Лёшка поссорился с женой утром тридцать первого декабря, и она его выгнала. Ладно бы тридцатого поссорились – еще друзья не разъехались на праздники, можно было бы спокойно арендовать квартиру до седьмого января.
К родителям в другой город ехать не хотелось: двое суток туда, двое суток обратно, и трое суток выслушивать нотации в два голоса о своем неправильном поведении в Новый год — это означало полный провал праздника.
Задача была не простая. Но для десяти утра вполне разрешимая. Лёшка шел по улице, кутаясь в огромный теплый шарф, завидовал счастливым мужчинам с картонными сумками в руках – подарки! Придет муж домой, жена поцелует, дети набросятся с радостным визгом.
А к вечеру папани переоденутся в Дедов Морозов и будет настоящий семейный праздник! Почему же у него всё не так?
Впрочем, в прошлом копаться было теперь бессмысленно. Сейчас надо смотреть вперед и думать, у кого можно встретить Новый Год?
Мимо прошла оглушительно галдящая группа школьников – пятый класс идет на Ёлку. И тут Лёшку осенило: Шамкина! Одноклассница! Они дружили все школьные годы и даже хотели потом пожениться! Но после армии он с родителями переехал на другую квартиру, и потерял её из виду.
«Наверное, она замуж так и не вышла! Скорее всего! С её-то характером однолюба!» Вероника Шамкина ему твердила одно и то же на каждом свидании: «Я не смогу полюбить другого. Если ты меня бросишь, я свою жизнь посвящу науке и буду вполне счастлива!».
Лёшка вспомнил, что кто-то из одноклассников ему говорил, будто Шамкина поступила в МГУ на философский, чего от неё никто не ожидал. «Что ж! Жена-учёная – это должна быть совершенно спокойная жена, не то, что моя!»- у Лёшки зародилась надежда на настоящее семейное счастье.
Хотя и прошло десять лет, но, признаться, фотография Шамкиной с её домашним телефоном так и осталась в нагрудном кармане старого пиджака на всякий случай. Сейчас другого выхода все равно не было.
Лёшка набрался смелости и позвонил Шамкиной. Долго пришлось ждать ответа. Он уже потерял всякую надежду, подсчитывая длинные гудки, хотел дать отбой, но именно в этот момент раздался до боли знакомый голос:
- Алло! Слушаю вас! Говорите!
- С наступающим! – несмело проговорил Лёшка.
- Спасибо! И вас! А вы кто?
- Вероника! Это я – Леонидов!
- Лёша! – Вероника обрадовалась. Лёшка скумекал, что его счастье не за горами.
- Я вот подумал и понял, что сделал ошибку, не женившись тогда на тебе. Ты говорила, что не разлюбишь меня. Твоя любовь осталась в силе?
- Да! Я не замужем. Все ещё можно поправить!
- Давай Новый Год вместе отпразднуем! Это будет начало нашей новой жизни. Понимаешь? Два праздника одновременно.
- Давай! А где будем отмечать?
- У тебя! У меня родители болеют, им тишина нужна.
- Конечно, конечно! Приходи! А ёлку принесешь? Я не успела купить.
- Не вопрос! Самую пушистую! Адрес продиктуй!
- Да тот же адрес! Раз телефон не изменился, значит, и адрес не изменился! – и бросила трубку.
Лёшка терпеливо набрал снова.
- Ты все так же торопишься и не даешь сказать самое главное?
- Я поняла, что ты меня любишь! Разве это не самое главное?
- Я после контузии в армии забыл твой адрес!
— Вот как! Ты в боях участвовал?! Уважаю!
Вероника продиктовала адрес, и Лёшка облегченно вздохнул. Даже хотел поблагодарить Деда Мороза за такое успешное решение проблемы в минус двадцать, и что Шамкина во второй раз ответила сразу, а не через час или два, как это было в ранней молодости.
В квартире Шамкиных поднялась суматоха. Родители Вероники были настроены на «захват» Лёшки для устройства семейной жизни единственной дочери.
