлично что муж идет на КВН с молодой журналисткой. Полина жила со Львом десять лет, и понимала, что он стареет, а она расцветает, и её власть над ним только крепнет.
И он понимал.
Лизе не было его жаль. Тот же самый удар под дых пережили когда-то его жена и сын. Всё справедливо.
ХХХ
Зал был полон. Эмигранты мало ходят на канадские англоязычные спектакли, потому что непонятно и дорого. А КВНов у канадцев нет. Потому если приезжают артисты из России, для публики — праздник. Старые эмигранты, из волны диссидентов, приходят разодетыми в пух и прах. Норковые шубы, золотая ювелирка… Ведь встретишь знакомых.Надо показать, что у тебя всё окей. Да и гости российские чтобы видели, что выступают перед настоящими леди и джентльменами.
На следующий день многие из этих “ледей” и джентльменов становились хозяевами автомастерских — в грязных жилетах валяющимися под машинами, хозяевами продуктовых магазинов — самолично таскающими тяжёлые ящики и лебезящими перед покупателями. Становились певцами русских ресторанов, развлекающими своими вполне профессиональными голосами (получше, чем у многих российских «поющих трусов») пьяных танцующих. Становились дальнобойщиками, променявшими жизнь на деньги для семьи.
Выступление уральской команды шло своим чередом, артисты даже отпустили несколько шуток на канадские темы — видно, что готовились. Но Лиза чувствовала, что публика не столько слушает что говорят со сцены, сколько вглядывается в россиян. В русских. Настоящих, оттуда, не битых эмиграцией. Не оканадившихся.
Лиза делала то же самое. Вглядывалась, впитывала.
В них, участниках команды, было дыхание Родины — бесшабашность, милая грубоватость, задор.
Один на сцене говорил:
- Пойдём на пляж, татуировки сделаем.
- Вам что? - вопрошал второй.
- Наколите мне, пожалуйста, мою мечту. Я всю жизнь мечтал о море, о штормовых волнах, холодящих брызгами лицо…
— Короче, что колоть?
- Тут — купола, тут — Сталина.
Публика хохочет. Но особо понравился молодой, стройный, светловолосый и светлоглазый, как Лель, игрок. В шерстяном трико с чуть вытянутыми коленками (это напоминало всем давнее и умиляло). Им любовались. Все — и женщины, и мужчины, и русские, и евреи. Потом на сцену вышла израильская команда КВН, и запела. Стала показывать картинки. То есть пока строчку поют, что-то показывают.
- А все хорошее… (показывают коньяк «Арарат»)... Не забывается (показывают герб СССР)…
У Лизы комок встал в горле. Она взглянула на Льва. Он во все глаза смотрел на сцену, где в руках держали большой нарисованный герб, и по его лицу катились слёзы.
За них она простила ему и “Рашку», и «совок».
Xxx
Посреди рабочего дня позвонил Лев.
- Этот твой Птушко - неприятный тип, - хмуро сказал. - Столько месяцев у нас работает, а ни разу мне «спасибо» не сказал. И вообще, ходит и не здоровается, будто меня не знает. А на днях я сам к нему подошел, спросил как он провел выходные. Говорит, был на рыбалке, наловил много рыбы… Ну, я думал, он мне хоть одну рыбку принесет. А не принес.
- Мы делаем добрые дела чтобы помочь людям, а не ради «спасибо», - наставительно сообщила Лиза, хихикнув.
- Нет, ну одну рыбку можно было принести? - спросил Лев. И предложил:
- Встретимся?
После работы они сидели во французской пекарне. Она располагалась в торговом центре. Заказали круассаны, кофе. Лев пожаловался, что очень испортились отношения с женой.
- Не спит со мной, - обреченно сказал.
- Почему?
- От гонореи лечится. Я видел пустые ампулы.
Лиза сочувствующе молчала.
- Я знаю от кого она заразилась. Одноклассник у нее там, куда ездила, первая любовь, она мне рассказывала.
- Разводиться будете?
- Нет.
В это время мимо них прошел молодой иранец. Он был грациозен как ягуар, модно одет и причесан. Шевелюра торчком, эффект мокрых волос. На открытой, смуглой груди — золотой Ахурамазда, бог с крыльями. До того, как арабы навязали персам мусульманство — реками крови - персы были зароастрийцами. И несмотря на то, что сейчас Иран — исламская республика, народ удивительным образом сочетает в душе две веры. И полумесяцы признают, и крылатого бога. И мусульманским святыням поклоняются, и к Бабеку, который против арабов сражался, не зарастает народная тропа.
Иранец явно искал приключений. Любых. Драки или любви. Он внимательно посмотрел на Лизу. Она сделала ему глазки. Он подошел, положил на стол визитку и пошел дальше.
Лев был в ярости.
- Это что такое? - почти закричал.
- А что? – вытаращила глаза Лиза. - Мы же с вами не в отношениях.
- Но он же видит, что с тобой я!
- Он мог принять вас за моего папу, - уколола она.
Ей не нравилось, когда мужчины женятся на молоденьких. Они нарушали гармонию. Создавали мезальянс. Подобное должно тянуться к подобному. Кольнуло, что он, оказывается, хотел чтобы их принимали за пару.
- Пошли отсюда, - скомандовал он.
Лиза пожала плечами, и поднялась.
Поехали в парк. Сели на скамейку. Лев уже успокоился, он был отходчив. Забыл про иранца и о чем-то болтал. Про работу, про канадцев, про сыновей, с которыми пытался наладить отношения. Лиза слушала вполуха. Думала о своем. Но Льву не рассказывала. Там слова некуда было вставить.
Через некоторое время он замолчал и уставился на нее.
- Ты поди думаешь: ну что он так долго болтает, когда уже он меня трахнет?
Она обомлела. У нее остановился взгляд. Где-то на траве под ногами. Ей было стыдно даже взглянуть ему в лицо. Она вдруг осознала, что то, что она принимала за дружбу, духовную близость, вовсе не было таковым. Во всяком случае, он их встречи видел как-то иначе.
Мужчины – они другие, говорила мама. Да, да, другие. А она не верила.
- Мне домой надо, - сказала.
Всю дорогу молчали.
Никогда больше не виделись.
Эвелина АЗАЕВА
*Бенефиты — разнообразные льготы, добавка к зарплате. Например, компания оплачивает стоматологические услуги своему работнику, или ортопедическую обувь, очки.