Юрий провел несколько дней Новогодних праздников у «крайней», как он говорил, женщины, и возвращался домой. В общем он был доволен поездкой, к тому же последние три дня тесного общения с этой женщиной позволили сделать вывод, что это опять не то, вернее, не та, с кем хотелось бы создать новую семью на всю оставшуюся жизнь. Дорога была плохо расчищена, накануне мело всю ночь, но водители старались выжать из своих машин максимально возможную скорость. Последнее, что почувствовал Юрий, был сильный удар сзади, от которого голова резко откинулась назад, а затем вперед и безвольно повисла. Мгновенно невыносимая боль в позвоночнике пронзила сверху донизу, а потом стало легко и воздушно, и он понял, что летит.
Он летел как бы сам по себе над домами, над головами людей, иногда вглядываясь в их лица, будто кого-то искал, и ненадолго завис над кладбищем. Он разглядывал памятники и оградки, и замер над одним. «Мама, — узнал он, — давно не был у тебя, прости! Оградку должен был покрасить летом, так и не покрасил.» Покружился еще какое-то время и полетел дальше. Он увидел молодую женщину, очень знакомую. «Это же Ирина, жена моя бывшая, идет с каким-то мужчиной, держит за руку маленького мальчика. Я не знаю этого малыша, наверное, это их сын. А кто эта молоденькая девушка с ними. Неужели наша Дина? Взрослая совсем, это ж сколько ей, семнадцать? Да ладно, двадцать летом будет! Красавица, вся в маму. Прости, дочка, давно с тобой не виделся, и не звонил давно.» Потом Юра завис над зданием, за столом они с Ириной, а напротив женщина в мантии. «Это же наш суд, мы разводимся. Ирина плачет, а я что-то говорю, руками размахиваю. Добиваюсь свободы, обещаю платить алименты на дочку и заниматься ее воспитанием. Уже и не помню, что нам не жилось». Скорость, с которой он мчался дальше, возросла, он не успевал разглядеть постройки, жилые дома, лица людей, и неожиданно резко замедлилась. Он кружил над толпой, и узнал в ней свою семью, они с Ириной держат за руки с двух сторон Дину, ведут в первый класс в школу. У дочки огромные белые банты и кружевной фартучек. Юра в другой руке держит ее рюкзачок, а жена букет гладиолусов. Они с Ирой гордые и счастливые, а дочка испугана. Юра кружил и кружил над школой, куда отвели Дину, дождался, когда закончится ее первый урок, и они втроем пойдут кататься на карусели в парк. Карусельные лошадки скакали по кругу, а мужчина с высоты продолжал переживать за дочку, как и тот молодой Юра, что с Ириной бежал вслед за лошадкой, а дочка смеялась, глядя на родителей, потому что они не могли угнаться за Диной — она постоянно их обгоняла. Он разглядывал, как они в кафе ели мороженое, дочка испачкала фартук и заплакала, а мама успокаивала и обещала вывести пятна. Опять полет и остановка возле здания с вывеской «Родильный дом», и медсестра выносит запелёнатую девочку, а Ирина спускается по ступенькам, тоненькая и настороженная. Юра раскрывает объятия для жены, а потом бережно берет в руки конверт с новорожденной. «Какой я тут важный, мне только двадцать, еще студент не нагулявшийся, а уже дочка родилась.» Юра вспомнил, как мама все пытала, в глаза заглядывала, по любви ли женятся, или по необходимости. А он и сам не понимал, да, жена была беременна, но ведь первая любовь, думал, что раз полюбил, то надо жениться. «Любил Иринку очень, десять лет прожили. А потом показалось, что разлюбил, стал на других заглядывать.»
Юра понял, что его жизнь прокручивается перед ним в обратном порядке, и замирает на тех моментах, о которых он часто задумывается, но боится это признать. «Десять лет свободы, что она мне дала? Карьеру не сделал, никого не полюбил больше, чем Иришку, все в поиске. Затянувшийся поиск. Мать не сберег, умерла еще совсем не старой от рака, все за меня непутевого переживала. Семью не сохранил… Ирина, Диночка! Как же нам было хорошо! Я хочу к вам, у нас все будет по-другому…Господи, дай мне шанс, я все понял, все исправлю! Я так много не успел сделать…»
— Пап, привет, как ты давно не звонил, ты где?
— Извините, но это не папа. Вам знакомо имя Снегирев Юрий Николаевич?
— Да, это мой отец. Что с ним, и почему вы звоните с его номера?
— Мы набрали ваш телефон, потому что он записан как «Дина, дочка». Вам надо приехать на опознание.
— Какое опознание?
— Сожалеем, но он вчера скончался в результате автомобильной аварии.