Что делать, пока нечего делать?
Это основная и единственная мысль этого романа.
В своем предисловии Чернышевский честно предупредил, что он не писатель и потому писать не умеет, но это в сочинительстве не главное, а основное - это мысль, которая якобы там есть.
В этом он действительно не лукавил, литературное качество романа настолько бездарно, что сегодня даже самые незадачливые графоманы пишут лучше.
Что касается поисков мысли, то тут он тоже не обманул, так как Николай Гаврилович в это время уже сидел в тюрьме и передать на волю мог только то, что и передал – дешевый и плохо написанный любовный роман.
Вот именно в этом дешевом романе Чернышевский и спрятал от цензуры главный, но по книге второстепенный персонаж, двадцатилетнего Рахметова.
В описании Рахметова Чернышевский и смог передать свою единственную крамольную мысль, что делать, пока еще, в принципе, и делать-то ничего. Короче, пока нет революционной борьбы, нужно к ней готовиться. Если в советском романе Островского «Как закалялась сталь» человек закалялся в самой борьбе, то в романе Чернышевского закалка происходила до борьбы.
В принципе, это было похоже на сдачу норм ГТО – вести спартанский образ жизни и дружить с гантелями. Это, например, очень потом понравилось Владимиру Ленину, с его слов, роман его буквально перепахал, и Владимир Ильич даже завел себе гантели – в общем – настоящий революционный роман, так как других тогда и не было.
Естественно, все передовые люди были в те времена обязаны прочитать этот роман, и натужено похвалить, потому и все последующие литературные произведения Чернышевского больше никто не читал. Это общеизвестный факт.
А так роман «Что делать» похвалил Ленин, то он тут же попал в школьный курс литературы и советские девятиклассники буквально выли от дурацких снов Веры Павловны.
Секрет революционного успеха в девятнадцатом веке и единственная интересная деталь повествования для советских школьников в романе «Что делать» в фантастическом преувеличении советских норм ГТО (готов к труду и обороне) – мало было ему поднимать гантели и спать на голых досках – однажды Рахметов решил переспать ночь на гвоздях.
Я специально проконсультировался у хирурга насколько это возможно в эпоху еще не изобретенных антибиотиков. Вот так просто набить войлок гвоздиками, пусть самыми маленькими, и до крови проспать на них ночь.
Думаю, что он вряд ли бы уснул в эту ночь, но современный хирург утверждает, что Рахметов почти стопроцентно умер бы от заражения крови. Одно дело проникающие ранения, но когда металлические гвоздики массово проведут в ране целую ночь – это бы точно привело к заражению крови. Один или два гвоздика его бы не убили, но по книге их было много.
Да, и еще, Рахметов же спиртом не смазывал перед сном эти гвоздики для дезинфекции.
В общем, в реальной жизни из этого испытания получилась бы странная подготовка в грядущей революционной борьбе, от такой тренировки будущий борец просто бы не дожил до борьбы.
Если бы у этого испытания гвоздями в девятнадцатом веке были бы последователи в социал-демократических кругах – то революции в России просто бы не было.
В позднейшее время, литературные критики подправили мысль Чернышевского, что он якобы срисовал Рахметова из образа монахов, которые истязали свою плоть, но вряд ли религиозные люди это делали столь негигиенично и до смерти.
В романе Чернышевского Рахметов фантастически выжил после ночи гвоздей, но не должен был. Значит - не спал на гвоздях.
Откуда же Чернышевский вообще взял эти гвозди? К сожалению, до нашего времени дошло из девятнадцатого века только первая половина расхожей тогда студенческой фразы «Учился на медные деньги и спал на голых досках».
Ну, это изречение про бедную учебу дошло до нашей современности в урезанной части – только про медные деньги. А про доски – пропало, и об этом сейчас можно прочитать только в двести лет назад забытых книгах. Вряд ли кто полезет в такие дебри.
А «спать на голых досках» в те далекие времена, иногда, заменяли и более утрированным выражением – спать на гвоздях, так как деревянные палати в ночлежных домах, где ютились бедные студенты, естественно, сбивались гвоздями, но и, конечно же, шляпками вверх, а не как у революционера в запасе Рахметова.
Кстати, во время написания своего романа в камере Петропавловской крепости Николай Чернышевский стелил тюремный матрас именно на такую жесткую кровать.
Чернышевский просто в своем романе обманул читателей и перевернул гвоздики шляпками вниз, чтобы усилить ужас царизма, забыв при этом, что всего 300 лет назад за такую же крамолу сажали не на гвоздики, а на кол, причем, прицельно.
Вроде, помогало.
Алексей ВИНОГРАДОВ,
Москва, 2014 год.