Первым делом Бамбуков влез в картотеку проблемных жителей посёлка. Таковых здесь оказалось немало. Ими обнаружились неуёмные, которые часто распускали не только кулаки, но и хватались за ножи и топоры. На учёте состояли поджигатели, двое из которых в данный момент отбывали срок. Учёт пополняли и проблемные семьи гулящих вплоть до нерадивых матерей. Остальные были воры и пьющие, которым, как правило, хотелось сплошной халявной жизни. Особо среди них высветилась семейка Ханыгиных – соседей бабы Моти. Это сразу заинтересовало!
По регулярным пересудам местного народа Коля был в курсе того, что у Ханыгиных пили и мужики, и бабы. Даже бабушка Гутя неслабо замахивала стопку-другую за компанию, пока от стола не шуганут, не скажут:
- Ну хорош тебе, стара раскоряча, в рюмку нос опускать! А то наколдыришься и завтра на работу не встанешь!
Бабушка Гутя в семье работала одна. Мыла полы на почте и перед зданием чистила от снега дорожки. Месяцем назад её свойница алкашка Зинка стояла в пекарне на замесе теста. С замеса она слетела в поломойки за то, что в огромной кастрюле на полу просмотрела ржаную квашню и вылезшее тесто прямо с грязного цементного пола втолкала обратно в кастрюлю. А потом и вообще с треском вылетела из пекарни за наглое воровство производственных продуктов.
Сам владелец пекарни-лабаза Козьма Махалкин пять лет назад вышел из тюрьмы за крупное воровство продуктового магазина, на задворках которого сейчас открыл мукомольню и пекарню. Вся выпечка продавалась в том же магазине, прославившись отличным качеством. А оборудование мукомольни и пекарни Козьме подарил старый вор-рецидивист, с которым Махалкин вместе сидел на зоне. Вор в тот момент был настолько болен, что на свободу мог выйти из тюрьмы только «вперёд ногами». Вот и передал своё дело рукастому сибиряку, когда у того закончился срок. А в напутствие ему сказал:
- Размахнись богато, как я мечтал, и всего у тебя будет столько, что грабить никогда не потянет! Только сразу делай всё правильно. Не слей свою жизнь в парашу, как я свою слил. Первым делом окружи себя на производстве надёжным народом.
Зинка Ханыгина как раз оказалась ненадёжной и, вытряхнув из её сумки приготовленные на вынос продукты, Козьма лично вытурил её в три шеи посреди рабочего дня. Кормить ей всё равно было некого. Её муж Вовка доматывал второй срок за воровство, а детей они, слава Богу, ещё не нажили.
Вовка из тюрьмы вернулся осенью. На зоне и здесь в посёлке у него было погоняло «Халява», которое он полностью оправдывал. После срока на работу устроиться было не просто так как, зная его статью, с вором связываться никто не хотел. Единственный путь лежал на шахту угледобытчиком. Но туда не хотел сам Вова, считая эту работу убийственной. От безделья же и расслабухи на бабушкины деньги быстро потянуло на старое. Недели две всего пожив тихо, он взялся высматривать, что у кого «плохо прибито». Коля не раз обращал внимание, как Ханыгин замедляет шаг возле чьего-нибудь двора и, делая вид, что закуривает, исподлобья тщательно изучает чужое добро. «Уже что-то срисовал! Будет мне опять морока на голову с пропажей какого-нибудь инвентаря…» - тукало в такой момент в голове участкового. Воров-то на это дело и помимо Халявы хватало с лихвой.
По последним расследованиям с инвентарными пропажами все стибренные лопаты, вилы, грабли или вёдра три раза обнаруживались на скотном дворе у проживающих на краю посёлка быководов дагестанцев. Туда же угоняли и тачки. Дагестанцы не разбирались – ворованное добро это или нет, и никогда не сдавали его тёмных сбытчиков, прикидываясь, что ужасно плохо по-русски понимают вопросы участкового. Им всё всегда было нужно, чтобы не покупать самим. Помимо огромного стада быков, мясо которых сдавалось за хорошие деньги в город, они гнали чачу. За бутылку чачи при стаде в основном и трудились пьющие воры инвентаря. Вкалывали и те, кто влип с чачей в долг. Работы было полно - убирали навоз, территорию загона, огромный хлев. Летом косили на сено траву и пасли быков на поле и по сопкам.
Сейчас Коля сидел и сосредоточенно размышлял над карточкой Вовы:
- Та-аак… так-так-та-аак… Чем дальше в лес, тем злее комары… Занимательные у бабки Моти соседи… Один лучше другого… Бабушка Гутя брякнула, что бабушка Мотя козлят не ест, а незаконно их сбывает. Ладно, хрен с ней. Пенсия, видать, маленькая… Это пока всё, что можно сказать. Пока!.. – и больше не до чего не додумавшись, он решил: - Надо расспросить Матрёну Степановну о её родственниках. Могли ли они в её отсутствие умыкнуть козлёнка? На сей момент это неплохая подходящая версия!
Только эта версия Матрёну Степановну жутко разозлила!
- Что за бред ты с меня спрашивашь?! – взвинтило старуху, и она отсчитала участкового, как последнего прохиндея: - Лови воров, а не занимайся чёрте чем! Очерняшь тут невинных людей!
- Ладно, ладно! Считаем, что на вопрос вы ответили, – в старательном спокойствии отреагировал Коля и ушёл ни с чем, обкумекивая другие версии.
Как только он исчез с поля зрения, бабке Моте на глаза попался Ханыгин. Он шагал мимо её двора, попыхивая папироской.
- Принесли его черти! Сидел себе на нарах, да и сидел бы! – завидев его, с лютой злостью забурчала она под нос и ушагала аж в сортир. Хотя ей туда совсем и не надо было.
Было с чего лютовать! Сегодня днём Ханыгины во дворе жарили шашлыки и с друзьями ели их под водочку. Но как бы старуха не вглядывалась в их тусню возле кирпичного мангала, ни копыт, ни шкуры от своего козлёнка не узрела.
продолжение следует.......