Славка был ни в чем не виноват. Так, видно, расположились звезды, что ему всегда доставалось понапрасну. Напортачат другие, а отвечать кому? Славке!
Вот, например, недавно случай произошел. Пришёл как-то Витёк Смагин, Славкин дружок, в школу не с пустыми руками. На перемене, как раз перед уроком зоологии, он вытащил из рюкзака литровую банку, из банки – живую лягушку. Лягушка была жирная, скользкая и пахла болотом. Сначала они принялись пугать девчонок. Боялись девчонки весело: верещали, забирались под парту, скакали по стульям, как дикие. Когда девчонки сообразили и выбежали из класса, стало скучно. Какой теперь, спрашивается, из лягушки прок? Не есть же её, как французы!
И тут Витёк предложил:
- А давайте её к Кобре подбросим!
Сейчас уже не узнать, кто так прозвал учительницу зоологии Инессу Львовну. Но то, что не Славка – это точно! У Кобры была маленькая головка без шеи, пиджак с накладными плечиками и очки. Иногда Кобру звали Очковой. На уроках зоологии о змеях Инесса Львовна рассказывала вдохновенно и очень занимательно. От неё-то Витёк и узнал, что кобры питаются лягушками.
Сумка Кобры лежала на стуле возле учительского стола. Витёк раскрыл сумку, поднес лягушку, а она возьми да выскользни из рук прямо Славке под ноги. Славка быстро схватил ее за склизкую лапку и засунул аккуратно в самую глубь сумки. И даже на молнию застегнул. И в этот самый момент, когда он с замком возился, над ним несколько раз громыхнуло:
- В школу! С родителями! Сию же секунду!
Это была Кобра. Славка даже слова не сказал, и с каким-то тупым равнодушием взял свой портфель и поплелся домой. Что поделаешь? Такая у него, видно, горемычная судьба.
Мать Славки в школе бывала часто, поэтому и в этот раз ничему не удивилась. А только насупила брови на тонком горбоносом лице.
- Теперь-то что? – спросила она и стряхнула с красных рук мыльную пену. Мать стирала.
- Да-а-а… - протянул Славка и махнул рукой.
- Ох, дождешься ты у меня! Отхожу тебя как сидорову козу, паразита такого! – мать крепко скрутила мокрый пододеяльник и потрясла им перед Славкиным носом. У неё был выходной, и поход в школу никак не входил в ее планы.
- Когда идти-то? – со слабой надеждой поинтересовалась мать.
Славка опустил глаза:
- Сейчас.
- Пар-р-разит! – с выражением сказала мать и бросила в таз скрученный пододеяльник.
Собиралась мать всегда основательно. Крутила прическу, обводила красным цветом рот, обдавала себя пахучей розовой водой. Да так щедро, что у Славки начинало щипать в носу.
Потом она бралась за Славку. Выдавала ему свежую рубашку, велела начистить гуталином ботинки и перед самым выходом сама приглаживала Славкины волосы частым гребнем ….
В школу шли торжественно и молча. Перед учительской остановились. Мать приосанилась, смахнула с лацкана невидимые соринки и спросила:
- Вызывал-то кто?
- Кобра… - выдавил из себя Славка.
Мать потянула дверь, обернулась на Славку и тихо приказала:
- Стой пока здесь.
Потом мать зашла. Славка придержал ногой дверь – ему было любопытно. Через узкую щель он услышал, как мать кашлянула, поздоровалась и громким голосом спросила:
- Кто тут учитель Кобра?
Славка даже сперва подумал, что ослышался. Но мать повторила, старательно выговаривая каждое слова:
- Кто тут учитель Кобра? Меня вызывали…
Дальше Славка действовал быстро, без промедлений. Он крутанулся на пятках блестящих ботинок и рысью выскочил из школы. Он выбежал за ворота, пробежал переулок, и только тогда остановился. Всякое бывало, конечно, но чтобы так не везло… Это даже для Славки было как-то чересчур!
Домой сейчас возвращаться было нельзя. Славка знал: мать, как хорошо заправленный самолет, должна была выработать топливо перед посадкой. А иначе так бахнет, что от него и места мокрого не останется, одна воронка!
Славка еще немного послонялся по улице вдоль чужих заборов и скоро оказался возле знакомого дома с крашенными резными наличниками. Он толкнул калитку и вошел во двор. Во дворе, сразу возле входа стояла грузовая машина с открытым капотом. Под машиной лежали ноги в изгвазданных штанах и больших резиновых сапогах. Славка прекрасно знал эти ноги и вежливо с ними поздоровался.
- Здорова, дядь Лёнь!
Ноги зашевелились, и скоро на свет вылезла голова. Она была очень похожа на голову Славкиной матери, если бы мать коротко остригли и прицепили усы. И не было в этом ничего странного, потому что дядя Лёня приходился ей старшим братом.
