МНЕ СНИЛСЯ СОН...
мистерия
Я вчера перебрал. Перебрал сильно. Уснул, как умер. Сплю и снится мне, будто иду я вдоль некоего озера и вижу на берегу шалаш -- эдакая хижина дяди Тома. Костерок дымит, закопчёный чайник на треноге парком попыхивает. А поодаль, на пеньке, сидит человек в кепке и что-то быстро записывает в блокнотик. Ну, думаю, либо бродяга-турист, либо поэт-отшельник; кому ещё быть в такой глухомани! А на соломенной двери шалаша табличка-предупреждение: "В грязной обуви не входить!" и приписка нервным почерком: "Уважаемые товарищи ходоки! Гвозди закончились. По пустякам извольте не тревожить." Думаю: "Неужели конспиративное жилище Ильича надыбал, а тот, в кепке и есть вождь международного пролетариата?" Мне стало как-то не по летнему зябко. И тут из кустов выходит ещё один: высокий, худощавый, с берданкой за плечом. Вышел и говорит, извиняясь:
-- Ильич, до самой Финляндии дошкондыбал и ни одного зайчишки не подстрелил. Вот контры! В общем, лоханулся я... Один пакет чипсов остался да банка кильки в томате -- чего кушать будем?
-- Не переживайте, Феликс Эдмундович: мяса нету -- рыбы наловим; я уже и снасть соорудил; ничё -- перетопчемся как-нибудь. А зайцев и более крупной дичи на ваш век хватит; всё впереди, ещё всё впереди.
-- Ильич, -- вздохнул Феликс и одновременно сглотнул, -- я бы не прочь сейчас рюмашку-другую пропустить... Устал, блин.
-- Пропустить?! Ни в коем разе, ни в коем разе! Чай, чай, только чай! Из зверобоя с душицей... Кстати, он только что вскипел.И запомните, товарищ Феликс: революции делают с трезвой головой... (У меня под ногой хрястнула ветка) Э-э, вам не кажется, что мы здесь с вами не одни? -- насторожился вождь.
-- Кажется, Ильич, давно кажется.
И я понял: прятаться бесполезно -- от Дзержинского не спрячешься! Решил: выйду, покажусь. Сам я из пролетариев, кроме старого мобильника и новых секондхендовских кроссовок терять мне нечего... Короче, нарисовался.
-- Здравствуйте, -- говорю, -- дорогие вожди!
-- Здравствуй! -- говорят. Подают руки. Я пожимаю их -- крепкие, закалённые, они жмут мою -- хилую и какую-то полупрозрачную... И я, почти осмелевший, обращаюсь к Ленину с заученными ещё в первом классе словами: "Вы и теперь живее всех живых..."
-- Ах, оставьте, батенька, оставьте! -- перебил Ленин. -- Этот пароль давно устарел... А, кстати, ты кто: наш новый связной, што-ль?
-- В общем, да, -- согласился .
-- И с кем, позвольте спросить, вы намереваетесь нас связать? -- допытывался вождь. "Ты" и "Вы" у него почему-то чередовались...
-- С будущим! -- выпалил я. -- Со светлым будущим!
Владимир Ильич зашёлся в смехе:
-- Ой, уморил! Был уже тут один из будущего. Обещал из моей вертушки выход в интернет сделать. Сделал -- и что? Кроме Смольного ни с кем связаться не могу; а ведь ему, блин, последние керенки за работу отдали -- весь страховой фонд революции... Халтурщик, блин. И как теперь нам с разрухой бороться? Опять у немецкого пролетариата клянчить? Совсем оборзели в вашем... пардон, в нашем будущем!
Ленин быстро заходил по поляне. Заложив правую руку за отворот пиджака, а левой крепко сжав собственную кепку, он говорил,говорил, говорил... Выговорившись, отдышался, вынул мобильник, аллокнул, дунул в него несколько раз, ругнулся:
-- Чёрт знает что! Никак не могу дозвониться Надюше... Феликс, чтоб завтра же разогнал весь наркомат связи -- к чертям собачьим!
И обратился ко мне:
-- Милейший, одолжите мне ваш сотик!
Отказать вождю я не посмел.
