Мы стояли в экспортной гавани. До отхода оставалось часа четыре. Погрузка шла к концу. А я всё никак не мог понять, куда мог подеваться пойманный мною угорь. Я отлично помнил, что оставил его в миске на столе радиорубки. А его, как корова языком слизала.
Прервал мои раздумья скрип парадного трапа, спущенного на причал. По нему поднимался инспектор Министерства связи Маринин. Было как раз предобеденное время, и все инспектора старались подгадать свой визит именно к этому времени, чтобы на халяву отобедать вместе с командой.
Инспектировать старались пароходы с визированной командой, где кормили всегда хорошо и обильно, поскольку продукты поставлялись по особым нормам. А капитан для ублажения инспектирующих сверх всего прочего давал с собой «сухим паком», в который входила, как правило, краковская копчёная колбаса, головка сыра, консервы сом в томате, одна или две баночки красной, а то и чёрной икры.
Наверняка у Маринина было намерение посетить именно такой пароход и такой действительно стоял по носу «Илги». Но произошёл, как говорят, – «облом», пароход этот полчаса назад перешвартовали в дальний район порта. А идти туда – смотришь, и обед закончится. Обедать же на «Илге» было не комильфо, так как баланду, приготовленную на жалкие продуктовые нормы каботажных судов, можно было увидеть разве что в какой-нибудь тошниловке на Рижском рынке. Но здесь выбирать не приходилось. Инспектор был явно не в духе.
– Здравия желаю! – приветствовал я Маринина.
Тот был в чёрном костюме. Двубортный пиджак и широченные брюки-трубы придавали ему значительность, которую он пытался изобразить и на своём лице. Фетровая шляпа, явно дисгармонирующая с костюмом, была надвинута на глаза, что говорило о том, что снисхождения от него не дождёшься.
– Давайте, показывайте ваше хозяйство, – с места в карьер начал инспектор.
– Может, сначала отобедаете, – предложил я по заведённому порядку.
Инспектор с брезгливым видом, предчувствуя, что здесь не зажиреешь, спустился в столовую команды, поприветствовал капитана, который доедал жидкий суп, и сел на предложенное ему место.
– Берите поварёшку и наливайте себе из кастрюли супчик, – предложил старпом, – у нас здесь самообслуживание.
Инспектор помешал в алюминиевой кастрюле алюминиевой поварёшкой и понял, что суп без навара, одна вода.
– А Вы поглубже копните, – посоветовал старпом, – там перловка на дне осела, а мяса не ищите, у нас бюджет не позволяет.
Маринин копнул поглубже и, действительно, всплыла перловка и струганая морковь.
– А на второе что у вас? – поинтересовался инспектор.
– На второе макароны по-флотски.
Макароны не лезли инспектору в горло, признаки мяса в них почти отсутствовали. Приходилось постоянно запивать компотом из сухофруктов. Видя, что инспектор чуть не давится макаронами по-флотски, старпом позвал кока.
– Гаврилыч, кто у тебя сегодня продувал макароны? – строго обратился он к появившемуся на глаза коку.
– Миша-пехотинец, – без запинки ответил кок.
– А ты проверял?
– Никак нет. Занят был у плиты.
– Занят… – передразнил смтарпом, – а надо было проверить. Может не с той стороны продувал.
Инспектор был крайне удивлён:
– А что макароны требуют продувки? В первый раз такое слышу.
– Вы ещё не такое здесь услышите. Это ж каботажный пароход. Все сливки общества именно тут. А им известно в этой жизни многое. В том числе и то, что перед готовкой макароны следует хорошо продуть. Наш Миша-пехотинец пришёл на флот из пехоты недавно. Ну, наверное, не зная всех тонкостей морской кухни, продул не с того конца…
– А где, извините, у макарон конец?
– С противоположной стороны от начала…
Малинин понял, что его разыгрывают и здесь он ничего из съестного с собой не получит, даже пачки сухих макарон. Он три раза икнул и вышел из-за стола с поганым чувством недовольства: и сдался ему этот чудо-пароход! Но выдержать марку до конца считал своей обязанностью.
– Где ваш радист? Будем проверять средства связи.
– Не радист, – поправил старпом, – а начальник радиостанции. Без начальника радиостанция работать не будет. Но Вы, наверное, и без меня это знаете. Позовите там Гарри. Инспекция начинает свою работу.
Мы с Марининым подошли к радиорубке. За дверью сразу загавкала собака. Мамин недоумённо посмотрел на меня и я, чтобы его успокоить, сообщил, что в рубке я запер судовую собаку по кличке Шпигат, потому что она мешала боцману подсчитывать количество ящиков с водкой, которые грузились в трюм.
