Шёл он по асфальту, точно по воде, дно в этом затоне, по которому он брёл, должно было бы быть каменистым – каждый шаг шаркающей его походки казалось, делал инвалид с осторожностью минёра, идущего по опасному полю.
Низенький Фока, впрочем, радовался каждому шагу – было время, когда болезнь позвоночника не давала ему даже этой возможности, но видимо сила жизни у Фоки была необыкновенной – зоны закалили его характер и дали полезную привычку терпеть – терпеть.
Это стало для него сейчас смыслом жизни.
Видеть людей ему было приятно, несмотря на плохое зрение.
Видеть жизнь на воле…
Радость от этого может понять только бывший зэк.
Эти два человека – мужчина и женщина – подтянутые, загорелые тем южным золотистым загаром, который сразу отличает отдохнувших людей от остальных, шли навстречу ему, о чём-то беседуя, увлечённые общением.
Но что-то подсказало инвалиду, какое-то подсознательное чувство, какое бывает у настрадавшихся людей, что мужчина его знакомый.
Они прошли совсем рядом.
Фока терпеливо стоял, точно ожидая какого-то оклика, на тротуаре – и точно, мужчина, пройдя несколько шагов мимо Фоки - тоже остановился, посмотрел на молчаливого инвалида, и неторопливо подошёл к нему, оставив женщину в одиночестве, знаком попросив её подождать.
Он пристально глядел на полуслепого человека, с палочкой в руке.
- Мужчина, вас не Сергей величают?
Фока отрицательно покачал головой.
Мужчина ушёл к своей красивой спутнице, они прошли несколько метров, мужчина снова остановился, поглядел на несуразного инвалида, казалось что-то не давало ему возможности идти дальше.
И он вернулся к стоявшему неподвижно, точно прикованному к этому месту, инвалиду.
Очень внимательно он снова поглядел на него, точно стараясь влезть в свою память – столько лет прошло!
Зона строгого режима.
Локальный сектор.
И его земляк, всегда спокойный, спокойный какой-то уверенностью бывалого арестанта.
- Здорово, братан!
Фока стоял неподвижно, точно о чём-то внутренне размышляя стоял, и смотрел пристально вдаль аллеи.
- Серёга, может, помощь моя нужна?- спросил негромко мужчина.
Помощь, нужна ли была она сейчас инвалиду Фоке?
Только может от Бога?
И он, повинуясь какому-то стройному своему образу мыслей, известному только ему, выстраданному строю мыслей, тихо сказал:
- Вы ошиблись.
Мужчина всё также пристально глядел на инвалида, он, кажется, начал понимать, что тот живёт в каком-то своём мире, где доступ есть, но он очень маленький этот доступ, и не для всех…
- Ладно, - сказал тихо мужчина, и добавил: – Извините. Выздоравливайте.
- Спасибо! – неожиданно искренне ответил Фока, и эта благодарность отразилась на его равнодушном бледном лице, похожем на маску, едва заметным движением тонких губ, может это означало для Фоки добрую улыбку…
Эта неожиданная встреча взволновала инвалида.
Он совсем было забыл ту жёсткость, ту усталость.
И вот этот человек, чьё лицо ему было безусловно знакомо, как бы вернул его в прошлое.
Почему я не поговорил с ним?- думал Фока.
И то что он сейчас в незавидном положении говорило ему, что он вроде бы поступил правильно.
Пришёл его приятель домой. Фока поначалу не стал рассказывать о неожиданной встрече. Поговорили они о ценах в магазинах.
Приятель, зная интерес, Фоки, к чаю, заварил крепкого чаю.
Это не был чифирь, но аромат чая и его терпкий вкус взбодрили Фоку.
Приятель его не задавал никаких лишних вопросов, был он вообще сдержанным человеком.
Фока приободрённый чаем, сам заговорил:
- Всегда так. Неожиданно происходят встречи, а я тихорюсь, не хочу, чтобы люди забивали голову моими хлопотами…
Фока разговорился, и припомнил зону, и рассказал о сегодняшней встрече на аллее в городе.
- Так почему не стал то с ним говорить, Серёга? Сам же говоришь, человек из братвы? – спросил приятель, отпивая сладкий чай из эмалированной белой большой кружки с алой нарисованной малиной на её боку.
- Стыдно мне стало за сегодняшнее своё положение.
Они помолчали.
- Ты чаёк то пей, а то стынет, - вежливо как-то сказал приятель Фоки, отчего то грустно качнув при этом седой своей головой.
В тот вечер, то ли было выпило много чаю, то ли что-то подспудное подняла в сознании Фоки, неожиданная встреча на аллее с кем-то из тех, кто знал его иным - как бы то ли было, но заснул инвалид поздно.
