Два года назад в районе Новокосино в Москве был "оживлен" местный небольшой прудик. Конечно, для существующей в этом месте флоры и фауны это был «ядерный» удар. Все живое было вычищено под корень, и наполненная водой чаша нового вместилища жизни, окруженная плиточным тротуаром, ничего, кроме уныния и тоски по былому, не навевала. Постепенно, в течение года, возвращение биомассы начало становится заметным. Искусственно посеянные рыбки, худенькая поросль по берегам, вернувшиеся утки и местная когорта пенсионеров утеплили своим наличием "марсианский" пейзаж довольно быстро.
Вышел в новый лесопарковый свет как-то и я. Природа приняла меня, как своего хорошего старого друга. Мягкая ранняя осень, играя солнечными зайками на водной глади пруда, сразу же взялась ласкать тишиной и теплыми запахами едва начавшей желтеть зелени. Удобно устроившись на деревянной парковой скамейке, я начал изучать новую для себя территорию. Красота! Комфортную тишину почти не нарушала возня детворы в детском городке на противоположном берегу пруда. А редкие всплески гуляющих в пруду рыбок усыпляли.
Но, как водиться в коротких рассказах, появилось «вдруг». По радиальной, мощеной керамической плиткой дорожке зацокали какие-то металлические ходули. Кусты пока скрывали передвиженца, но по темпу было ясно, что приближается не совсем здоровый человек. К водной глади вышел инвалид среднего возраста. Опираясь на переставную конструкцию на четырех ножках (мерседес в народе), он довольно уверенно приблизился к соседней скамейке. Я, на всякий случай, приготовился к сочувственной беседе о его жизненных трудностях, однако экстремальный путешественник и не собирался делиться своими проблемами. Он вытащил из кармана литровую банку хорошего импортного пива, из другого кармана вынул пачку очень дорогих сигарет и, победно взглянув на меня, приступил к потреблению атрибутов радостной и даже счастливой жизни. Пожелав позитивному человеку хорошего отдыха, я двинулся вокруг пруда.
И вот тут произошло настоящее «вдруг». С неба, как сбитая эскадрилья неведомых летающих аппаратов, посыпалась утиная стая. Примерно сотня сытых и наглых птиц, не обращая ни на кого никакого внимания, шумно приводнилась на средину водоема. Не летающая община пруда насторожилась. Крупная псина, гуляющая без намордника в метрах двадцати от мирно беседующего с кем-то хозяина; десяток людей, обходящих собаку на всякий случай подальше; сам хозяин с собеседником и я – мы все, уже не соблюдая безопасного расстояния друг от друга, ринулись к берегу и, открыв рты, начали наблюдать за происходящим. Утки, давно полюбившие людей и научившиеся не обращать внимания на собак, как будто намеренно начали демонстрировать свою готовность к длительному перелету в теплые и дальние края. В одиночку, по парно, пятерками и более, они, хлопая крыльями, разбегались по воде и взмывали в небо. Совершив круг-два, они так же шумно садились на воду и, чуть отдохнув, искупавшись и отряхнувшись, снова такими же группами бежали на взлет. Собака, скуля и волнуясь просилась на охоту, но суровый вид хозяина и доброжелательно настроенная к утиной тренировке толпа, что собака очень хорошо понимала, не давали ей возможности радостно броситься на дичь. «Аэродром» - бросил один из зрителей. «Аква-аэродром» - поправил другой. «Движение - жизнь» - добавил третий и первым двинулся восвояси. Минут через десять группа поддержки утиных аэро-эксцентриков поредела, а затем и растаяла. Чуть еще подивившись на совершаемые действия уток, и я продолжил дальнейшее движение вокруг пруда.
Метров через пятьдесят - новое действо: на спортивной площадке добрый молодец наколачивал тяжелую боксерскую грушу, да так активно, что сорвал ее с металлического троса, как раз на момент моего подхода. Виновато взглянув на меня, он принялся навешивать ее обратно. Одобрив его последние действия благожелательным жестом, и, определив наконец, что на сегодня впечатлений уже достаточно, я счастливый и одухотворенный направился домой, наблюдая боковым зрением, еще некоторое время, нескончаемый утиный круговорот.