Зима нынче совсем никуда: январь на исходе, а снегу – с гулькин нос! Раньше, бывало, везёт Герка пассажира, а тот всё на нехватку снега на полях жалуется: какой, мол, потом урожай будет? А теперь… Давным-давно никто не вздыхает о такой мелочи.
- Спишь, батя?! – в дверном проёме «Волги» стоял краснощёкий здоровяк. В короткой кожаной куртке, джинсах, над круглой физиономией - вязаная шапка. Кровь с молоком, а не парень! – На улицу Широтную кинешь? К сберкассе… В гости опаздываю.
Он, оказывается, обещался туда к шести подъехать, а сейчас - полседьмого!
- Как к кому? – удивился вопросу и, глядя на норовившую обогнать их крохотную «Оку», хохотнул. – К девушке! Приезжай, говорит, в гости, х-ха… Сегодня Татьянин день! А я пока с работы домой заскочил, помылся-побрился, время и ушло, оно ведь, как пуля!
- Ну да! - осадил Валов. - В молодости оно медленнее летит: всё успеваешь сделать. Мне вон как-то один пассажир так и сказал: до сорока лет, мол, в гору лезешь, а после – всё: побежал вниз!
И подначил собеседника:
- Так женись – вот и сэкономишь часы-минуты! С женой, брат, выгоднее… Тебе сколько лет?
- Мне-то?! – хохотнул пассажир, но уже не так весело, как в начале поездки. – Много, батя: двадцать шесть! …Только вот она замуж-то выходить не хочет. Подумаю, мол, да подумаю…
- Давно думает?
- Два года…
- Погоди! А ей сколько лет?
- Двадцать пять.
- Странно! – удивился Валов. Уж кто-кто, а он-то знал, что в эти годы край-конец надо замуж выходить. Ещё пара лет - и хана, перестарок! Шляпа какая-то, а не девка… То и хотел сказать пассажиру, да пожалел его и свернул на другое: - Поди, всё дома сидит?
Но ошибся, оказывается, Герка! Татьяна, по словам пассажира, работала. И не в какой-нибудь офисной конуре, а мастером-наладчиком на заводе. И менять свою профессию не собиралась. Все станки на её шее висят. Чуть чего: Татьяна Ивановна, помоги! Уважают...
Тогда уж совсем ничего не понятно, подумал Герка: такая умная, а замуж - не хочу… Может, в женихе сомневается? Зря, хороший парень!
- А сами где работаете?
И это «сами» сильно не понравилось пассажиру:
- Давай на «ты», – предложил, – рядом ведь сидим! …Я -Андрюха, а тебя?
Услышав ответ, довольно осклабился:
- У нас бригадир на заводе - тоже Герка, во мужик! …Надо пораньше уйти – вопросов нет, только, мол, потом отработаешь. …Электрики ведь, - пояснил, - заявок много. - И, вспомнив Геркин вопрос о конкретном месте работы, почесал через шапку затылок: - Раньше-то я на моторном заводе работал - не пошло, а сейчас…
Бросил что-то невнятное, но Герке уже было всё равно: главное, не бездельник!
- А может, - спохватился Герка, - твоя зарплата её не устраивает? На свадьбу много денег надо! – И тут же отмёл свою неуклюжую догадку: - Когда любовь – деньги не главное!
- Ну, - согласился Андрюха и даже ногой пристукнул по днищу машины, подтверждая правоту того мнения. – А деньги, батя, мне хорошие платят… Еще и халтурка бывает, я ведь неплохой художник! – но о «халтурке» тоже распространяться не стал.
- Значит, - подвел итог разговору Герка, - плохо ей руку и сердце предлагаешь! Вот скажи, - пристукнул ладонью по баранке, - ты к ней по-настоящему сватался, чтобы при её родителях?
