РАЗВОД
Глава десятая
На следующий день папа сказал, что взял путёвку в Солнечногорск и Каманин должен будет улетать туда через несколько дней.
Мама тут же всполошилась и сразу накинулась на папу.
- А как же я одену его, и в чем мой Лёшечка полетит к чёрту на кулички в какой-то дом отдыха? – примерно так звучали её многочисленные вопросы, направленные папе.
Каманин считал, что той одежды, что у него есть, вполне должно хватить на всё. Вообще-то к одежде он был непритязателен, но он всегда старался выглядеть хорошо. В училище это была идеально подогнанная форма, а для собраний и торжественных мероприятий, в которых ему приходилось принимать участие после окончания училища у него были и форма, и костюмы, которые он шил себе на заказ в мастерских. В них он чувствовал себя комфортно и главное - ему в них было удобно.
Зная его вкусы, мама настояла, чтобы сын пошёл с ней за покупками.
Каманин был удивлён. Что можно купить в Бодайбо такого, в чём можно будет ехать в дом отдыха? Ширпотреб, в котором можно копать картошку или чехлы на танки? Но мама была непреклонна и Каманин с ней согласился.
Аркадий Иванович, как всегда, подъехал вовремя, подождал пока Каманин с мамой усядутся и поехал. Куда он ехали, Каманин и предположить не мог, потому что мама хранила молчание, а Аркадий Иванович лишними словами никогда не разбрасывался.
Машина проехала весь городок, не останавливаясь ни у одного знакомого магазина и только на его окраине подъехала к каким-то складам.
Из ворот выбежало несколько женщин, наперебой принявшихся здороваться и выражать радость по поводу приезда мамочки.
Всё было насквозь пропитано фальшью и Каманин удивился, как это мама терпит такой концерт, но она не обращала на это внимания.
Их провели вглубь склада. Заведующая, а что это была именно она, что определялось по объёмным формам женщины со слащавой улыбкой поднявшейся к ним из-за стола и количеством навешенных различных золотых украшений на неё.
Изобразив на лице радость, она вежливо поздороваться, всем своим видом показывая, что мол, гости дорогие, проходите, устраивайтесь и почему вас так давно у нас не было.
Покончив с приветствиями, мама отослала Каманина прогуляться и осталась с заведующей наедине.
Посовещавшись с полчаса, мама позвала сына.
Заведующая провела их в небольшое помещение, набитое коробками, тюками и различными ящиками. Чего там только не было. Всё было подписано и аккуратно разложено. И тут начались фокусы.
- А курточка весенняя на сыночка моего есть? – обратилась мама к заведующей.
Та, подумав, сделала жест фокусника Гудини и в руках у неё появлялась легкая, изящная курточка.
- Пожалуйста. Японская, - скромно проговорила заведующая.
- А другого цвета, чтобы не была такой яркой, - попросила мама.
Очередной жест и появлялась не такая яркая курточка.
- Пожалуйста, - заведующая грациозным жестом развернула очередную курточку.
- А другого цвета? – не унималась мама.
Перед Каманиным уже лежало несколько курток, с которых он не мог свести глаз. Ему, при его зарплате в валюте, ни в жизнь бы такого не купить!
Но мама не унималась.
- А рубашки на лето, а лёгкие брючки светленькие? Покажите, мне всё это, пожалуйста, - мягко напирала она на заведующую.
И всегда, пожалуйста, и всегда будьте добры.
«Боже мой! И где я нахожуся?» – от всего увиденного у Каманина всё больше и больше округлялись глаза. – «Неужели в СССР? Куда тебе эти «Берёзки», да «Альбатросы» с неприступными мраморными изваяниями вместо продавщиц. Всё тут есть. Всего здесь полно. Только деньги вынимай», - проносились мысли в его затуманенной голове.
«Теперь понятно, откуда мама брала для Натальи подарки. Тут и заграницу не надо ходить. Вон оно - всё на полочках разложено», - наконец-то стало доходить до Каманина. – «А продукты какие! Да я таких уже несколько лет не видел в магазинах».
Они вышли из склада с кучей свертков и пакетов.
Каманин – ошарашенный. Мама – довольная.
Аркадий Иванович тут же подхватил сумки, а мама важно устроилась на переднем сидении «Волги». Вслед им только и слышалось:
- Приезжайте ещё. Мы Вас будем рады видеть.
Каманин только потом представил, как заведующая складом подсчитывала свои убытки. Но перед ним во всей красе стояла социалистическая действительность.
Разве выйдя из нашего гастронома с куском варёной колбасы после двухчасовой очереди, продавщица из-за прилавка прокричит тебе вслед:
- Приходите ещё! Мы Вас очень будем ждать!