И спал как-то тревожно, то слышался ему во сне лай овчарки…
То видел Фока в тревожном своём сне зону, в которой отбывал свой последний небольшой срок. Привиделся ему в этом сне ровный центральный плац , пустынный, продуваемый ветром.
И лишь видимо под утро, утомлённое сознание пожалело инвалида.
Ему приснилась удивительная лесная дорога.
И это была не тяжкая дорога к лесоповалу, к лесной бирже, жестокая, утомительная для зэка, а это была дорога по-летнему лесу, и рядом с ним шли его родные люди: жена и сын.
И шли они дружной троицей по этой дороге, которая была в обрамлении высоких елей и стройных берёз.
И молчаливо было в лесу.
И такое раскаяние, и такое желание простить всех было у спящего, Фоки!
Что, проснувшись в тишине ночной комнаты, он слёзно просил прощение и у жены, и у сына, который рос без него.
И жуткая, и в то же время правдивая картина его жизни предстала перед ним, и он уже не молил Бога о смягчении своей участи, а даже корил Бога, что он был к нему милосерден!
И снова заснул Фока вот в этом жутком состоянии самобичевания, и не желал себе он пощады.
Такое бывает у человека, когда он дошёл до дна, и только почувствовав это дно, резко толкается ногами вверх.
И всплывают к Божьему свету.
Он проснулся, привычно ожидая боли в спине.
И уже не боясь её, даже желая этой боли, он распрямился.
И не понял вначале ничего.
Он распрямился, будто кто-то всемогущий за его раскаяние, и желание всех простить снял эту его страшную изматывающую боль.
Он распрямился.
И стоял, как изваяние, боясь даже шелохнуться.
Боясь, что привычная боль, такая ему привычная боль, возвратится вдруг к нему. Возвратится, как полноценная хозяйка его несчастной жизни.
Но боли не было!
И он стоял прямо…
В кабинете у врача, Фока тоже стоял прямо, и спокойно слушал рассуждения молодого врача о том, что ему очень повезло, и что болезнь его, так сказать, смягчилась.
И врач, худенький, бледный, в очках, читал - то историю болезни Фоки - то поправляя свои маленькие золотистые очки, глядел пристально опять на инвалида, точно ещё не веря своим глазам – врач глядел на прямо стоящего человека, который должен был стоять согнутым!..,
Фока смотрел при этом куда-то за окно врачебного кабинета, там – на летней улице – весело чирикали о чём-то своём воробьи…
Фока был счастлив, и уже в мыслях сочинял письмо жене, от которой ушёл несколько лет назад.
Не желал ей быть обузой – так он себя тогда убеждал?
Или тогда он был побеждённым человеком, а сегодня он другой? Сильный человек, каким был когда-то прежде…
То ли сон, то ли неожиданная встреча с бывшим зэком, не отвернувшимся от него - инвалида, и желающим ему помочь, то ли раскаяние, то ли судьба…
Неотправленное письмо
Пару дней, как мы расстались. Говорят, что первые дни после прерывания отношений самые сложные. Не знаю, были ли сложными для тебя эти дни, может быть они для тебя были обычными, может быть ты привыкла вот так, терять людей, а может быть веришь, что мы снова будем рядом. И во мне такая надежда теплится. Недаром говорят, что надежда умирает последней. Но с каждой ссорой мы всё глубже уходили в эту грязную воду ручья, из которого нет обратного пути - ручья разлуки. Мне сильно не хватает твоей улыбки, мне сильно не хватает наших бесед, наших шуток, будто бы в палитре моей жизни ушли какие-то узоры, без которых жизнь стала похожа на вечер. Придёт ли рассвет, я не знаю, а думаю с ужасом, что придёт ночь и она в моей жизни будет реальностью.
Ты научила меня многому, хотя я и старше тебя. Сначала ты хотела быть на меня похожей, и, сразу ушла твоя искренность. Я понял, что ты не можешь стать похожей, но именно это и уверовало меня, что моя интуиция меня не обманула. Я понял, что полюбил такого человека, о котором мечтал. И я сказал тебе, что не надо быть на кого-то похожей, когда сама прекрасна. Как же сияли твои глаза, когда у нас были дружеские беседы. Я тогда научился верить, что в глазах человека можно увидеть счастье.
Бог не дал нам спокойную жизнь. Но Он дал нам Любовь. И теперь Бог смотрит с недоумением, почему мы не замечаем его Дара, почему вместо этого мы погружены в суету жизни, если бы Бог мог улыбаться, как человек, то он бы улыбнулся нашей глупости.