-- О, у тебя "Сони эриксон"! -- он удивлённо вскинул брови, -- А у меня... Ну да ладно... Алло! Коммутатор? Соедините меня с Надеждой Константиновной... Недоступна?! Почему недоступна? -- Ильич едва не хватил мой "эриксон" о пень, но удержался, лишь выругался: -- Недоступна... Чёрт знает что! Она до сих пор прикидывается девочкой... Тьфу!
И тут я обнаглел вконец.
-- Владимир Ильич, -- спрашиваю, -- ведь вы должны быть в мавзолее; как здесь-то оказались?
Ленин пожевал травинку, прищурился и сказал озорно:
-- А знаете, здесь уютней: рыбалка, ягодки-грибки... Вы думаете, революции делаются в грязных солдатских окопах? И напрасно думаете так. Самые лучшие мысли, самые смелые идеи приходят и созревают именно здесь -- на матушке-природе, за стаканом доброго самог... виноват! -- за кружкой хорошего чая. Так-то вот.
-- Но ведь вас уже восемь десятков лет... -- напомнил я.
Мой собеседник отреагировал мгновенно:
-- А как насчёт "Живее всех живых"? Сами же цитировали.
-- Ну это ж не в буквальном смысле, -- попытался выкрутиться я.
-- В буквальном, в самом наибуквальнейшем! -- Вождь так сжал свою кепку, что она, -- так мне показалось, -- жалобно пискнула. И продолжил: -- Кстати, о мавзолее. Сделали из меня восковую куклу, запихнули в тёмный подвал... Прохиндеи! Я что, просил их об этом, требовал, по столу кулаком стучал? Я кто -- Фараон? Тьфу, чёрт!.. Прости меня, Господи!
-- Позвольте, -- воскликнул я, -- вы же ярый материалист; отчего же Господа воспомянули? Неуж-то обратились?!
Ильич задумчиво поглядел поверх острых словно пики верхушек елей, тихо молвил:
-- Ах, многое переоценил я за последнее время; и понял главное: Он есть! Там. -- Вождь показал взглядом на небо. А потом вдру спохватился: -- Что это мы всё обо мне да обо мне. В конце-концов революцию делал не я один. Мы вот тут с Эдмундовичем толчёмся вокруг шалаша и не знаем толком, что в стране происходит. Командировал его в Питер, а проку... Говорит, не пойму какая власть нынче -- то ли белых, то ли красных, то ли вообще не пойми какая... Дожил! Он уже и не помнит, что власть в стране советская и что страна называется Советский союз...
-- Но Советского союза давно нет, -- говорю я. -- Вы не знаете разве?
-- Как нет? Куда подевался? -- недоуменно моргает Ильич.
-- Туда, -- говорю, -- развалили его...
-- Кто развалил? Зачем? Да и как можно развалить нерушимое, какою силою?! Феликс Эдмундович, я ведь слёзно просил тебя: "Замени подпорки, обнови! А ты только покрасил... Эх! А ещё железным зовёшься... Стыдно, батенька, стыдно! Такую махину ухайдакать... Ой-ёй-ёй!" Ну да ладно, что ж теперь... Бог с ним, с Союзом. Россия-то как -- стоит ещё?
-- Стоит, -- говорю, -- не только стоит, но и крепчает помаленьку; лет н-цать назад совсем было худо -- И рассказал, как было н-цать лет назад. да и теперь, чего греха таить, есть.
Ленин слушал и хмурился. А потом взорвался:
-- Какой, к бесу, переворот! Куда ещё переворачиваться, на какой бок? Какой, к дьяволу, кризис! Кризис начинается в головах...
Видать, у вождя была неплохая библиотека, ежели помимо Маркса он уделил время и Булгакову.
-- Но, позвольте, товарищ Ульянов, -- вставил я, -- а октябрьский переворот; кто инициировал его -- разве не вы?
-- Мы. -- скромно ответил мой визави. -- Да-да, не один я. И у нас для этого были весьма и весьма веские причины. Во-первых, как вы знаете, низы уже не могли, а верхи ещё не хотели... Или наоборот?..Хм, запамятовал... Впрочем, неважно. Так вот, это и было главной причиной. А во-вторых... Нет, пожалуй не стану перечислять все...
-- А сколько крови было пролито, сколько судеб поломано!..-- трагически парировал я.
-- Ты знаешь способ организации революций бескровных? -- Ильич вновь перешёл на "ты" . -- С радостью выслушаем и внедрим...
-- Что, опять?