- Понимаешь, Вероничка, надо создать в комнате уют. Уют сейчас не в моде. Но по домашнему уюту холостые мужчины все равно скучают в тайне для самих себя! – мама Вероники принялась наставлять дочь на верный путь, как не упустить нежданно свалившегося жениха.
Сначала расчистили угол для ёлки. Шамкины обычно покупали пушистую ёлку до потолка. С антресолей достали две фанерные коробки с ёлочными украшениями. Из шкафа были торжественно вынуты роскошные гобеленовые занавески с ламбрекеном – семейная гордость, некогда красовавшаяся в Замоскворечье в богатом купеческом доме прадеда.
Цвета они были немного мрачноватого, для праздника не очень подходили, зато придавали роскошь панельной квартирке. Папа притащил лестницу, стал снимать занавески и вешать «семейную реликвию».
После этого мама извлекла из шкафа две льняные салфетки, ослепительно белоснежные, в одном углу, как и положено для праздничных салфеток, был вышит гладью букетик цветов.
— Вот! От сердца отрываю! Для твоей свадьбы берегла! Сама вышивала. Только смотри, чтобы не испачкались.
- Хорошо! Приложу все старания, чтобы не испачкать! – и Вероника положила салфетки в пакет на телевизор, чтобы пока идут приготовления, случайно их не измарать.
Потом Шамкины кинулись на кухню готовить новогоднее угощение. Дружно отмывали овощи для винегрета, долго искали на полках кулинарную книгу, чтобы приготовить бисквит. Можно было бы сходить в магазин и купить вкусный торт, тем более что бисквит они ни разу в жизни не выпекали, но мамина политика была такова, что Вероника должна показать себя, как она вкусно готовит.
Достали из кладовки соленья: помидоры, огурцы, грибы. Пришлось решиться на то, чтобы ради дорогого гостя расстаться с одной банкой клубничного варенья, которое обычно тянули до апреля. В общем, угощение оказалось вполне достойным.
Шамкины были довольны собой и теперь принялись спорить, через две недели будет свадьба или через три? Родители настаивали на «две», иначе жених может не согласиться столько ждать, и заподозрит, нет ли у него соперника? Вероника настаивала на «три», потому что ей сдавать статью в редакцию.
- Ты статью пишешь за один день! – возражала мама.
- Зато я думаю три недели, что написать!
- Опиши проблему статьи, и мы тебе подскажем! – настаивали родители.
- У вас отсутствует философское мышление!
- Ах вот как? Мы тебя растили! Мы тебя кормили! И ты теперь нам в упрек ставишь отсутствие своеобразного мышления? Как называется статья?
- «Женская философия позднего брака»! – загадочно произнесла Шамкина.
- Поздний брак – это когда женятся в пятьдесят лет. А тебе только двадцать семь. У тебя нет жизненного опыта. Что ты можешь написать?
- Зато есть диплом МГУ! Я знаю, что я напишу. Если ждёшь любимого десять лет, значит ты можешь его подождать ещё двадцать три года! – с любовью в голосе проговорила Шамкина.
— Это что за философия? Да твой возлюбленный три раза успеет жениться за это время! Дура ты дура! – не выдержали родители.
- Не надо оскорблять! Научными работниками дураки не становятся.
- Слушай, что тебе папа с мамой говорят! Любить надо сейчас! – родители закипали от невозмутимого спокойствия доченьки.
- Я сейчас и люблю! Почему вы хотите меня лишить права любить и ждать Лёшку двадцать три года дополнительно? При совместной жизни в человеке можно разочароваться и разлюбить. А мне моя тайная любовь и ожидание дают творческие силы! – Шамкина была непрошибаема.
— Это твое воспитание! Ты во всем виноват! Зачем ты давал ей тайком от меня конфеты, когда я запрещала?
— Это ты к ней слишком строга! Ни разу ребенку сказку на ночь не почитала! Вот она и слушает посторонних, а мать для неё – пустое место!
