Как там говорят в жизни главное начало! Как родишься, так и будешь жить, не спорьте, за полвека с лишним проверено. Даже могу диссертацию написать, это я шучу, если что.
Наша Роза Марковна была зачата после встречи нового года. Мама ждала её к концу сентября, но всё пошло как-то ускоренно вне всяких планов.
Лето было жаркое, гостей к ним приехало много. Любимые тётушки с мужьями поэтами, которые сочиняли лучше, если их хорошо кормили. И их кормили, накрывая столы кто как мог. Тётя Дора, например, налепила вареников с чем-то, но тайное всегда становится явным. Так вот Мотя, муж тёти Ханны, наелся ими так, что бегал в туалет быстрее пули. Даже стих сочинил на идиш, а по русски как-то так:
«Плыву по Гнилопятовке,
Пою любимым арии,
Ах тётины вареники,
От них у всех аварии…»
Ну ладно, вернёмся к рождению Розы Марковны. Готовить и угощать, будучи на восьмом месяце беременности не легко, Рахиль Мироновна так устала, готовя стол для голодных поэтов, что роды начались раньше срока. Она знала, что в роддом вроде рано, но решила навестить невестку, только родившую дочь, и за одно зайти к врачу. Акушерка едва успела руки помыть, как уже ловила дар божий Розу Марковну.
Медсестра, упаковывая подарок провозгласила,
— Гляньте мамаша, какая донька у вас губастая красавица, от женихов отбоя не будет!
Вот с того времени или немного позже, Роза невзлюбила свой день рожденья, а если поздравляли заранее, возмущалась, что и так родилась раньше срока.
Рахиль Мироновна быстро довела доньку до нужного веса. Кормила творогом и манной кашей, так что в полгода Розочка крепко стояла на ножках рядом с кузиной, рождённой вовремя, на два дня раньше неё.
Семья решила, что пора отдать окрепшее чадо в садик, но там увидев, круглощекого младенца, маму обозвали мачехой и сказали, что раньше года дитя не приносить!
Но мольбы, мол пора маме на работу, а то на одну папину зарплату семья долго не протянет, а вернее с голоду помрёт, убедили директрису.
Ну Розочку таки взяли в ясли-садик, который она не полюбила с первого дня. Пока мама приходила в обед её кормить было терпимо, но потом грудное кормление закончилось и началась детсадовская еда. Игры с другими детьми, странная еда, не как у мамы, чужие тёти, всё не так и не то.
А потом ещё прививки, кому может нравиться получать уколы, когда мама не рядом. Розочка просто подошла к медсестре и сказала,
— Тётя не делайте мне укол, я хорошая.
И тётя со шприцом, с умилением от такого, наотрез отказалась делать укол.
— Этому ребёнку укол пусть делает кто-то другой!
Мама не была довольна этим событием, ведь пришлось идти в поликлинику на прививку.
В садике Роза Марковна дружила с худеньким мальчиком в очках, который часто плакал до истерики и его называли псих таблеткой (дети такие безжалостные к слабым). С Серёжкой они всегда играли вместе, пока их не стали называть жених и невеста, с лёгкой руки воспитательницы. Серёжкина мама решила, что лучше за сыном будет смотреть бабушка и забрала его из садика.
Розочка плакала и скучала за другом, отказалась кушать окрошку, как оказалось не зря, весь сад отравился, и рвал в тазики, а она одна осталась здорова.
Утром, проходя мимо забора садика она хныкала, говоря что уже пахнет чем-то невкусным: «Они уже варят!» Тянула маму за руку, прося отвести к бабушке, но увы это не помогало, бабушки работали и сидеть с Розочкой не могли.
Однажды Розу Марковну выбрали Снегурочкой на утренник. Это была самая грустная Снегурочка за всю историю садика. В совсем не по размеру костюме и в красных резиновых сапогах с натянутыми на них белыми носками. Снегурочка, не произнесшая ни одной реплики, с грустными глазами, из которых слёзы были готовы потечь по щекам в любой момент. Лишь для мамы с папой она была самая лучшая и самая настоящая Снегурочка.
Но скоро садик закончился и началась школа…