Фото: Трое людей июня 1970 года, распивающих чаёк у рядового жилища по улице Мира столичного города. А вокруг Гудыма ещё держится прошлогодний снег. В этом домике я встретил парня из своего взвода, поселившегося здесь в прошлом году. И мы упились с ним так, как напивался я всего несколько раз за все шестьдесят лет практических в этом деле занятий, и на этот раз тоже не чаем (и в этом надо признаться).
От http://proza.ru/2024/01/20/239
Итак, после полудня того же памятного дня начала июня сержант предстал перед грозным начальником геологоразведочной экспедиции.
-Буровым мастером пойдёшь. – сходу изрёк тот скорее повелительно нежели испрашивая моего мнения относительно начала гражданской карьеры.
- Владимир Георгиевич, ну какой же из меня технический руководитель? Два года в советской армии последнее что есть в голове вычистят без остатка.
Не скажу чтобы моя откровенность была правильно оценена руководителем, с - не так уж и удалённых по годам - дальстроевских ещё времён воспитавшем в себе непреклонную волю действовать на результат во что бы то не стало. Вот и он, тоже ведь техник. Но кто спрашивает его образование? Руководить на Севере надо волей, а уж знания - это нюансы – их следует хватать хоть с небес, да хоть из-под земли достань - под прессом неотвратимых обстоятельств - молниеносно, на лету, только чтобы не сказали о тебе: - Слабак!
- В помбуры его, третьего разряда на ударно-канатное бурение – это уже не слабаку, а кадровику.
Должность самая низменная в иерархии специалистов техники геологической разведки – самая подходящая для бичей.
Ещё вчера ты был ого-го, где-то и бог и царь, вот и с полковником пренебрегаешь беседовать, а, было дело, и генерала пристыдил, да потом уж и как бы милостью упорство своё смирил, а теперь вот в сокоешниках твоих по балку – будут самые прожжённые бичи со всех концов нашей необъятной страны. С ними тебе работать из смены в смену. Ещё тебе в товарищи и самая романтическая молодёжь страны, и опытные северные дельцы. Не все ли страты отчизны тебе близки? Что за вопрос? Мы едины сейчас – мы северяне, геологи, буровики, трактористы. А нам сам чёрт не брат. И дела нет до каких-то там тайн очумелой в своём величии страны. Не потому ли –при постановке на учёт - ответил я любопытствующему рай военкому: - Все данные о прохождении срочной службы записаны в военном билете.
Правда, через какое-то время билет этот исчезнет в архиве райвоенкомата, заменившего корочки красного цвета на зелёный офицера запаса. А в нынешние времена и личное моё дело, оказывается уничтоженным. Так что всё что я вам здесь рассказал вполне можно назвать фантазиями субъекта пришедшим в его голову после многих десятилетий умолчания.
Сегодня же Сержант найдёт в городе барак рабочего общежития, где ему покажут его койку и он отправиться на прогулку по городу, кажется что про который-то и без него сложена песня.
Укрыта льдом зелёная вода,
Летят на юг, перекликаясь, птицы.
А я иду по деревянным городам,
Где мостовые скрипят, как половицы.
Над крышами картофельный дымок,
Висят на окнах синие метели.
Здесь для меня дрова, нарубленные впрок,
Здесь для меня постелены постели.
И это ничего что зелёная вода уже несколько дней как открылась ото льдов, а птицы с ю г а летят на эту землю обетованную. Но не в гости, а, уцелев от выстрелов охотников на последнем этапе странствий над землёй, заняться банальным размножением. И никаких там абортов!
А мы же пройдёмся по этому городу вольным человеком и, ни разу не взглянув в отдалившиеся контуры долины, среди которой ещё утром ты одевал галифе и гимнастерку, пройдём к урезу вод морских, увидим как
... открыта окрестность наблюдению до самого горизонта. Береговая линия изрезана многочисленными широкими бухтами и от них полого взбираются россыпи приземистых зданий, неизменно примитивных. Серые от многочисленных дождей и ветров их стены и крыши дают кров большому племени людей волею судеб оказавшихся среди первозданности вечных спиралей времени.
Итак, сейчас идет весна, хотя по календарю уже начало лета. Освободившиеся от снега улицы оторочены дощатыми тротуарами, местами проложенными по коробам теплотрасс.
Но можно ходить просто по дорогам и вдыхать запах нагретых плах и, пробивающейся сквозь прошлогоднюю прель, травы.