Каманин понимал, что это только мама из-за положения папы так безраздельно этим пользуется. Но ему, в тот момент, полагалось молчать и не задавать лишних вопросов.
Войдя в дом, мама с заговорщицким видом посмотрела на сына:
- Только папе не говори, где мы были. Он очень не любит, когда я езжу на эти склады.
На что Каманин её заверил:
- Не переживай. Я буду нем, как рыба, - и, в знак признательности, обнял маму.
Тогда мама, чтобы продолжить праздник продолжила:
- Давай, сейчас ты всё померишь, а что не подойдёт, я завтра обменяю, – и принялась распаковывать вещи, чтобы сыночек их примерил.
А когда примерка закончилась и Каманин, изображая модель, прошёлся несколько раз перед мамой, она решила:
- Сейчас я всё переглажу и уложу в чемодан. Вот уже когда приедешь в санаторий, то тогда и оденешь. Будет тебе чем пофорсить перед местными девицами, - от этих слов она задорно рассмеялась, собрала обновки и унесла их к себе в комнату.
Вечером, когда Каманин с папой пили чай, а мама уже спала, то папа, как бы невзначай, хитро поинтересовался:
- И как тебе на складах? – он со смешинкой в глазах посмотрел на сына.
Каманин чуть ли не поперхнулся чаем. Он смотрел на папу оторопевшим взглядом и честно признался:
- Я поражён. Такое есть только заграницей. Я, как будто, там снова побывал.
- Но это только для тебя, сынок. И то, в последний раз. Работай сам и зарабатывай сам. По одёжке протягивай ножки, а вот, что мне положено, я сам распоряжусь, кому и что давать. Только мамочке о нашей беседе не говори. Пусть для неё это останется её тайной.
Каманин утвердительно кивнул головой. Если папа хочет, то пусть так оно и будет, ведь он всегда ревностно беспокоился о своей жене, а Каманин любил маму и ей желал только самого лучшего.
На следующее утро Каманин уезжал, поэтому они с папой не стали долго засиживаться за традиционным вечерним чаепитием.
Глава одиннадцатая
Мама в аэропорт не поехала. Она на прощанье обняла любимого сыночка и, поцеловав, сквозь слезы, произнесла:
- Не забывай того, что мы с папой пожелали тебе в твой день рождения, - с просьбой заглянула в глаза сына.
- Не волнуйся, мам. Всё будет хорошо. Я тебе буду звонить, - заверил её Каманин.
«Волга» подъехала к трапу самолёта. Служащий аэропорта, сев на заднее сиденье вместе с Каманиным, передал папе билет:
— Это билет до Иркутска, а до Калининграда Ваш сын, - он посмотрел на рядом сидящего Каманина, - получит билет в аэропорту Иркутска.
- Спасибо за заботу, Викторович, - поблагодарил папа, пожав ему руку.
А когда Викторович вышел, то уже посмотрел на сына:
- Егорычу отдашь все тёплые вещи. Я их потом сам заберу, когда буду в Иркутске. Он тебя встретит и поможет с билетом. Смотри, опять не накуролесь. Мамочка за тебя сильно переживает. Звони. Не забывай нас.
- Ну что ты, пап. И из Москвы, и из Калининграда обязательно позвоню. Я очень и очень вас люблю. Спасибо за всё. За заботу и ласку. А главное, это то, что ты меня понял и поддержал, - на заднем сидении «Волги» Каманин приподнялся и крепко обнял папу.
- Видно будет, когда приедешь, - чуть ли не смахнув слезу, выдавил из себя растрогавшийся папа, но справившись с минутной слабостью, похлопал сына по рукам. – А ты не теряйся. А то знаем мы ваших. Хвост распушите и налево. Давай иди, - и подтолкнул Каманина к выходу из машины. - Посадка уже закончилась.
Они вышли из машины. Тут папа уже был, как обычно суров и спокоен. Он только произнёс:
- Счастливого пути. Вернись обязательно. Но я тебя всё равно найду, где бы ты ни был, - тут он уже хитро ухмыльнулся. - Не сильно-то обольщайся свободе, - и, отбросив сантименты, крепко прижал к себе сына и, крепко поцеловав его, подтолкнул к трапу самолёта:
- Иди, - хрипло выдавил он из себя. – Самолёт ждать не будет.
Каманин вошёл в салон самолёта под пристальными взглядами всех пассажиров. Было как-то неудобно, что из-за его прощаний столько людей были вынуждены ожидать задержку рейса. Устроившись в кресле с каким-то мужиком с ужасающим перегаром, он посмотрел в окно. «Волги» у трапа уже не было и самолёт, натужно взвыв моторами, начал разбег.
Что же ждёт его впереди в самом-то деле? Мурашки прошли по коже. Да будь что будет! Мысленно махнул он рукой.