- А кто квартиру заработал? Так бы и жили с твоими родителями и семьей брата в хрущевской двушке!
- Опять ты меня жильем попрекаешь? Мне что, уйти?
- Да перестаньте вы! Всё равно вы меня уже не перевоспитаете! Я же не стану снова маленькой, чтобы вы могли исправить все свои ошибки в моем воспитании. - остановила разошедшихся родителей Вероника.
- Ты будешь слушаться или нет? – мама перекинула свой гнев на дочь.
Не знаю, что написала бы Шамкина в своей статье под давлением родителей, если бы Лёшка не позвонил в дверь, прервав часовой семейный скандал.
— Это он! А я не успела переодеться из-за вас! Теперь он подумает, что я его не ждала! – Вероника юркнула в свою комнату.
— Это не вежливо - заставлять гостя стоять перед закрытой дверью, пока ты не приведешь себя в порядок! Надо было точно время назначить! По утрам в гости приходить не прилично. Надо было на десять вечера назначить! – мама принялась за воспитательный процесс и пошла встречать дорогого гостя.
- А-а-а! Лёшенька! Проходите, проходите! Вероника не успела погладить свое праздничное платье! Через пять минут она выйдет. Вот сюда, пожалуйста, в гостиную. Садитесь в кресло, располагайтесь. Не замерзли? Может, чаю горячего?
- Нет, ничего не надо, не беспокойтесь! – Лёшка был рад, оказавшись в тепле и заботе.
Есть ему пока не хотелось. Он уселся в кресло и включил телевизор. Мама немного опешила от такой бесцеремонности, но промолчала. Лёшка пошёл в атаку:
- Вы тоже с нами будете встречать Новый год? Вероника не сказала мне, что живет с родителями.
Мама опять проглотила «пилюлю».
- Да мы как жили вместе, так и живем. Мы уйдем в гости к друзьям, если вы хотите с Вероникой праздновать одни.
- Очень хорошо! – одобрил такое решение Лёшка.
В комнату вошла Вероника и стала удивленно озираться по сторонам, чего-то ища.
- А где же ёлка?
- Да вот!
К невероятному потрясению Вероники Лёшка взял в руки пакет и извлек оттуда живую ёлочку размером в тридцать сантиметров.
Она была перевязана подарочной лентой. Вероника в недоумении соизмеряла взглядом крохотную ёлочку с пустым углом и стоящими рядом большими коробками с украшениями.
- Что же делать? Теперь за ёлкой уже не побежишь! Мы привыкли ставить большую!
- Да какая разница? Зато всего триста рублей! Поставь на стул с ведром воды – вот и будет высоко.
- А игрушки все не поместятся! – Вероника была не на шутку огорчена.
Надо же было такому случиться, что, спасаясь бегством от орущей жены, Лёшка перепутал пиджаки. В том, который остался в шкафу, было денег несметно.
А в этом, который он не надевал лет шесть, а может быть даже и восемь, только и была фотка его первой любви и триста пятьдесят рублей мелочью. Лёшка не терял апломба.
- Ты привыкла к условностям. Повесь на нее «дождик», да и хватит. Тебе лишь бы блестело!
Вероника сильно разочаровалась в Лёшке, но пока ещё не отказывалась от намерения выйти за него замуж.
- Так что, твои предки скоро свалят? Я хочу поговорить с тобой серьезно! – Лёшку понесло.
- Сейчас скажу. Сейчас уйдут.
- Вероника! Рецепт бисквита я заложила открыткой! – на прощанье нарочито торжественно проговорила мама.
Родители ушли. Это был их первый Новый Год, который пришлось встречать не в тёплом семейном кругу. Им обоим было не по себе. Но что не сделаешь ради счастья единственной дочери?!
По дороге к друзьям они единогласно решили вернуться в два часа новогодней ночи, чтобы застать влюблённую парочку, что называется, врасплох. Тогда Лёшка будет в их руках и ему не удастся увернуться от свадьбы. Этот приём – загнать жениха в верную ловушку, - издавна пользовался успехом, давая возможность быстро выдать замуж «засидевшуюся» дочь.