Я часто думаю об этом Даре в жизни людей. Думаю, что если бы люди были бы умнее, и приняли бы этот Дар, как главную силу в своей жизни, то их судьбы не были бы такими печальными.
2
Наши отношения всегда давали ощущение какого-то космического, нереального чувства. Мы всегда были непохожи на обычных людей, ищущих в дружбе покой. Что-то другое было нашим общим желанием. Мы помогали друг другу избавляться от прошлого горького опыта, от своих нереализованных дум, мучающих нас и дающих ощущение собственной неудачливости. Ты росла на моих глазах духовно, становилась взрослее нравственно, я тоже рос. Отходил от прошлых обид, тревог, прошлой боли. Нам всегда было трудно быть рядом, мы не умели ладить, ругались, и теперь когда мы не рядом можно сказать, что эти неудачные отношения очень помогали нам.
Конечно, я лукавил, когда говорил тебе о нашей дружбе - я привыкал к тебе, чувствовал, что с каждым днём моя уверенность, что я полюбил тебя, росла. И, вот тут пришла наша беда - отношения между замужней женщиной и мужчиной, прошедшим по несколько раз ад разного толка, не могли остановиться только на дружеской поддержке. Ты, видимо, поняла, что затягивает тебя в омут, и стала учиться плавать. И, я как мог поддерживал тебя, я корил себя за свою любовь, понимая, что не смогу дать тебе счастья - слишком много я знал об этой жизни, чтобы не понять этого. Я стал убеждать тебя, что твоя семья - это для тебя главное, и продолжал ещё сильнее тебя любить. И от безвыходности захотел уйти, я ушёл, а теперь понимаю, что моя любовь мне этого не простит. Она будет мне постоянно напоминать, что я предал её.
Я знаю, что когда-нибудь ты прочтёшь это письмо. Может оно тебя опечалит, может покажется забавным, потому что ты будешь уже любить другого.
Знаешь, какого цвета отчаяние? Оно чёрного цвета. Мир превращается в двухцветный мир, где чёрные графические мысли чередуются с белыми реальными мыслями о будущем - мир превращается в двухцветную графику, и ты в этом мире маленький чёрный человек, и, этот человек не хочет видеть мир цветастым, ярким - такой мир для него скорее всего кажется чересчур ярким. Когда у человека сильная воля, он среди этого чёрно-белого мира начинает жить, и постепенно начинает верить, что такой мир ему приятен. Если у человека сильная воля один побеждает несчастную любовь, но он остаётся навсегда маленьким чёрным человеком и обитает он мыслями в графическом мире в два цвета. Это грустный мир. В нём нет места светлой сказке.
Потому что любовь, это всегда сказка.
***
Где-то в глубине чёрного космоса горит звёздочка, и она очень далека, но немыслимым образом свет от неё согревает - свет идёт прямо в душу. Вот так наше расстояние, и напрямую, и расстояние в понимании друг друга согревает наша любовь. Она не гаснет, вопреки всему. Это такая диковинная космическая сказка, которая пришла в нашу жизнь совсем неожиданно и осветила нашу общую теперь судьбу, которая только мысленно такая, потому что в реальной жизни мы далеко друг от друга. Бывает так, что мысленное желание совпадает - я сейчас думаю о том, что ты тоже в эти минуты вспоминаешь меня. Радостно ли так жить? Радостно, когда вокруг мир тьмы. У нас пока вот такая радость. Вчера я тоже вспоминал наши беседы, вспоминал твои слова о том, что я тебя сильно злю, но... ты дала мне понять, что неравнодушна ко мне. Мы вот так научились уже разговаривать друг с другом, понимая друг друга по одной строчке речи, и может быть это начало наших отношений, в которых мы пережив ссору будем ближе друг к другу. Ведь как говорил Сент- -Экзюпери: "Если звёзды зажигают, значит это кому-нибудь нужно?"Наша любовь нужна нам двоим.
***
Я веду этот счёт неотправленных к тебе писем, потому что когда меня не будет, то ты сможешь прочитать эти письма, вспомнить меня, и главное поверить, что был человек, который тебя любил ничего не требуя взамен, просто потому что считал, что ты достойна этой любви. Это несколько наивно в точки зрения сегодняшнего страшного практичного мира. Но с этой точки зрения и Библия может быть скучной для многих людей, не познавших глубины жизни. Ты познаешь истину жизни. Ты умная. Я не думаю о себе, не думаю о нас, думаю о тебе. Ты же знаешь, что если в твоей жизни всё будет нормально, то мне этого достаточно. Твоё счастье даст мне силы. Даст силы преодолевать моё одиночество.