-- Нет-нет, что ты, что ты! Не сейчас и не завтра...
-- А когда?
-- Посмотрим, -- лукаво подмигнул вождь.
-- Да, -- вздохнул я, -- паны дерутся, а у холопов...
-- В самую точку! -- оживился Ильич, -- в самый центр угодил... Впрочем, это не про нас. Не заговаривайся, парень! -- Потом примирительно похлопал меня по плечу: --Ладно, не обижайся. Рассказывай дальше, что там в мире деется; как нонешняя бюрократия, буйствует, поди?
-- Буйствует, -- вздохнул я.
-- Коррупция, воровство?
-- И это есть, -- вздохнул я снова.
-- Ай-яй-яй! Плохи дела, батенька.
-- Да уж... -- опустил я голову.
-- А что нынче читают в мире? -- с хитрым прищуром вопросил вождь мирового пролетариата.
-- "Капитал" Маркса читают, -- честно ответил я. Ильич удовлетворённо потёр руки: -- Я так и знал! А основоположник предупреждал ведь. Дошло! Вкусили прелестей первоначального накопления? Ишь, плановая экономика им не по нутру! И чего теперь, рыночники, мать вашу!.. Пиши,Эдмундыч: Заключить с товарищем, э-э, как там его, Брестский мир, отдать наконец эти чёртовы Курилы японцам... Нет-нет, пока не надо, не надо... Э-э, что там ещё? Да, и забрать всё золото Сочинской Олимпиады. Записал? Отправь нарочным на самый верх; кто там нынче на самом?.. Какой, нафиг, эсэмэской -- доставить лично!
Из леса доносился какой-то шум, шорох, треск...
-- А кто там, в кустах? -- шепотом спросил я.
-- Лев, -- зевнув, молвил Ильич. -- Не обращайте внимания. Вот всё пробую приручить -- никак! Не поддаётся зверюга дрессировке; говорит: "Сами с усами!" -- Вождь с досадой хлопнул ладонями себе по ляжкам. Я боязливо попятился к шалашу...
-- Так он ещё и говорящий? -- спрашиваю, дрожа голосом.
-- Ещё как говорящий! Такую ахинею несёт, такую лабуду... У нас с ним полный раздрай по некоторым вопросам революционного строительства -- не по пути ему с нами, видите ли... Обиделся. Отдельный шалаш себе строит... -- И Ленин зычно крикнул: -- Лев Давыдыч! Да оставьте же вашу стройку, выходите! У нас гость из будущего. Вы ведь хотите заглянуть в прекрасное далёко?
Из кустов вышел Лев Троцкий. С топором вышел и китайской ножовкой...
-- Присаживайтесь, дражайший! -- сделал широкий жест Владимир Ильич.
Троцкий открыл рот...
-- Ни слова! Ни слова, товарищ Троцкий. Я уже по горло сыт вашими речами; лучше испейте чаю.
От угощения тот отказался, измерил меня презрительным взглядом: "Тоже мне -- гость из будущего!" и гордо удалился.
Ленин покачал головой:
-- Вот видите, видите каков! Вот и поговори с таким... -- И ко мне:
-- Помоги, товарищ, дойти до шалаша -- умаялся за день. Революция -- не хухры-муры; жертв,сволочь, требует.
Я аккуратненько взял вождя под локоток, но странно: прикосновения не ощутил! Отчего так? Веду его и говорю:
-- Товарищ Ленин, не кажется ли вам, что всё происходящее с нами -- это есть мой сон, плод моей неуёмной фантазии и ничего боле?..
-- Может быть, может быть... А ведь всё так реально: и Дзержинский, и "Сони эриксон", и ты... Знаешь, что, голубчик, а ну-ка ущипни меня... Покрепче, не стесняйся! Ага, прекрасно! Чувствую -- значит не сон. А ну-ка ещё разик... и ещё... Ага! Ага!..
И тут я получаю увесистую оплеуху и говорю возмущённо:
-- Вы зачем дерётесь, Владимир Ильич?! Сами же попросили ущипнуть посильней...-- А Ленин голосом моей жены: -- "Козёл! ещё раз, ущипнёшь, будешь спать на балконе с Шариком..." Говорю очумело: -- "Зина, это ты? А где Ленин?" "В Горках Ленин... Пить надо меньше, идиот!" И отворачивается к стене.
Владимир Птица