Пока варился винегрет, Вероника села рядом с Лёшкой на стул поближе. (Мало ли, за руку захочет взять.) Она вся была исполнена ожидания признания в любви. Сколько лет она мечтала об этом чудесном мгновении! Сколько дум передумала!
Как она заплачет от радости, крикнет радостно: «Любимый!», кинется ему на шею в знак согласия!.. Но Лёшка уткнулся в телевизор и молчал. Зазвенел таймер. Вероника поспешила на кухню резать винегрет. Только она забыла надеть фартук поверх своего отглаженного праздничного бежевого платья.
Для Шамкиной приготовление новогоднего угощения было началом новой жизни во всех отношениях. Она никогда ещё не оставалась на кухне один на один с продуктами, из которых надо делать праздничное угощение.
Готовил только папа. Мама была идеологом в домашней кулинарии, контролируя готовность блюд, досолено или недосолено, и насколько качественно вымыта посуда. Единственное, чем Шамкина могла похвастаться, это на скорость почистить сырую картошку и порезать ломтиками для жарки.
В доме жареный картофель был строго запрещен. Однако, когда мама уходила погулять или по делам, или к соседке поболтать, папа и Вероника бросали всё и мчались на кухню; мигом чистили, резали, жарили и тут же съедали запрещенный продукт, маскируя при этом кладовку с очередной недостающей банкой солёных огурчиков. Папа специально засаливал огурцы в маленьких банках.
Во избежание скандала Вероника выдвинула идею наполнять опустевшую банку покупными огурцами в этот же рассол. И в таком случае «пропажу» обнаружить пропажу не предоставлялось никакой возможности. Еще она умела чистить вареные овощи и резать винегрет специальным приспособлением, чтобы получалось сразу кубиками.
Гости приходили редко, но их было много. И винегрет был единственной палочкой-выручалочкой; готовили его дружно всей семьей. Вся остальная деятельность Шамкиной была посвящена науке. Как можно варить суп или жарить котлеты и одновременно обдумывать статью по философии, которую надо сдать в редакцию в течение трех дней?
Вероника была уверена, что после свадьбы она вернется к своему привычному образу жизни, и это «кухонное испытание» - первое и последнее, - только шанс показать Лёшке, какая она отличная хозяйка. Так началась их семейная идиллия: женщина на кухне, мужчина - у телевизора.
Лёшке было тепло и уютно, как у себя дома. Огорчение от скандала с женой прошло. Он стал с любопытством оглядывать комнату. Когда взгляд скользнул по плотно закрытым занавескам, напоминающих театральный занавес, да ещё и тёмно-бирюзового цвета с черными полосами, его осенило, что здесь его ожидает некий удручающий спектакль.
Он немного содрогнулся от всплывшей ассоциации: в третьем классе Шамкина в сильный мороз надевала тёмно-бирюзовый мохеровый свитер точно такого же темноватого тона, как эти устрашающие занавески! Мохер был запредельно косматый, годился разве что для костюма Лешего. И со своими двумя длинными чёрными косами Шамкина напоминала кикимору.
Лёшка, когда видел свою подружку в таком наряде, неделю не подходил к Шамкиной на переменке поболтать. Но, что было то было! Все равно Шамкина постоянно давала ему списывать математику, всегда писала по два сочинения – второе, естественно, для Лёшки, угощала конфетками.
А юный друг, чтобы не оставаться в долгу, носил её портфель, провожая из школы домой (это было настоящее счастье, что Шамкина жила напротив школы!). И Лёшка стряхнул тяжёлое предчувствие, настраивая себя на позитив; у него сейчас в жизни всё было хорошо и впереди ждёт оливье!
Прошло три часа. Лёшка был по натуре не взыскателен и решил молча терпеть голод до того момента, когда будет накрыт праздничный стол. Запахло чем-то подгоревшим, и Лёшка пустился в раздумья: «Наверняка бисквит горит!
