Мой авторский сайт: https://www.danberg.net/
Авиталь и ее отец
Глава 10
1
Был ли Ифтах обижен на первосвященника? Трудно знать наверняка. Нам известна не истина, а только впечатления, вынесенные Ифтахом из последней беседы с эмиссаром Господа. Добавим, что люди с умом всё замечают, но не имеют обыкновения обижаться. К тому же легко сносить обиды от тех, от кого мы их ожидаем.
Ифтах мысленно возвращался к своему разговору с первосвященником. “Посланец Господень всегда прав, - раздраженно ворочал мозгами Ифтах, - слова старика как пудовые камни верны. Я спросил его, заключать ли мне мир с Наасом. В ответ он стыдил меня за сей вопрос, воспитывал словно школяра, чуть ли не изменником выставил. Перебил, недослушал, не вник, очевидное внушал с неуместным пылом”.
“Думал я получить дельный совет, как поступить с Авиталь, а услыхал прописные истины. На что намекает и куда толкает меня первосвященник? Хитрит, хочет съесть ломоть и несъеденным его оставить. А крайняя мера мне и без мудреца нашего ведома! В решительный момент покинул он меня – дескать, говори с Господом с глазу на глаз. А Всевышний, видно, умней своего посланца – ни слова не вымолвил. Из Его безмолвия смело заключаю: я сам себе голова!”
“Богу дорога моя победа, и мне она позарез нужна. Знаю, готов Он споспешествовать, и в войне с Аммоном мою сторону возьмет. Так-то оно так, вот только почему Всевышний ни звука не издал и не показался мне? Я рассудил, что жертва Ему требовалась, а сказать этого Он не хотел. Думал, дескать, не зря же Я в шестой день Творения, создавая человека, голову ему дал и умом снабдил!”
“Всё на свете отдам ради победы, самого дорогого не пожалею! Принесу Ему в жертву любимую Авиталь – лишь бы в деяниях моих был Он со мною от начала и до конца. Как Авель поступлю: лучшее, что есть у меня, Господу поднесу”.
“Какая, однако, прекрасная мысль посетила меня! Одной стрелой двух птиц поражу: и любовь Всевышнего завоюю, и с пути моего главную преграду смету!”
“Лукавый первосвященник дозволил мне самому к Богу обратиться? Славно! Я времени даром не терял: принес клятву Отцу Небесному – кто вперед всех меня поздравит с победой над Аммоном, того и будет ждать алтарь. В этом хитрость моя заключена, тонкий расчет. Уверен, первой меня встретит любимая дочь. Значит, огонь жертвенника и есть планида ее!”
“Однако ж не могу я открыть Авиталь всё как есть. Что же делать? Обману! Разве не говорил мне мудрец и учитель народа, что обман – вещь законная, Божеская? Скажу возлюбленной дочери, мол, я назначил ее в жертву ради достижения невероятной цели – мира с аммонитянами. Это она примет, хоть и со слезами”.
“Не грех обманывать ради Божественного дела. Люди не ужились бы на земле между собою, не умей они врать. Если же глянуть на дело с другой стороны, то вырастет вопрос: а не обманул ли я Господа? Не знаю. Это сложно. Впрочем, некогда мне в начетнических дебрях блуждать. На то первосвященник нам дан!”
“В чем прав земной посланник Небес, так это в том, что не желаю я делиться почетом с эфраимлянами. Сам разобью Нааса, а там, глядишь, и до никудышних сих союзников доберусь! Никому не позволю от славы моей кусок урывать, а у кого иное мнение, тот смертью умрет. Не видать пощады инакомыслящему!”
2
Говорят, умеющий ждать непременно получит свое. Взволнованные Авиталь и Сара жаждали новостей от Ифтаха. Он уехал на переговоры с царем Аммона и должен был со дня на день вернуться с решением.
Авиталь трепетала от возбуждения, она приготовила себя только к одному единственному исходу – мир, и никакой войны. Сара болела за дочку, сама хотела того же, бодрыми речами поддерживала настроение оптимизма, но в глубине души не была слишком уверенной в удачном исходе дела. Что до Халиса, то он избегал обсуждений, солидно разглаживал седую бороду и помалкивал.