- Хо-хо… Славка! Здоров, здоров! – дядя Лёня выбрался из-под машины, вытер тряпкой маслянисто-черные руки и сунул в Славкину ладонь чистый локоть. – Да вот, кардан опять, понимаешь…. Целый день за ним ухаживаю, зла не хватает.
Славка понимающе кивнул. Дядя Лёня достал из кармана смятую пачку сигарет и сунул в рот папиросу. Закурил. Потом он с наслаждением потянулся и сел на крыльцо. Его лицо, и без того красное, засветилось розовым светом – в небе горел закат.
- А ты чего такой, как будто вареную луковицу съел? – дядя выпустил струйку дыма и кивнул на ступеньку: - Садись, посидим немного.
- Неприятности… - Славка сел. Ему хотелось всё рассказать, но он не знал, с чего начать. Столько всего навалилось на его бедную голову за один день, что чёрт ногу сломит.
- В школе чего?... – догадался дядя Лёня.
И тут Славку как прорвало. Он вскочил со ступеньки и, размахивая руками, рассказал сначала про лягушку, потом про Кобру, а затем и про нарядную мать в учительском кабинете. Кончив рассказ, он сел на ступеньку и ухватился за голову. Положение казалось безвыходным.
Дядя захохотал так громко, что где-то недалеко залаяла собака. Славка ждал, когда он отсмеется и молча смотрел, как дергался кадык на его сухой, жилистой шее.
- Хах, Кобра! – восклицал он, вытирая глаза рукавом спецовки, - Ну, Славка! Живой уголок какой-то!
В траве то тут, то там стрекотали сверчки. Славке показалось, что и они во весь голос смеются над ним.
- Мать, наверное, уже вернулась… - сказал Славка, когда дядя, наконец, успокоился. – Шкуру с меня снимет.
- Это уж будь уверен, - снова хохотнул дядя, но потом осёкся и глянул на Славку. Глаза у него продолжали тихо смеяться, и блестели так, как будто их только что хорошенько помыли. – Не раскисай, старик! Ну! С кем не бывает?
- Только со мной и бывает, - вздохнул Славка.
Дядя еще раз вдохнул сигаретную горечь и бросил окурок в ржавую консервную банку. За соседским забором тюкал топор - было слышно, как отскакивают дровишки. И вдруг дядя снова засмеялся и легонько подоткнул Славку плечом.
- Я из-за этой заразы, - он кивнул на банку с окурками, - тоже однажды попал, как кур во щи.
- Да? – в голосе Славки появилась надежда. Ему нужно было знать, что не только ему достаются все неприятности на планете Земля и в её окрестностях.
- Помню, возвращались мы как-то с приятелями с футбола. Лет по двенадцать нам было, не больше, - серьезно говорит дядя Лёня и смеется глазами. – Матч был интересный, да еще и наши выиграли... Словом, настроение у всех – ну хоть пляши! Для полного счастья нам, соплякам, только сигарет не хватало. Тоже мне – курильщики… - усмехнулся сам себе дядя Лёня. – Не затягивались, а так, друг перед другом дым пускали.
Славка смотрел на рассказчика, и с нетерпением ждал, когда история дойдет до своего драматичного финала.
- В общем, раздобыли мы початых папиросок, но вот опять незадача: спичек нет. И откуда-то во мне вдруг такая лихость взялась, что засунул я в рот окурок и пошел добывать огонь, - тут дядя Лёня снова усмехнулся. - Смотрю, значит: гражданин впереди идет. В майке, штанах спортивных – тоже, стало быть, с футбола. Я его быстренько догнал и спрашиваю, как положено в таких случаях: «Мужик, прикурить не найдется?». Тут он поворачивается, и я вижу: никакой это не мужик, а директор нашей школы Иван Иванович Климкин!
Славка аж вскрикнул от неожиданности! Дядя Лёня снова затряс кадыком и шлепнул себя по коленям:
- О, как у меня бывало! А ты говоришь…
- А дальше что? – Славка жаждал драмы.
- А дальше всё, как я и просил, - дядя громко захохотал, - на завтра собрал он нас в своем кабинете и дал прикурить. Да так, что долго потом у всех уши ныли.
Тут Славка и сам рассмеялся. А что? Директор уши ему еще не драл, а это не могло не радовать. Вот только мать… Больше всего Славке сейчас хотелось, чтобы вечер не кончался, и можно было вечно сидеть вот так на крыльце и слушать дядю Лёню. Но закатное солнце плавилось быстро, как шарик мороженого на жаре, а скоро и вовсе исчезло за горизонтом.
Славка глубоко вздохнул и поднялся с крыльца.
- Пойду я… А то еще искать начнет…
Дядя Лёня тоже встал и взял Славку за плечо. Рука у него большая и твердая, как тиски.
- Ты погоди, я провожу, - и ушел в дом. Вернулся он быстро: новый, чистый и с ватрушкой в руках. – На-ка, перекуси на дорожку!