Что можно ожидать от хозяйки, которая не знает рецепт приготовления бисквита наизусть? И вдобавок, не было слышно шума миксера, который обычно используют при приготовлении бисквита!» Но аппетит у незадачливого «жениха» как на зло всё равно не пропадал. «Придётся есть, что дадут!»
Потом раздался грохот падающих на пол противней, кастрюль, ложек с вилками. Лёшка захихикал тихонечко над неумейкой и подумал, как здорово, что он на ней не женился. Все научные работники обычно рассеянны и не приспособлены к быту. За ними надо ухаживать. А это в Лёшкины планы не входило.
В десять вечера у Лёшки зазвонил мобильник. Отпечатался номер жены, и он сбросил звонок. «Прощения просит! Хочет, чтобы я был за праздничным столом, а то дети будут плакать! Как же! Сейчас такси в три раза таксу подняли. А на метро час ехать, не евши я не дурак!» У Лёшки не было денег даже на метро.
А сразу брать взаймы у «невесты» было как-то неприлично. Что она подумает? Что он намеревался жениться по расчёту? Как теперь добираться до дома, он не знал. Но надеялся, что утро вечера мудренее.
Ведь оказался же он все-таки нежданно-негаданно для самого себя в новогоднюю ночь под кровом. Да еще ждет праздничный ужин. Значит, и деньги на метро утром свалятся! По крайней мере можно и у прохожих стрельнуть ради праздника – войдут в положение. Тут он понял, что это не реально: будут ли прохожие первого января?
Тогда можно будет объяснить в ярких красках эту неожиданную ситуацию дежурной в метро - не оставаться же ему у Вероники до зарплаты. Можно, конечно, вызваться утром сходить в магазин за хлебом или молоком и не вернуться. «В общем, надейся только на себя! Где наша не пропадала!» - Лёшка был настроен на позитив.
Вошла Вероника с маленькой изящной тарелочкой, на которой красовались два тонюсеньких бутерброда с докторской колбасой и крошечной чашкой с горячим чаем. «Лучше поздно чем никогда!» - Лёшка улыбнулся при виде бутербродов с колбасой на расписной тарелочке и сладкому чаю.
- Извини, Лёша, только два бутерброда – колбасы больше нет! – виновато проговорила Вероника, глядя на Лёшку с обожанием. Она съела всю колбасу ввиду отсутствия другой еды.
Но если бы Шамкина заранее знала о беспроигрышном и простом плане, который задумали родители, она не была бы так жестока к будущему мужу. «А как ещё дать понять Леонидову, что я буду заботливой женой? Сначала голодом поморить как следует, потом накормить – супруги должны постоянно доказывать друг другу свою любовь!»
- Давай я сбегаю за колбаской! Что за праздничный стол без колбасы?
- Нет! Это плохая примета: выходить из квартиры на улицу накануне Нового года после двенадцати дня!
- А что, можно не вернуться?
- На тебя это похоже! Ты же пропал внезапно!
- Я же не виноват, что папа заработал на трехкомнатную квартиру! А как же твои родители ушли в час дня? Теперь они насовсем останутся без крова?
- Леонидов! Твои шутки не уместны!
- Объясни толком! Я впервые слышу про такую примету!
- Не действует на тех, кто в квартире прописан!
- Так ты боишься, что я уйду за колбасой и не вернусь?
- Я десять лет тебя ждала! – простонала жалобно Шамкина.
- Хорошо! Будь по-твоему! А то истомишься за двадцать минут ожидания, нервы себе сорвёшь!
Лёшка слегка занервничал и проглотил бутерброды. К несчастью, от этого мизерного перекуса аппетит только разыгрался и голод усилился.
- А что, оливье еще не готово?
- Мы в торжественных случаях делаем винегрет. Так мы сейчас все съедим, а что будем есть на праздник? – задала логический вопрос «врединка».