И вот он идет. Сержант, отличник Военно-Воздушных Сил, воин-спортсмен и просто стройный возмужалый человек. Сейчас он еще в военной форме. С которой нынче же расстанется без следа и сожаления...
К вечеру в рабочем общежитии геологической экспедиции вспыхнет обыкновенная гульба. Откуда брались для неё напитки? - сия тайна велика есть, ведь запасы спиртного в городе обычно заканчивались задолго до открытия навигации, а первые суда только что открывшегося моря еще только раздраивают люки своих грузовых трюмов.
Так или иначе, вино лилось рекой; каждому входящему в любую комнату предлагалось самому наполнить бокал до любой отметки, и нескрываемая обида вспыхивала на гостеприимных лицах хозяев, если уровень наполняемости оказывался неприлично низким. Но воля угощаемого священна, и он принимался в компанию безо всяких ограничений. Причем состав гуляющих непрерывно изменялся - ведь предстояло нанести визит в каждую комнату, дабы не обидеть кого-либо своим невниманием.
Там он встретил землячек.
Только что прибывшие молодые специалистки заняли оборону в одной из комнат с весьма хлипкой дверью, не раз уже выбитой решительной ногой субъекта, удивленного столь разительным вызовом принятым правилам приличия.
Красавицы, как на подбор, они, однако же, являли свое смятение и самые мрачные прогнозы. На их удивление, этот сержант был способен даже поддержать вполне содержательную беседу. И этот внешне легкомысленный треп длится уж довольно продолжительное время, прикрывая все возрастающий интерес, далекий от темы разговора.
С тщательно скрываемой чувственностью он тянется к своим собеседницам, ловя каждый их жест, каждое движение, тела, сокрытого драпировками одежд. Медленно скользит его взгляд от одной чаровницы к другой, вскипая немым обожанием, как, вдруг, ослепительной вспышкой, ошеломляюще просто и безмолвно является ему улыбка. Всего лишь! Но сколь нежна и таинственна она своей простотой!
Чуть дрогнувший овал сияющих губ, легкий прищур рысиных глаз - и никакого вызова, только мягкая тайна, едва пробившаяся из своей обители. Кому? Да наверняка - безо всякой нарочитости, просто так, непринужденное движение к участию в общем разговоре.
Но он ошеломлен...
... все переживания, обрываются с появлением местной знаменитости. Капитан Рулли - такую роль, если верить повести молодого магаданского литератора, исполнял в самодеятельном театре начальник одной из партий геологической съёмки. А верится в такое его перевоплощение легко, ибо громоподобные раскаты его голоса, обращенные к присутствующим при сем прелестницам, столь галантны, что атмосфера настороженности разрежается, чтобы с восторгом уже все могли узнать историю о том, как наш Капитан по случаю фактического окончания полевого сезона принявшего в себя весь запас браги - не выливать же, в самом деле, на землю - уже после взлета прилетевшей за отрядом винтокрылой машины выпал в пилотскую кабину со служебным наганом в руке и картинно предложил восхитительным голосом своё мнение о маршруте полета:
-Курс - Калифорния.
Это сейчас с помощью системы GРS легко можно определить штурману вертолёта расстояние до указанной точки назначения. Но и в те времена без дозаправки - даже до Сиэтла с его базой атомных подводных лодок с баллистическим ракетами Бангор могла долететь разве что только гудымовская Р-14.
Не поэтому ли бывалый борттехник в ответ на поступившие изменения в маршруте отвесил заказчику существенную оплеуху. С чем тот и отбыл обратно в грузовой отсек изобретать новые сюжеты для своего бенефиса.
На этот раз мистеру Рулли интересна фуражка сержанта. Заполучив ее, театральный капитан продолжает свои визиты вдоль по коридору, а наш дембель оставляет красавиц по мотивам позднего времени.
Вернувшись в свою комнату, на удивление не заселенную никем другим, он, предпринимает превентивные меры для предотвращения чрезмерного беспокойства, как то: оставляет незапертой дверь и выкручивает лампочку в светильнике потолка (собственно светильник и состоял только из лампочки и черного патрона - уточнение, необходимое для рафинированного читателя).Теперь возможный посетитель будет: во-первых, неприятно поражен лишением оснований разыграть сцену проникновения в комнату, но что ещё более обескуражит гостя, это, во-вторых, отсутствие надлежащего освещения самого события. А этого достаточно, чтобы и самый изощренный дебошир осознал всю бесперспективность каких либо надежд на достойное самовыражение в этом месте.