Напряженное ожидание было прервано гулким топотом лошадиных копыт. Всадник остановил коня возле шатра. Навстречу выскочила Авиталь. Немой вопрос на лице ее был столь выразителен, что ей не потребовалось открывать рот, дабы задать его. “Мир! Заключен мир меж Гиладом и Аммоном! Не будет войны!” – первым делом прокричал вестовой и только тогда слез с лошади.
Со слезами счастья на глазах Авиталь бросилась обнимать и целовать вестника.
- Славную награду за службу приготовил мне Ифтах, - ублаготворенно проговорил всадник, весьма довольный столь чувственной встречей, оказанной ему юной девой.
- Скорее проходи в шатер и рассказывай! – воскликнула Авиталь.
- Эй, Халис! Все лучшее в доме – на стол! – скомандовала Сара.
- У меня не десять рук, - проворчал слуга, - сначала коня напою и корму ему задам, а потом уж вам, хозяйки и гость, лимонной воды, маслин и сыру принесу!
- Ну, говори же, солдат! – теребила гостя за рукав Авиталь.
- А что тут долго говорить, - широко улыбаясь, промолвил добрый вестник, - порешили, значит, Ифтах с Наасом жить мирно и передумали друг с другом воевать!
- Они порешили, они передумали, а ты-то как затесался в царские дела? – спросила Сара.
- Мне Ифтах дал самого быстрого коня, велел к вам скакать и обрадовать, - ответил вестовой, осушая чашу с лимонной водой.
- А сам хозяин где? – вмешался Халис.
- Он только к вечеру будет – занят сильно, - ответил воин.
- Как учтиво с его стороны позаботиться о нас! Не пренебрег нашим чаянием, послал впереди себя бойца, развеял тревогу нашу! – умилилась Сара.
- Я так люблю папочку! – воскликнула девица!
“Знает ли Соби? – мелькнуло в голове Авиталь, - завтра с ним увижусь, - всё и обсудим! Пока надо приготовиться к торжественной встрече!”
“Чтобы такое придумать особенное, праздничное? Ага, вот идея! Из лагеря нашего я раньше всех отцу на глаза покажусь. Халис заранее поставит цимбалы. В честь героя гимн заиграю. Когда отряд подойдет близко-близко, выскочу вперед и с бубнами в пляс пущусь. Пусть знает отец, что дочь первая его встретила, ибо я ведь главная зачинщица мира!”
3
Дозорный громогласно и торжественно объявил: “Конники на горизонте!” Авиталь взволновалась: “Это отец возвращается!” Она спешно вынырнула из шатра, подлетела к приготовленным цимбалам и принялась играть. Расположившийся за кустами невидимый хор девушек дружно запел.
Вот солдаты уже совсем близко. Впереди отряда, на добром коне неторопливо едет Ифтах. Подчиняясь его команде, люди движутся степенно, вполшага. Приближаются. Уже слышны бойцам музыка и пение. Авиталь оставляет цимбалы, хватает бубны и, срываясь с места, стремительно бежит навстречу отцу.
Поравнявшись с героем, она воздевает кверху руки, неистово звенит колокольцами и пляшет, пляшет, пляшет! Поблизости никого не видно из обитателей лагеря – только счастливая Авиталь встречает отца-миротворца.
Ифтах спешился. Авиталь бросилась ему на шею. Нестерпимо больно защемило отцовское сердце: “Неужели я сделаю это? О, горе мне!”
- Возлюбленная дочь моя! Ты первая встретила меня! – сдавленным голосом глухо проговорил Ифтах.
- Как же не быть мне первой? Твой вестовой сообщил о мире. Это ведь мое сокровенное желание, и нет иного! – вскричала Авиталь.
- Да, мы с Наасом сделали выбор – будет мир меж нами…
- Отчего же на глазах твоих слезы блестят? Никогда не видала тебя плачущим, батюшка! От счастья, да?
- Да… Нет… Я плачу о дорогой цене, которую мне придется заплатить, - промолвил Ифтах, и усы и борода его совершенно намокли от слез.
- Пойдем скорее, отец, в шатер, нас матушка дожидается. Все расскажешь нам по порядку.
- Пойдем, нежная голубка моя!
Обнявшись, отец и дочь двинулись вместе.
- Вот я и дома, - сказал Ифтах, заходя в шатер и стараясь скрыть слезы от Сары.
