Володька Сырников запросто мог бы считать себя богатым человеком.
Во-первых, у него был армейский фонарь - его, этот симафорный фонарь с цветными светофильтрами хотели сменять все мальчишки, но Володька твердо стоял на своем. Во-вторых, у него был большой снегокат и овчарка Найда - зимой отец надевал на Найду специальную упряжку и разрешал ему кататься по заснеженной зимней дороге, пока Найда не высунет язык от усталости. Еще у Володьки был фотоаппарат, удочка, командирские часы с запасом хода, перочинный нож с серебряной змейкой и так, всякого другого по мелочи.
Но самое главное, что у Володьки было - это мама и папа. А еще сестренка Машутка, которая появилась у него совсем недавно, поэтому частенько вылетала из Володькиной головы. Этой весной нового человека в белом одеяле с розовой лентой торжественно внесли в дом, словно это был большой подарок. Володька его как-то сразу не оценил.
– Такая крошечная! – изумился он, когда из свертка показалось сморщенное личико Маши.
- И ты таким же был, - сказала мама. - Даже, пожалуй, грамм на сто легче.
Володька не стал ничего отвечать на эту мамину глупость, ведь всем известно, что мальчишки всегда больше девчонок, а только вздохнул:
– Это же как долго ждать, пока она вырастет..
В маленькой сестренке Володька не видел практического смысла. Целыми днями она только и делала, что спала, а если не спала, то кричала и отвлекала маму. У мамы теперь всегда были уставшие глаза и красные от стирки руки. В доме постоянно висело белье, оно было везде: в ванной, на веранде, в коридоре, в кухне, на батареях и даже в Володькиной комнате. Поначалу он воображал, что белые простыни и пеленки - это паруса на мачте корабля, ему нравилось путаться в них и представлять себя пиратом. Но потом мама начала ругаться и Володьке быстро надоела эта затея. Играть одному было скучно, а росла Машутка медленно и не приносила брату ничего, кроме хлопот.
Главная неприятность случилась незадолго до Нового года. В зале уже стояла увешанная игрушками ёлка, к окну Володька вместе с папой приклеил бумажные снежинки и везде, даже в кухне, развесили гирлянды. Все важные дела были сделаны. Оставалось только одно – написать письмо Деду Морозу.
Как вдруг Машутка заболела.
С самого утра в доме было неспокойно. Мама то и дело бегала к детской кроватке, качала дочку на руках, встряхивала градусник и говорила сложные, незнакомые слова. Хлопала входная дверь – папа был на посылках. Володька не знал, куда себя деть, поэтому был везде.
– Займись чем-нибудь, не мешай, – шепотом сказала мама и закрыла дверь в комнату Маши. – Только тихо, пожалуйста.
Тянулся долгий зимний день. На улицу было не выйти – мороз больно щипал за нос и щеки, пробирался в рукава и хватал за ноги. Даже залепил белыми узорами окна, словно говорил: «И не смотри - делать там нечего». Володька подышал на стекло, поглядел одним глазом в прозрачную проталинку и вдруг вспомнил про письмо.
– Та-а-а-к, – по-отцовски деловито протянул он и сунулся искать портфель.
Вскоре из-под кровати вылез потрепанный школьный ранец. Он был измотан мальчишеской жизнью, но надежно берег всё, что было нужно для письма.
Володька сел за стол, пригладил рукой тетрадный листок, послюнявил красный карандашный грифель и начал:
«Здравствуй, Дедушка Мороз!» – от волнения буква «З» высоко задрала голову и проскочила мимо линии. Восклицательный знак взвился и превратился в маленького ужа. Володька огорчился, но переписывать не стал.
«Меня зовут Вова, я учусь в 1 «Б» классе и хорошо себя веду», – от напряжения Володька засопел и высунул кончик языка. – «По всем предметам у меня хорошие отметки. Только чистописание хромает».
Буква «т» подпрыгнула и уперлась макушкой в верхнюю строчку. Володька пожалел, что написал про чистописание. Но отступать было некуда.
«Я обещаю, что исправлюсь и буду получать только «4» и «5» - выкрутился Володька. Довольный своей находчивостью, он поёрзал на стуле и мечтательно посмотрел в потолок. Предстояло самое главное.
- Что же такого пожелать?