Самолёт набрал высоту. Каманин откинул спинку кресла и попытался заснуть, отвергнув предложение соседа похмелиться. Чем, наверное, очень его расстроил.
Глава двенадцатая
Телефонный звонок прервал мирную беседу Каманина со своим троюродным братом Лёшкой.
Тётя Валя ходила вокруг них и, подкладывая закуски, всё бухтела на сына:
— Вот, посмотри на Алёшу. Он пьёт стопками. А ты по полстакана. Ну, куда это годиться. Не смотри, что ты здоровый такой. Вон твой отец. Светлая ему память. Пил, пил и до инфаркта докатился. Ты что, хочешь туда же?
Но Лёшка, привычный к материнским нотациям, не обращал на неё внимания. В его огромной ладони стакан помещался так же, как в руке Каманина стопка, а где-то в недрах бороды неожиданно открывалась красная расщелина, где исчезало её содержимое.
Парни были заняты обсуждением путешествий и приключений в городе и в деревне, поэтому на недовольства тёти Вали особого внимания не обращали.
Рассматривая фотографии, которые Каманин только что принёс из фотолаборатории, они хохотали, вспоминая прошедший отпуск.
Когда Каманин приехал в Ленинград, то Лёшка взял на две недели отпуск, чтобы побыть с братом. С его женой Татьяной, они объездили все достопримечательности города и закончили его в деревне.
Тётя Валя подняла трубку:
- Алё. А, это ты, Володенька, - Каманин понял, что это звонит папа. - Да, он здесь. Сидят с моим охламоном и хлещут её родимую. Нет, слушаются, - отвечала она на вопросы. - Помогают. Хорошо отдохнули. Да ничего он выглядит. Бодренький. Сейчас его дам, - она посмотрела на Каманина. - Иди, возьми трубку. Папа звонит, - и передала трубку Каманину.
В трубке послышался далекий и родной голос:
- Здравствуй, сынок. Ты где это там так сильно загулял? – папин бас изображал недовольство поведением старшего сына. - Не звонишь, не пишешь. Мы тут уже с мамочкой не знаем, что и думать, - ещё круче рокотал в трубку папин бас, изображавший недовольство.
- Гуляли мы тут, - Каманину от этого голоса стало очень приятно, что его никто не забывает на этой земле и у него даже перехватило дыхание и гулко забилось сердце.
Но, чтобы успокоить папу, он попытался объяснить своё поведение:
- В деревню мы ездили, а телефона там нет, потому и не звонил. А вообще-то нормально отдыхал после дома отдыха, - усмехнулся он. – Физиотерапией занимался, огород мы там копали.
- Огород – это хорошо, - пробасил папа. - Но хватит заниматься гульбой. Пора и домой, - голос папы был предельно решителен. - Есть тут для тебя некоторые дела.
- Что случилось? Что-нибудь с тобой или мамой? – встревожился Каманин.
- Нет. С нами всё в норме. Мама очень по тебе соскучилась, что ни день, всё о тебе интересуется. Дедушка с бабушкой приехали, тебя ждут. Да и огород тебя ждёт не дождётся. Мне всё недосуг вскопать его полностью и засадить. Вот и сейчас я в Москве, только через пару дней смогу вырваться отсюда. Так что бери назавтра билет на самолёт и срочно дуй в Иркутск. А там уже тебя до дома доставят. Деньги хоть есть? Или всё профукал на барышень? – пошутил папа.
- На билет оставил. А там уж, как получится, - озадаченно ответил Каманин, подсчитывая в уме финансы, которые у него уже давно пели романсы.
- Так что не рассиживайся, а иди за билетом. Как купишь его, то немедленно сообщи мне, - уже в прежнем тоне начальника закончил разговор папа. - Если денег не осталось на билет до Бодайбо, то скажи мне об этом и в Иркутске ты получишь билет, - успокоил он сына, почувствовав его сомнения.
Закончив разговор, Каманин положил трубку. В голове уже крутились мысли о делах, которые ему предстоит сделать дома.
Лёшка вопросительно посмотрел на него:
- Ну что? Что он сказал?
- Билет покупать сегодня и завтра вылетать, - пожав плечами, почесал в затылке Каманин.
- Что, кто-то заболел?
- Нет. Дедушка с бабушкой приехали, да огород копать надо, - Каманин от ожидаемой перспективы невесело рассмеялся.
- Мало тебе одного огорода в деревне. Ещё один на тебя вешают! – и Лёшка со смехом отложил фотографии, где они с братом позировали с лопатами на огороде.
Но делать нечего, если папа сказал, то у матросов должны пропасть все оставшиеся вопросы.
Братья быстро собрались и поехали в центральные аэрокассы за билетом.