- Спасибо, - Славка нехотя откусил ватрушку и только сейчас понял, как проголодался.
Домой шли медленно – Славка не торопился. С каждым шагом на душе у него становилось все тоскливее. Было до слез обидно, что придется отвечать за чужую шутку и свою нечаянную оговорку. Сегодня попадет дома, а завтра еще и в школе.
- Да-а-а... Безвыходное положение, – после долгого молчания произнес Славка. – И почему со мной постоянно случаются всякие неприятности?...
- Хах! Без неприятностей жизнь была бы пресная, Славка. Как ватрушка без начинки, - заметил дядя Лёня, и, помолчав, добавил, - А вот про положение безвыходное ты, старик, погорячился. Уж я-то знаю, что это такое! Вот однажды, в армии еще, произошел со мной один случай…
Служил я в Карелии, на пограничной заставе. Эх, до чего места красивые… Куда ни глянь: всюду сосны в небо упираются и озера, как зеркала лежат. А воздух такой чистый, аж звенит! Одно для солдата плохо было – зима в тех местах долгая, снежная и подчас очень морозная.
И вот в один из таких зимних дней выпадает мне, молодому ефрейтору, удача нести ночную вахту на заставе. Что ж, деваться некуда: приказ! Начал одеваться: натянул гимнастерку, намотал на ноги фланелевых портянок потолще, следом – ватные штаны с бушлатом, сверху овчинный тулуп до пят, валенки. Даже шапку ушанку под подбородком завязал. Стою, как египетская мумия, а дежурный по заставе дальше старается: обматывает вокруг ног тулуп, запихивает меня в белый маскировочный халат и вешает на плечо автомат. Готов солдат!
- Приказываю заступить к охране государственной границы, - торжественным голосом говорит дежурный.
- Есть! – отвечаю я и, переваливаясь из стороны в сторону, выкатываюсь на улицу.
Тишина кругом, ночь и ни души. Слышно только, как снег под ногами скрипит. На второй час караула так меня разморило, что хоть в сугроб ложись. И чтобы не заснуть на ходу, придумал я себе развлечение - по рельсе пройтись. Вдоль заставы как раз узкоколейку проложили. По такой железной дороге пассажирские поезда, конечно, не ходили, а вот паровозы да дрезины часто катались. Иду я, значит, руки в разные стороны развел – балансирую. И вдруг качнуло меня, сонного, да так, что валенок с рельсы соскользнул и рухнул я на шпалы, как мешок с картошкой. Пытаюсь встать, да куда там? Автомат за рельсу зацепился, а в тулупе этом ни согнуться, ни разогнуться не могу. Лежу посреди железной дороги, как приклеенный, на звезды смотрю и потею от ужаса…
У Славки даже рот сам собой открылся. Он смотрел на дядю, и не мог поверить, что это всё могло случиться с ним на самом деле.
- Лежу я значит, дрожу - то ли от страха, то ли от холода... - тут дядя Леня сделал паузу. - То ли от того, что по рельсам поезд катится. А! Как тебе такое положение?
- Вот это да.. А дальше что? – Славка даже остановился от такого поворота событий.
А дальше лежу и слышу: вроде как и правда что-то грохочет вдалеке... И такой ужас меня разобрал, что заорал я во все горло, аж снег с деревьев посыпался. Тем и спасся! Повезло, что рабочие, которые на этой дрезине со смены возвращались, услышали мои нечеловеческие вопли и остановиться успели, а то пал бы солдат смертью храбрых, - снова засмеялся дядя Лёня. – Видишь, и из такого положения выход нашелся!
Славка и не заметил, как оказался возле своего дома. На веревке у веранды уже трепыхалось выстиранное белье. В кухне горел свет, мать была дома. На прощанье дядя Лёня крепко пожал Славкину ладошку:
- Не дрейфь, старик! Прорвемся!
- Ла-а-дно, - протянул Славка и осторожно, стараясь не шуметь, отворил калитку. Скоро скрипнула дверь, моргнул свет в сенях и из вечерней синевы можно было увидеть, как по дому быстро заходили, то исчезая, то появляясь вновь, две фигуры - большая и маленькая. Из открытой форточки на улицу вырывался густой, крепкий голос его сестры Анны, за ним едва поспевал тонкий, еще совсем детский голосок Славки. Но скоро угомонились, а дядя Леня еще долго стоял и смотрел на желтые окна родного дома, где не прошло - пронеслось его детство, и чему-то улыбался в рыжие с проседью усы.
Вот такая вот история произошла со Славкой. Смешная, или не очень – это уж кому как… А по зоологии у Славки, между прочим, пятерка в четверти вышла – уж в чем, в чем, а в змеях и лягушках он хорошо разбирался.
Анна Романова
2019 год
Художник Неменский Б.М. "Портрет сына"