В мыслях блестящим строем шли новейшая пластмассовая техника, настольный хоккей, железная дорога… Володька бесшумно расхаживал по комнате в шерстяных носках и мучился проблемой выбора.
- Велосипед! – тишину нарушило внезапное озарение. – Как же я сразу не догадался? Э-эх, голова садовая!
Писать о подарке было легко и приятно. Увлекшись, он даже не заметил, как в дом с морозным облаком вошли незнакомые голоса. Раздался отчаянный плач Машутки. На листе волшебное слово оборвалось, и превратилось в неуверенное «пожалуй». Володька отбросил карандаш и выбежал в коридор.
- Ну, тише, тише, детонька! Ш-ш-ш… - послышался взволнованный голос мамы, а потом кто-то деловито сказал:
- Мамаша, подайте мне градусник, будьте добры. И включите свет.
Володька увидел, как закрытая дверь очертилась яркой рамкой. Он тихонько приоткрыл ее и заглянул в комнату. Посередине, в окружении двух человек в белых халатах стояла мама с Машуткой на руках. «Врачи…» - горько догадался Володька.
Из своего чемодана они доставали знакомые инструменты и холодили ими разгоряченное тельце сестренки. Обессилев от слез и болезни, она часто и тихо всхлипывала на мамином плече. Доктор погладил мягкие волосы Машутки и сказал маме:
- Собирайте вещи. И, пожалуйста, не волнуйтесь.
В растерянности Володька замер в дверном проёме. Мимо прошли врачи с чемоданчиком, за ними – мама с Машуткой на руках. Володька кинулся следом, но папа взял его за плечи:
- А мы, старик, остаемся. Будем, значит, ждать…
Не сговариваясь, мужчины обвели взглядом пустую комнату и глубоко вздохнули. Как известно, ждать – дело совсем непростое.
На дом Сырниковых тяжело опустились синие зимние сумерки. В углу гостиной темнела праздничная елка. Вовка зажег гирлянды. «А в больнице, наверное, елки нет. И гирлянды – тоже» - подумал мальчик и выключил иллюминацию. Он собирался заплакать, как вдруг развернулся и бросился к незаконченному письму.
Переписывать времени не было. Володька взял синий карандаш и густо закрасил последние предложения.
«Дедушка, не надо мне подарков. Пусть Машутка поправится и никогда не болеет. Пожалуйста! Володя Сырников, 7 лет» - буквы бежали быстро, подгоняли друг друга и заскакивали на поля. Володька засунул письмо в конверт, облизал липкий краешек и крупно подписал: «Деду Морозу».
Забыв про непогоду, Володька нащупал в темноте коридора пальто, стянул с полки шапку и неслышно нырнул в валенки. Дверной замок не сопротивлялся и с легким скрежетом выпустил беглеца на мороз. В будке возле дома дернулась на цепи Найда, но, узнав Володьку, молча завиляла хвостом.
До почтового ящика бежать было недалеко: три дома, школа и поворот. Валенки со скрипом домчали Володьку до цели. Он встал на цыпочки, повис на ящике и ловко сунул конверт в темную щель.
- Ушло.. – из запыхавшегося рта валил густой пар. Володьке стало жарко и радостно.
Дома за побег, конечно, досталось. Но когда он рассказал о письме, лицо отца просветлело.
- Ничего, сынок. Обойдется, – он потрепал Володьку по голове и серьезно добавил: - На этого деда рассчитывать можно, уж будь спокоен.
Отец был прав. Утром 31 декабря мама внесла в дом Володькин подарок. Он был без розовой ленты, в ватном одеяле и пуховом платке. Из теплого кокона выглядывала Машутка. Она улыбалась беззубой улыбкой и весело смотрела на Володьку своими огромными синими глазами.
А в первый день нового года, когда все еще спали, Володька увидел невероятное. У самой ёлки, поблескивая рамой, стоял новенький велосипед! Володька потёр глаза, больно ущипнул себя, но двухколесный стоял, как вкопанный.
- Ну, ничего себе! – Володька кружил возле железного коня, хватал себя за голову, смеялся и восклицал: – Во, дела! Ну и ну!
Весь день он ходил счастливый и озадаченный, не понимая одного: как волшебный дед узнал о велосипеде?
Чудеса, да и только!
Анна Романова
Художник Александр Левченков "Утро Нового года"