Постель же была хороша: сетка не провисала до пола; матрац надёжно скрыт свежепростиранными простынями, сухими до ломкости; от одеяла хоть и шел устойчивый запах плохо переваренного одеколона, но было оно без дыр и видимых загрязнений. С наслаждением вольный человек вытянулся в прохладе простыней и, откинув руки ладонями за голову со счастливой улыбкой ещё раз осознал свой отход ко сну не как требование устава, а как собственное волеизъявление.
События дня ещё раз прошли чередой в его радостном сознании и вплотную приблизились к теме обладательницы только что ошеломившей его улыбки; когда за стеной некий Петя, всё более распаляясь, известил всех о неслыханном оскорблении, нанесенном ему этим сержантом, отказавшемся от предложенного, в знак уважения, стакана.
-Он выпил всего половину! Сука! Я его зарежу.
Сделался шум. Девушки, видимо повиснув на его руках, принялись перечислять многочисленные достоинства отступника, кои могли бы нейтрализовать степень его падения в глазах Пети.
А ему, ранее не предполагавшему столь высокую значимость собственной персоны, было, однако же приятно слышать эти комплименты в свой адрес не на желтом песке у свежевыкопанного последнего приюта, а в теплой уже постели, слегка нетрезвому и со светлым образом дамы в сердце.
Утро решительно заявит о себе голосами уборщиц, звоном их ведер - уборка следов ночного пиршества заканчивалась и теперь до следующего вечера коридор общежития будет пустынно благоухать запахом болотной воды.
Тундра близко, друг мой, и она уже ждёт тебя.
Сегодня он наденет гражданский костюм.
***
Не пройдёт и полгода как Сержант станет уже бурилой шестого разряда.
Начав тем самым своё внедрение в торнадо событий - десятками лет вхождения в наши дни через эпоху на которую и пришлись мои самые активные годы жизни, в результате которых я приобрёл стойкое отвращение к общественной деятельности, да ироническое отношение к попыткам нового поколения понтами выказать себя круче кого-либо другого. И так преуспел я в своей вредности, что моим товарищам по партии пришла наконец-то спасительная идея по смехотворному поводу попытаться изгнать меня из своих рядов. Но судьба распорядилась так что им-то и пришлось, словно когда-то и населению секретного Гудыма, едва ли ни панически, бежать кто куда.
Когда-то беглецы КПСС составляли тот парадокс, что в отдельности каждый человек как человек, а вместе – ну форменные гуманоиды.
Не они ли нынче извращённо ностальгируют по прошедшему, где как раз именно они-то и приготовляли почву для сумасбродств и лицемерия нынешнего времени?
А я остался один на один со своим партбилетом № 08179668, выданным Анадырским райкомом КПСС Магаданской области ровно полвека назад.
И снова муза нашёптывает мне слова, но не о разврате человека, блудливо оседлавшего атомную энергию перед лицом доверчивого космоса, а об одиночестве Вселенной, где:
Сквозь жестокий асфальт пробивается слабый росток –
Так струна моей жизни звенит. Одинок
Я всё больше. Один. Собеседника равного нет.
Да о чём говорить? – голый нерв за вопросом ответ.
Ну а жизнь так проста, потому что вся сложность её -
В ней самой. Зарастает дремучим быльём
Удивление жить, умиление видеть и быть
Просто зверём, способным вдруг взять – и завыть:
- Хороши! эти небо, и ветер, и запах весенней листвы…
…А вокруг - экзальтации вечно голодной толпы
По деньгам, по вещам; о политике; недругах или друзьях…
…Одинока немая Вселенная, в ней Жизнь одинока, как Я!
Иногда я нахожу этот свой партбилет в архиве, среди памятных мне бумаг и уж он-то подмигивает мне заговорщически, словно бы спрашивая:
- Ну и как там у тебя дела с детскими фантазиями.
- Да всё нормально. Это как в скабрезном анекдоте про больной пенис – боль прошла, но опухоль осталась.
- Что, что осталось-то?
- Да всё та же мотивация к доброте и справедливости, но уж без лицемерной демонстрации любви к придуманным способам обмануть ближнего с помощью изощрённых политтехнологических умопостроений.
Замысловато, да? А вам хотелось бы простой и грубой правды? Ну так нет же. Не до такой же степени я крут, хоть и ментально вроде бы как невропатологический изувер.
За сим и останавливаю поток своего красноречия. Всем спасибо!
20.01.2024 16:05