- Драгоценный муж мой, - воскликнула Сара и обняла своего защитника, - мы так счастливы с Авиталь, наконец-то настанет мирная жизнь!
- Не только мы счастливы, многие из народа возблагодарят тебя, отец, и навек запомнят твое деяние! – прибавила Авиталь.
- Разувайся, милый, окунай ноги в таз с теплой водой! Неси полотенце, Халис, и ужин скорее доставай из печи! – распоряжалась Сара.
- Рассказывай, скорее, батюшка! – нетерпеливо прощебетала Авиталь, - трудные вышли у тебя переговоры с Наасом?
- Трудные! Очень трудные! Я предложил мир с первых слов своих. Да где там! Царь Аммона и слушать не хотел. Он лгал, мол, вы, иудеи, захватили беззаконно нашу землю, и мы отвоюем ее назад! Кричал: “Говори, Ифтах, зачем на переговоры меня вытянул, знать есть у тебя тайный умысел!”
- Как же справился ты с этим ястребом? – спросила Сара.
- Пока Наас раздавал команды слугам, я мысленно воззвал к нашему Богу и поклялся принести Ему щедрую жертву. Господь смилостивился и взял мою сторону.
- И что случилось потом? – спросила Авиталь.
- Потом я привел Наасу резоны, что слыхал от тебя, дочка. И, о чудо, царь Аммона согласился на мир! Но нет, не случилось никакого чуда – это Бог помог мне в ответ на клятву мою!
- И чем же ты замаслил Всевышнего? – спросила Авиталь.
- Я поклялся принести Ему в жертву того, кто первым из нашего лагеря встретит меня…
При этих словах Сара вскинула глаза на мужа, перевела взгляд на дочь, на секунду задумалась и вдруг смертельно побледнела. Наступило краткое безмолвие. Авиталь глянула на отца, на мать, и все поняла.
Женщины заревели в голос, обнялись. Ифтах снова оросил усы и бороду слезами. Он вскочил на ноги, заметался по шатру.
- Ах, кабы я знал наперед! Вот она, непомерная цена мира! Я безутешен и я бессилен! Клятву Господу отменить нельзя!
- Ифтах, ты убьешь нашу Авиталь? – сквозь рыдания едва проговорила Сара.
- Клятву Господу отменить нельзя! – в отчаянии повторил Ифтах.
- Отец, неужели не суждено мне познать жизни соль? – плача, пролепетала Авиталь.
- Клятву Господу отменить нельзя! – взвыл Ифтах и принялся рвать на себе одежды.
- Я умру девой, не знавшей мужа! Жалкая доля моя!
- О, Ифтах! Груди дочери нашей никогда не набухнут молоком! Никогда не ласкать мне внуков! А тебе никогда не растить смену! Не видать нам продолжения – ни тебе, ни мне! Никогда, ты слышишь – никогда!
- Горе, горе, горе! – заголосил Ифтах, - как тяжела расплата за мир! Воистину, война человечнее, добрее, справедливее, понятнее!
Тихо-тихо, на цыпочках, Халис покинул шатер. Ифтах и Сара тесно сидели рядом, крепко обнявшись.
Вот высохли слезы на щеках Авиталь, и лицо ее сделалось торжественным.
Но по-прежнему плакала мать, плакал отец.
- Не плачь мать, не плачь отец, - утешала их Авиталь, - я не рожу вам внуков, но я отдам свою жизнь за мир для народа нашего! Это так хорошо!
- Это почетно! – воскликнул Ифтах, и лик его просветлел.
- Это ужасно! – вполголоса, чтобы не слышали дочь и муж, проговорила Сара.
- Есть у меня просьба к тебе, батюшка!
- Говори, царевна моя!
- Разреши мне уйти на два месяца в горы, я хочу оплакать в одиночестве девство мое!
- Отпусти ее, Ифтах, - взмолилась Сара, - ведь, может статься, это последнее желание нашей доченьки!
- Иди, родимая, - великодушно позволил отец, - но возвращайся к сроку. Помни, нас обоих связывает клятва перед Богом.
Сара поняла, почему Авиталь замыслила подниматься в горы. Нет сомнения, что и Ифтах догадался. А еще он подумал, что алтарь непременно принесет удачу жертвователю, коли жертва, хоть и не зная правды, думает с ним в унисон.
Целиком повесть опубликована здесь: ЛИТРЕС