Я записываю рассказы, разговоры моих героев в точности,
не меняя, не искажая, не прибавляя ни единого слова!
И это тоже говорит в их пользу - они не только очень
добры, но бесконечно талантливы, с огромным чувством
юмора! Полюбите их, как полюбила я.
***
Роскошно накрытый праздничный Пасхальный стол.
Все оживлены, отдают должное великолепной готовке Милены и Клима.
- Мама-джан, что-то ты плохо ешь? Тебе не вкусно? - спрашивает
Милена.
- Я вчера смотрела телепередачу Е.Малышевой, - отвечает издалека
Зоя Гургеновна,-
Она сказала, что у кого больное сердце, утром надо обязательно съедать
одно яйцо всмятку и кусочек красной рыбы... Сегодня утром
мы с отцом и ели это.
- Ты это хреном сдобрила, - напомнил ей Алмаст.
- Вот мне с утра и хреново.
Все скупо улыбнулись - неловко. Каламбурчик хорош, но мать
не совсем хорошо чувствует себя - приличие соблюдается.
Алмаст, на правах старшего, берёт слово:
- Всем, кто почитает Пасху, желаю достатка, благополучия
и, самое главное, мира и любви!
Клим вставляет одно слово во всю тираду - И ВЕРЫ!
Алмаст тут же развивает эту мысль, но на свой лад:
- Если человека любишь, то веришь ему. Я её люблю
(показывает на Зою), я ей верю. Но, что Ленин говорил?-
доверяй и проверяй! - и прямо смотрит на Зою.
- Меня не надо проверять! - говорит она недовольно.
- А как ты меня в командировку отправила, а сама на банкет пошла?!
Пока ещё никто ничего не понял, но его горячность и абсолютное
спокойствие Зои так смешны, что все засмеялись. И Алмаст тоже.
Зоя крепко толкает мужа локтем в бок: Сядь!
Все хохочут, ведь Алмаст и не вставал, всё время сидел.
- А я тогда был молодой. Мы уже в Баварии жили. Меня начальник
уговаривал: поезжай в Германию! Поезжай в Германию! -
Алмаст, скорее всего, просто так сказал, но Милена спрашивает:
- А чего это тебя начальник уговаривал? Очень странно...
Почему он так заинтересован был в твоей поездке?
- Ладно, думаю, поеду, но быстро вернусь.
Далее продолжает Зоя.
- Перед вечером я пошла в магазин, встретила сотрудницу, она мне
говорит, что на улице мой Казарян ходит. Она его видела.
- Не может быть: он утром уехал.
- Клянусь - ходит!
- А я там несколько часов побыл, всё сделал и вернулся, -
поясняет Алмаст.
- Какой сам, так и обо мне думает, - говорит Зоя.
- Нет! Я просто спешил в свой птичник,- говорит Алмаст
и хохочет, довольный своей шуткой.- Не зря спешил, она вечером
на банкет ушла.
- Я не хотела идти, меня сотрудница уговорила, её муж тоже
куда-то уехал.
- Я думаю,- ей не тяжело было тебя уговорить, - ввернул Алмаст.
- Я ни о чём плохом не думала, - говорит Зоя, - если что должно
было бы случиться, то не со мной, а с Верой: она красивая.
- А ты сочная была! Мимо тебя никто не мог спокойно пройти! - снова
перебивает Алмаст.
- Этот вечер я запомнила на всю жизнь! Но говорить
об этом не хочу...
Всем интересно, что там было и её просят рассказать об этом.
- Что там было... - неохотно, опустив голову говорит Зоя.-
Один пригласил меня на танец, а его жена... избила его...
- За один танец ничего бы не было! - горячится Алмаст.
- Он меня три раза приглашал, я не шла. Потом он сказал мне:
- Не пойдёшь - хуже будет! Просто ему стыдно было, что ему
публично отказывают. Тут его жена подскочила и... мне тоже досталось...
ни за что...
Они выскочили из зала и там дрались.
- Она моргала ему! - говорит Алмаст.
- Если бы я моргала, то неизвестно, чем бы там всё кончилось.
Кажется, Алмаста разгорячили воспоминания. Он встаёт. Зоя тоже
встаёт и... снимает с рукава его пиджака невидимую пушинку.
Удивительно, но Алмаст расцветает в улыбке, садится на своё место.
Милена тут же подначивает:
- Это чей там волос был на рукаве, мама-джан?- все смеются, но
Алмаст не совсем взял себя в руки.
- Когда его жена тебя двинула, у тебя искры из глаз посыпались? -
ехидно спрашивает он Зою.
- Она меня по щеке ударила, а её муж её ударил.
- Я свою жену не ударил бы,- говорит Алмаст.
- Папа-джан, а ты сам такой, как та жена. Когда один маму
три раза пригласил на танец, ты ему физиономию начистил, -
припомнила Милена отцу.
Зоя рассказывает:
- Было-было! Мы в гаштете отдыхали. Алмаста называли шварце ман,
а русские просто - чёрный. Вот заиграли их местный танец.
Его все танцуют минуты две-три, затем музыка останавливается,
ведущий что-то говорит, все стоят, слушают, пары не расходятся.
Снова играет музыка две-три минуты, ведущий говорит и снова танцуют.
И так три раза.
Меня немец пригласил. Когда заиграли в третий раз, он(показывает
на Алмаста) бросился с кулаками на этого немца!..
После этого случая все говорили: "laden Sie jemanden zum Tanz ein, den Sie wollen, aber die Frau eines schwarzen Mannes kann nicht eingeladen werden"-
это приблизительно так - Кого угодно приглашайте, но фрау шварце ман нельзя!
- Мне надо было в полицию заявить, что чёрного унижают, - бормочет
Алмаст. Но все слышат и смеются.
- А этот немец от нас через дом живёт. Никто и не думал,
что этот - взгляд на Алмаста - забесится.
- Они стояли - грУдями прижались... Правда, у немца вместо
груди живот,- наседает Алмаст.
- Он худой мужчина!
- Мамина грудь немцу в живот упиралась? - снова подначивает Милена.
Новый взрыв смеха.
- Потом он немцу полтонны картошки привёз, чтобы каша не раскрылась.
- Какая "каша"? - переспрашивает Милена.
- Ну, он же его стукнул...
- Мне пришлось за мою любовь откупаться картошкой.
- В его голове только одно было: кто подошёл, кто посмотрел.
Я с ним боялась пойти куда-то...
Алмаст возвращает всех из русла воспоминаний в русло праздника:
- Давайте выпьем за Пасху, за жён, детей... За тех, кто далеко от нас,
кто желает нам добра.
Пусть счастье, здоровье, успех сопровождают всех в жизни!
Пусть достаток будет в каждой семье! Пусть все невзгоды уйдут
и светит солнце!
Все дружно поддержали тостующего!