«Вот влип!» - Лёшка начал закипать и усомнился, что еда вообще будет: до Нового Года оставалось два часа, он сидит тут уже одиннадцать часов, а «слуга науки» никак не может справиться с хозяйством.
Зато в тепле! – это единственное, что его успокаивало и укрепляло для перенесения дальнейших испытаний.
Ровно без трёх двенадцать Вероника начала галопом носиться между кухней и гостиной, накрывая на стол. Лёшка уже сидел наготове, и точно был уверен, что она не успеет.
Но, каким-то чудом, Вероника уставила праздничный стол салатниками с угощениями и плюхнулась напротив ровно с первым боем Кремлевских курантов. Лёшка приступил было к еде, но услышал внезапный окрик: «Стой!» И будущая жена положила перед ним заветную салфетку со словами:
- Только не испачкай! Видишь, какая она белая? Не трогай жирными пальцами!
- Откуда у меня могут быть жирные пальцы? Я ем только вилкой и ложкой! – Лёшка не ожидал такой обиды.
- Курицу едят руками!
- А что, будет курица?
- Нет!
- Тогда зачем мне эта салфетка?
- Иногда гостям подают запечённую курицу! В этом случае без салфеток не обойтись! – Вероника не собиралась отступать от своей правоты.
- Ты отстала от жизни! Дошло же человечество до куриного филе! А салфетками можно и бумажными пользоваться!
- Зачем тогда вообще пользоваться салфетками, если приготовлено куриное филе? – логика Шамкиной поразила Лёшку своей неотразимостью, и он в свою очередь задался немым вопросом: «Зачем на философский факультет в МГУ берут без прохождения теста на профпригодность?»
- Ты не привык к домашнему уюту! Салфетки, скатерти, занавески – это забота только жены! А муж, придя с зарплатой, будет дома отдыхать после рутинного рабочего дня. Это мама мне в приданое вышила!
- Ты все еще рассчитываешь выйти замуж?
- А что? Разве нет? А ты зачем пришёл? – Вероника оторопела.
Лёшка, в своем затруднительном положении, поторопился поддеть подружку на оскорбление салфеткой - он решил к ней вообще не прикасаться. Не трудно вообразить, какой будет эффект, попади на это художество хоть капля чего-нибудь даже не по его вине! Злополучная салфетка демонстративно оказалась снова на телевизоре.
- Леонидов! Сейчас же положи салфетку на стол! Салфетка должна украшать стол, а не телевизор! – приказала гневно Шамкина.
- Ну вот что! Муж – глава семьи! Где я захочу, там и будет лежать салфетка!
- Ты мне ещё не муж! Не командуй моим приданым!
- Сегодня не муж, завтра муж! Привыкай к семейной жизни!
- Семейная жизнь строится на домашнем уюте! Если тебя не устраивает эксклюзивная салфетка – я тебя не держу! – отчаянно выкрикнула Шамкина.
Тут Лёшка сделал вывод, что денег на метро от Шамкиной ему завтра не видать.
- С Новым Годом, Вероника! Желаю, чтобы все твои мечты наконец-то сбылись! – напомнил Лёшка по какому поводу они вообще сегодня встретились.
Лёшка разлил шампанское и приготовился есть, но аппетит его был испорчен видом Вероники: её праздничное платье было заляпано свеклой и мукой.
Однако голод взял свое. Он наложил побольше винегрета, четыре котлетки, принялся есть, но после второй ложки остановился: винегрет был страшно пересолен, котлеты не дожарены. В это время у него снова зазвонил телефон. Лёшка сбросил.
Пришла смс-ка от жены: «Приезжай сейчас же! Я говорю детям, что тебя Дед Мороз задержал - ты ему помогаешь мешок с подарками носить, потому что Дедушка старенький и устал! Подарки я спрятала! Мы не можем перенести Новый Год на тот день, когда ты перестанешь дуться! Я тебя прощаю!»
- Тебе постоянно кто-то звонит! Тебя где-то ждут? Кто это тебе весь день названивает? – звуки Лёшкиного мобильника навели Веронику на неприятное подозрение.