– Она добрая, сама ни на кого не нападает. Добрейшей души животное.
И как только я открыл дверь, на палубу вывалился Шпигат и сразу же набросился на инспектора, который выставил вперёд свой портфель, прикрывая причинное место. Шпигат рвал портфель на части, видимо понимая, что с недобрыми намерениями пришёл сюда этот человек. Я оттащил Шпигата и, как бы, извиняясь произнёс:
– Первый раз с ним такое. Может у Вас в портфеле что-то вкусное.
– Да, вчера была краковская колбаса. Неужто запахи так надолго остаются?
– Краковская? Это его любимая.
Я привязал Шпигата к поручню и предложил оставить портфель в столовой. Иначе пёс не успокоится. Ходить на безвизовом пароходе, значит всё время быть голодным. А ему визу никогда не откроют. Нужен по крайней мере паспорт. А откуда у собаки паспорт?
Маринин согласился ещё и по другой причине: мало ли ему положат туда, что-нибудь съестное. Но только не макароны по-флотски, конечно.
Под непрекращающийся лая Шпигата, мы вошли в моё заведование. Картина предстала безрадостная. Пёс от вынужденного одиночества, измусолил и местами прогрыз обшивку стоящего в рубке дивана. На полу валялись обглоданные кости. По всей вероятности, боцман таким образом хотел умиротворить любимую собаку. Теперь становилось понятным почему в макаронах по-флотски не хватало мяса. А в супе, почти не было навара.
Общую картину дополнял лежащий поперёк вахтенного журнала, и изрядно измусоливший его, угорь. Он пошевеливал хвостом и, видимо, потерял много сил, гуляя по радиорубке, пытаясь найти более подходящую среду обитания. Где он прятался до сего времени, непонятно. А тут в довершении всего из-под дивана вылез Жорик – прирученный мною кролик. Наверное, спасался там от возможных посягательств Шпигата. Маринин немного опешил от всего увиденного.
– Какой-то зоопарк, – произнёс он, – цирк на конной тяге. Будем составлять акт…
– Позвольте, Вы о чём? – прервал я его, ведь здесь не только радиорубка, это одновременно и моя каюта, а порядок в ней не входит в вашу компетенцию! Это моё личное пространство. Что касается аппаратуры, то проверяйте: она в полном порядке.
Окинув взглядом рацию РСБ, снятую с какого-то бомбардировщика, и встретившись глазами с моим любимым кроликом, Маринин вздохнул и, подумал: «Что можно взять с нищих, лишённых визы? Тем более, что и бланки актов и заключений остались в портфеле».
– Первый и последний раз я посещаю этот пароход, – в сердцах произнёс инспектор, - принесите мне, пожалуйста мой портфель. Я буду ждать Вас у трапа.
Портфель явно потяжелел и слегка распух. Это обстоятельство слегка смягчило его лицо: всё-таки догадались положить что-то. Инспектора с пустыми портфелями не уходят. Такова традиция. А традиции надо соблюдать.
Он на прощанье даже пожал мне руку. Отойдя от парохода на приличное расстояние, инспектор Маринин всё-таки любопытства ради, решил посмотреть, чем его одарили в этот раз. Даже при вопиющей бедности всегда можно найти в загашниках, если не деликатесы, то хотя бы пару селёдин и к ним кусок белого или чёрного хлеба. С миру по нитке…, как говорят. Открыв портфель, он выудил из него свёрток. В газету «Советская Латвия» было обёрнуто нечто по форме напоминающее кирпич. По весу – тоже.
«Такого быть не может», – подумал про себя инспектор Маринин.
Порвав «Советскую Латвию» и добравшись до подарка, он удостоверился, что – в неё действительно был завёрнут кирпич – красно-бордовый кирпич прошлого века. Он бросил его с причала в воды Даугавы, плюнул и сказал следующее:
– Да, не зря этим отщепенцам позакрывали визы.
На следующий день за его подписью вышел приказ, разосланный на все суда пароходства:
«В целях устранения индустриальных помех, предлагаю оборудовать передатчики низкочастотным фильтром, для уничтожения высших гармонических паразитов! За невыполнение приказа ответственные лица будут наказаны штрафом в 200 рублей».
– Пусть теперь знают, как кирпичи инспектору подкладывать. Пусть ломают теперь головы, что такое «высшие гармонические паразиты».
В тот же день я дал в центр радиограмму:
«По вашему указанию все высшие гармонические паразиты уничтожены без применения низкочастотных фильтров. Прошу выплатить начальнику радиостанции каботажного парохода «Илга» двести рублей за рационализаторское предложение».