***
Наблюдательному мужчине нетрудно увидеть влияние третьих лиц на отношения. Особенно если эти лица общие знакомые. Разрушая любовь, человек внутренне остаётся верен ей, ибо проститься с этим чувством, а значит с человеком, которого ты поставил на пьедестал непросто. Как ни странно этому помогают третьи лица. Поясню одну логическую цепочку давно известную людям, особенно осторожным и хитрым. Чтобы узнать куда утекает информация, достаточно сказать её одному человеку, и внимательно слушать другого человека, которого ты подозреваешь в скрытой игре против тебя - проще в двойной игре. Ты даёшь информацию женщине, которую ты возвёл на пьедестал, и ждёшь, каким образом эта информация проявиться у твоего врага. Когда она проявится убивается два зайца. Ты узнаёшь, кто твой враг, и с пьедестала соскакивает женщина, которой ты писал стихи о любви. Ты сразу же понимаешь, что это чужие люди, и, попросту отходишь от них, наблюдая молча за их отношениями. Но ты уже сидишь на берегу, и смотришь на реку. Дальше всем известная мудрость от китайского древнего мудреца. Ты мудреешь, и не думаешь о любви к человеку, который никогда тебя не любил, и сейчас ещё умудряется сплетничать о тебе за твой спиной. Так рушится очередная сказка о любви. Но, увы, наш мир не сказочный, и если не хочешь быть дураком, то умней.
Треугольники среди людей так часты, и так невероятно изогнутые по линиям, что бывает и так, что уже не любимую недавно женщину тебе хочется оберегать, а ты жалеешь уже её мужа, это в том случае, если ты уже вышел из четырёхугольника, и оставляешь этот оставшийся треугольник наслаждаться без тебя играми, цена которым грош.
***
Я заметил, что тема несчастной любви для людей очень актуальна. Но сразу скажу, что такой формат писем мною выбран был не как повествовательный жанр или мой каприз, просто может и по моей вине, была прервана моя переписка, и эта женщина, мною уважаемая и любимая, надеюсь меня простит за это, и посему получилось неотправленное письмо. Но так как с этой женщиной мы встречаемся по работе, то и новые грани нашего общения за неимением другой возможности я пишу здесь. Грани для меня болезненные, но, видимо, от неё даже боль я уже привык переносить спокойно. Она знает, что я чувствую. Может и читает меня здесь. В этих письмах наша жизнь. очень непростая, но я готов так жить, ибо её люблю.
В наших отношениях нет ничего предосудительного, и, наверное, они приносят и пользу. По крайней мере, я обратил внимание, что с мужем она стала дружнее. Сейчас она очень отстранилась от меня. Что я могу поделать? Всё в её руках. Тем более, очень хочу, чтобы у этого человека сбывались её мечты. Может одной мечтой является желание меня забыть.
***
Как же я скучаю по тебе! Если бы ты только могла это себе представить, то не молчала бы, но ты это представлять никогда не будешь. Сегодня был очень интересный случай. Позвонил твой муж и мы что-то обсуждали, и я слышал, как он обращался к тебе, и я понимал, что ты думаешь обо мне в эти минуты, и я думал о тебе, и очень сложно было думать о другом. Мы очень сильно связаны. Эти невидимые верёвочки нам никогда не разорвать. Ты это понимаешь не хуже меня. Почему же столько боли вот в таких непонятных, даже неразумных любовных историях? Ведь боль из них просто сочится, будто эта боль нужна миру, чтобы омывать чьи то раны. Мы, конечно, сможем и это пережить. Мы же сильные с тобой, да, раз запросто можем убрать свои чувства, и не слышать, как стонут наши души о невозможности нашего счастья. Только сила ли это?
Может и не сила. Грустная череда дней. Усталость людская. А всё-таки побеждают соки жизни.
Баба Вера
Про неё говорили всякое, и то, что в тюрьме отсидела, и то, что злая, но Санька глядел на бабу Веру без боязни. Наверное, мал был. И она почему относилась к нему, как к равному. Не ругалась на него, как на других детей. Мела она постоянно двор, то ли любила чистоту, то ли привычка какая-то от зоны осталась. Сухонькая, с зорким взглядом со своей тощей метлой обходила она двор, как стражник, и когда дети бегали, злилась, а вот на Саньку не злилась, смотрела на него, и точно было у неё какое то напоминание о чём-то сокровенном, Смягчалась. Поговаривали, что когда то в молодости потеряла она сына, А с ней жила взрослая дочь, недружелюбная, всегда настороженная, точно ждущая от жизни подвоха. И ссорилась часто она с бабушкой. А вот Санька не ссорился, глядел он как убирается она во дворе, и ему было приятно.