***
Да, дедушка! Его легендарный дедушка, ради которого были совершены многие поступки в жизни Каманина.
Он потому-то и пошёл учиться в мореходку, что чем-то хотел походить на своего дедушку. На него, латышского мальчугана из Риги, который свой трудовой путь начал шестилетним поварёнком на рыбацких сейнерах. Жажда знаний привела его в Питер, где он закончил штурманские классы на Каменном острове.
Юный шкипер парусной яхты «Людмила», серьёзный председатель профкома парохода «Соловей Будимирович» на котором он совершил рейс к Новой Земле.
Возвращение в Архангельск с поломанным винтом и, наконец-таки, доброволец в Красной Армии.
Гражданская война, ранения, смена фамилии, заболевание тифом, комиссар полка в восемнадцать лет. Не надо было читать учебники истории. Из дедовской биографии всё становилось ясно и так. Можно было послушать дедушку только один раз и у того, кто его слушал, возникало немедленное желание схватить шашку, сесть на его любимого Орлика и нестись вперёд защищать родную Советскую республику.
Это был настоящий коммунист, несмотря на всё пережитое. В тридцать пятом оклеветанный и посаженный в тюрьму, он нашёл в себе силы не признаться в клеветнических обвинениях, несмотря на отбитые почки сотрудниками НКВД. Снятие обвинений в суде, восстановление в партии и назначение в должности директора Бийского масло-жиркомбината, не поколебали его веры в правое дело своей родной партии.
Он всегда стоял грудью за её идеи и идеалы.
28 июня 1941 году ушёл добровольцем на фронт несмотря на то, что у него была бронь от комбината и его старшая дочь была тяжело больна и через месяц умерла, но он всё равно ушёл защищать Родину.
В 43-ем в смоленских болотах чудом выжил. После года госпиталей вернулся, и с новой силой в Сталинске (теперешнем Новокузнецке), прикладывал массу усилий для развития металлургии и помощи фронту.
Он и самого Каманина вылечил, когда папа привёз ему полуживого внука, считай, с того света вытянул. И всё только благодаря своей неуёмной энергии и настойчивости.
***
Вечером, после покупки билета и возвращения домой, Каманин долго сидел за столом с тётей Валей. Она всё что знала, рассказывала ему о деде. Он до сих пор оставался для неё Вольдемарчиком.
Она много рассказывала о блокаде, о её тяжестях. Как она на улице нашла трёх мальчишек около мёртвой матери и спасла их от смерти и усыновила. Теперь это, здоровенные мужики. Живут и здравствуют. У каждого есть семья.
О Ладожской переправе, о жизни в Сибири у бабушки Каманина. О тяготах войны. О цене хлеба в те военные годы. О смешном и верном пёсике Бульке, который где-то стащил коровью голову и приволок её домой, чем очень поддержал их, истощённых блокадой беженцев.
В этот вечер, вечер белых ночей в Ленинграде, получился у Каманина и его тёти вечером воспоминаний.
И вообще, Каманин понял, что папа правильно сделал, что отправил его попутешествовать, а не спиваться в Бодайбо.
Каманин окреп, загорел. Взгляд был уже не такой потухший. Жить хотелось с новой силой. Он вновь верил в свои силы. Вновь хотелось приехать во Владивосток, восстановить отношения с Натальей и увидеть своих детей. Играть с ними. Сходить с Алёшей на рыбалку, заплести непослушные Лёлькины косички. Просто быть человеком, отцом своих детей, мужем, а те все прошедшие события он отодвинул на второй план.
Они прошли. Он их пережил. Он их по-новому переосмыслил. Он следовал маминому совету, что надо набраться терпения и всё тогда должно вернуться на круги своя. В этом он себя убедил и в это сейчас свято верил.
Недавно он прочёл книгу, где один из героев убеждал своего друга, что если хочется во что-то верить, то верь и, даже если это неправда, то всё равно верь. Что-то подобное происходило и в его душе. Он верил в свои силы. Они у него появились, и он их в полной мере ощущал.
Билет был в кармане. Завтра должен начаться новый виток его жизни, и он радовался этому. Наверное, это из-за своей профессии.
Не мог он долго сидеть на одном месте. Ему требовалась смена обстановки, необходимость постоянного движения. Он чувствовал, что без этого в нём что-то закисает.
И в этот вечер, вечер воспоминаний, многое было переговорено.
- Всё. Пора спать, - окончив разговор, решила тётя Валя. - Тебе, сын, не работу, а Алёше улетать.
Каманин с Лёшка с ней расцеловались и разошлись по комнатам. Сон пришёл моментально.
Конец одиннадцатой главы
Полностью повесть «Развод» опубликована в книге «Три измерения»: https://ridero.ru/books/tri_izmereniya/