- Племянник балуется. Ему четыре года, он всю родню достает своими сказками и загадками, не только меня! – выкрутился Лёшка. Вероника стала ему надоедать. Он подумывал, не вернуться ли ему правда домой?
Жена прощения просит - в кои то веки! Это был хороший шанс. По крайней мере можно перекусить в ближайшем кафе. Но тут Лёшка вспомнил, что в Новый год работают только рестораны по корпоративу, а все деньги он истратил на эту злополучную ёлку! В голодный обморок ему падать не хотелось.
И что у людей такая дурацкая страсть к этим ёлкам? Как будто без ёлки Нового года не будет? Его стала раздирать досада уже на самого себя: и зачем только он покупает пиджаки одного и того же цвета? Лёшка решил действовать по чёткому плану. Первое – заглушить мучащий голод.
- А что у тебя есть к чаю? Что-то сладкого хочется! – сказал он весело и невозмутимо, рассчитывая на бисквит – с бисквитом-то подвоха не должно быть!
- Чай еще рано! Вот, огурцы соленые, помидоры, капуста, квашенная собственного приготовления!
«Она до сих пор мне мстит за ту шутку в восьмом классе. Говорили мне, что женская обида – это на всю жизнь! И что это будет за брак?»
Лёшка так и не признался, что это он в восьмом классе приклеил к спине Шамкиной бумажку с объявлением: «Не можешь решить математику – спроси меня как? Одна задача десять рублей. Оплата по факту оценки. Шамкина из 8 «Б»»
Шамкина удивлялась весь день, почему малышня к ней лезла на каждой переменке с криком: «Шамкина! Реши задачку! Реши пример! Оплата вдвойне за срочность!» Только «бизнес» Шамкиной не удался, потому что завуч привела Шамкину к директору и потребовала объяснений.
Шамкина узнала Лёшкин почерк, но Лёшка не сдавался и говорил, что его подчерк не трудно подделать. Но она все равно обиделась ровно на месяц. А чего обижаться? Лёшка хотел как лучше! Шамкина заработала бы приличную сумму, посидели бы вдвоём в кафе, если бы, конечно, она догадалась его пригласить.
У Лёшки посыпались двойки и нужно было срочно что-то делать. Через неделю старшеклассников выстроили на школьной линейке и выставили перед всеми трёх виноватых: Иванова из 7 «А», Русакова из 10 «Б» и Алексееву из 11 «А». Вина заключалась в незаконной коммерциализации подшефных младших классов, а именно: все трое также оказались с подобными объявлениями на спинах.
«Вот видишь, Шамкина, я не виноват! Я этих учеников в глаза никогда не видел, тем более не знаю, как их зовут. А объявления всё равно такие же!» (объявления были предусмотрительно отпечатаны на принтере.) Лёшка убедил Шамкину, и она его простила.
Только когда они закончили школу, одноклассник наших влюбленных героев признался Шамкиной, что это были происки Леонидова, потому что он видел сам своими глазами, как Леонидов размазывал клей по объявлению и приляпывал к спинам своих жертв. И Шамкина повторно затаила обиду к своему любимому.
«Пришёл час расплаты!» - подумал Лёшка и заискивающе произнес:
- А чаю сколько ещё ждать?
- Минут тридцать. Пока закуску и винегрет не съедим.
Лёшке захотелось послать Веронику с её винегретом куда подальше, но он опомнился, что завтра придется просить у «невесты» на дорогу домой, и взял себя в руки.
- Послушай, давай я сам пойду чай приготовлю! Пить очень хочется горяченького! Нельзя же всю кухню на жену сваливать! А?
Веронике только этого и было надо. Хорошо, когда у мужчины просыпается совесть!
Лёшка ринулся на кухню, но от досады потерял бдительность, и по привычке, как он это делал дома, оставил свой мобильник на столе. Там он надеялся найти хотя бы макароны и сварить их.