И Герка махом выложил собеседнику всё, что помнил про своё сватовство к дочери бывшего ссыльного из далёкой Украины на тюменский север Николы Перца. За что его после войны туда выслали, Никола никому не рассказывал, да, поди, и вины-то его особой не было: и с Днём Победы его каждый год поздравляли, и медали юбилейные в военкомате вручали, все, как положено. Ошибка, поди, на суде произошла, вот Перец и пострадал.
Валов купил в день сватовства бутылку водки да бутылку красного вина и уже по темноте явился в занесённый снегом домишко Перца.
Его семейство восседало за столом возле обшитой железом печки – собиралось ужинать. Состояло оно из трёх душ: самого Николы – пожилого лысого мужика с тяжёлым красным носом, хозяйки и их дочки – курносой Надьки.
Зная Надькин характер, Герка приготовился было получить фигуру из трёх пальцев и от обиженного судьбой хозяина дома и от невесты, но случилось совсем неожиданное: Перец строго посмотрел на дочь, потом - на жену и веско обронил:
- Давай-ка, жинка, наливай по стакашку, да и поговорим про будущую свадьбу! Чего вола крутить?
- Понял, - вопросительно глянул Валов на пассажира, - как надо жениться? Отец у неё где работает? …Охранником? Ну и хорошо, в охрану дураков не берут. …Вот сегодня Татьяне и скажи: в субботу, мол, к вам свататься приду! А если родители сильно заняты, то в воскресенье пускай меня ждут. …Они ведь, поди, только и думают, как бы свою дочку скорее к хорошему человеку пристроить.
- Тогда, конечно! – радостно согласился Андрюха. – Тут она не отвертится: с двух сторон ее зажмём! – И вдруг поприжал восторг: - А если она им не скажет про сватовство?
- Как не скажет? …А ты тогда подстрахуйся: прямо сегодня и заяви ее батьке или матери, что разговор к ним в субботу имеется! Сообразят, какой разговор имеешь ввиду…
- Само собой, - опять повеселел Андрюха. - Так и сделаю! Сколько можно к ней туда-сюда мотаться?
- А что у тебя за халтурка бывает? – вдруг вспомнил Валов. - По работе?
- Да та-а-ак… - замялся Андрюха и почему-то ещё больше покраснел: видать, не любил он всякие там халтурки, а предпочитал трудиться на одном месте. – Пацанам помогаю.
- Ясно… Друзьям надо помогать! Так что давай – сватайся… Здесь, говоришь, она живёт?
Огромная многоэтажка загибалась куда-то влево, в дебри микрорайона, и лишь пристрой отделения «Сбербанка» бойко подмигивал рекламой, служа ориентиром в хаосе огней. Хороший дом – большой, в такой махине не одна деревня поместится. Об этом Валов и хотел сказать Андрюхе, да тот сбил его с мысли:
- Не в этом доме она живёт, - уточнил насчёт жилья невесты, - в соседнем! – и неопределённо махнул рукой за сберкассу. – Тормозни, добегу! – Затем выхватил из кармана куртки тысячную купюру и пришлёпнул к панели тачки: – Сдача-то есть?
- Как нет… - Герка протянул ему пятисотку и пару сотельных бумажек. – Без сдачи нельзя! – и хотел добавить, что пассажир нынче пошел норовистый: не будет ждать, пока ты в киоске деньги размениваешь, да Андрюха схватил сдачу и сунулся в темноту вечера.
Ух какой, всё у него по-деловому!
Герка вывернул на Широтную и потянулся к лежащей на панели тысячной. Хотел было сунуть её в бумажник, да подивился лёгкости и какой-то несерьёзности: даже не хрустнула она в руке. Щёлкнув выключателем, торопливо глянул купюру на просвет и опять удивился: ни знакомой бородатой головы в крошечной шапочке внутри светлого поля деньги, ни каких-то других водяных закорючек в её толще и близко не было. Фальшивка!
Вот же зараза какая! …Правильно, выходит, Танька ему не верит, правильно! Вот тебе и шляпа…