И тут развязка этой истории не заставила себя долго ждать. Пока Лёшка гремел на кухне кастрюлями, зазвонил его телефон и он его не услышал. (В чужое хозяйство лучше не лезть. Стоит открыть полку и снять с нее нужную кастрюлю, как все содержимое полки валится на тебя).
Вероника пожалела расшалившегося малыша и захотела уделить ему внимание: нажала на соединение и обомлела:
- Пап! Ну скажи, где ты прячешься с Дедом Морозом? Мама к тебе сейчас сама приедет! Подарков очень хочется!
- А куда она приедет?! – ответила Вероника Лёшкиным голосом.
- Так ты адрес скажи, куда ехать, она и приедет! – не по возрасту умно ответил малыш.
- Сейчас адрес скажу! Записывай!
- Ура! Записываю! – запищал голосок четырехлетнего малыша.
- А ты писать не умеешь! Позови маму!
- Ты что, дурак? Зачем мне учиться писать, когда смартфон сам все записывает. Ты же научил, куда нажимать!
«Акселерация! Второй Леонидов!» -подумала Вероника и продиктовала адрес.
Лёшка ничего не слышал. Он уминал подгоревший бисквит. Как можно сделать так, что бисквит и подгорел, и не пропекся одновременно, для Лёшки оставалось загадкой. Кроме того, бисквит был еще страшно переслащен. Но это было лучше, чем пересоленный до состояния несъедобности винегрет!
На пороге кухни показалась огорченная Шамкина, протягивая ему мобильник, и увидела, что от бисквита остался один маленький ломтик.
- Ты съел весь бисквит один? Разве так можно? Тебя что, правилам хорошего тона не учили? Сейчас за тобой приедут! – Вероника немного сбивчиво выражалась.
Она растерялась от таких двух неожиданных шокирующих случаев, которые свалились на нее одновременно. Лёшка испугался, что ему грозит психушка за съеденный бисквит. Действительно, какой идиот может съесть бисквит, приготовленный по искажённому рецепту: вместо двух стаканов муки и полстакана сахарного песка кандидатка в жёны сделала всё в точности наоборот. Вывод напрашивался сам собой, что Лёшкин поступок — это диагноз!
- Не надо! Я сам! Я сам поеду! Вот тут макароны варятся. Смотри, чтоб не переварились!
Лёшка рванул в коридор, схватил куртку и выскочил за дверь. Вероника побежала за ним:
- Подожди! Сейчас за тобой жена приедет!
- Этого ещё не хватало! Нет у меня никакой жены!
- Поздно врать!
- А тебе-то что, вру я или нет?
- Да куда ты бежишь? Стой! Вернись! Я адрес продиктовала! Она через всю Москву за тобой едет!
Лёшка выскочил из подъезда, Вероника бежала за ним по пятам, пытаясь его остановить:
- Лёша! Лёша! Вернись! Тебе что, жены не жалко? Ей тебя по всей Москве искать что ли?
Лёшка скрылся за поворотом и нырнул в первый попавшийся подъезд отдышаться.
И, о чудо! – Дед Мороз снова соблаговолил к нему: градус опустился до минус тридцати в эту изумительную Новогоднюю ночь. Вероника сразу продрогла и не стала догонять свое обманчивое счастье, убегающее теперь навсегда.
«Жена едет – это хорошо!» - подумал Лёшка, снова исполненный благодарности Новогоднему властелину. Убедившись, что нет погони, Лёшка набрал жене.
- Тань! Ты уже едешь? Только разогреваешься? Вернись, захвати сосиски, которые я утром не доел. И хлебушка! Да! Весь день голодный от горя хожу. Вот ты за мной едешь, у меня аппетит прорезался. Я в доме сорок один на перпендикулярной к этой Колчановской улице, в супермаркете. Найдешь меня у прилавка с колбасой!
Хотя и постигло Лёшку в эту Новогоднюю ночь разочарование, и не одно, а все-таки чудеса в Новый год бывают! Это чистая правда!